Глава 2 (2/2)

Диван стоял развёрнутым к окну, чтобы, сидя в нём, можно было любоваться видом на Принцесс-Парк, так что сейчас видеть того, кто произнёс «мамотька», было невозможно. Но Юрэк зуб бы дал, что точно знает, кто в этом диване сидит.

— Линда, — повёл бровью Юрэк и одновременно двинулся на смешное детское воркованье.

— Я не оставила Кору на скамейке рядом с полицейским участком, где её могли найти первые бегуны.

— А что тебе помешало? — Юрэк фыркнул в улыбке, но весело ему не было. Скорее уж, это была просто реакция.

— Я не смогла, — повела плечом Линда, но жест вышел нерешительным.

Смуглые пальцы ухватились за дубовую раму спинки, а за ними подтянулась и сама Кора, встав на ноги. Пальто на ней не было. Его Юрэк увидел в соседнем кресле, как и жёлтые резиновые сапожки, ровно стоящие рядом на полу.

— Кора, пора етьть.

Кора кивнула Юрэку. И снова предупредила:

— Пора етьть, да-да.

Юрэк выразительно посмотрел на Линду, сжав спинку многострадального дивана по обеим сторонам от пальцев Коры.

— Ей пора «етьть». Еду. Человеческую. А у нас даже нет холодильника. Что на тебя нашло?!

— Через квартал есть круглосуточная аптека «Бутс», там всегда можно достать детское питание, — предложила Линда.

— Боюсь, сухие молочные смеси для юной леди уже неактуальны, — Юрэк был недоволен, и это мягко говоря.

— Кора, сколько тебе лет? — Линда склонилась к смуглому лицу.

— Тли? — подумав, Кора кивнула головой, а потом попыталась сложить пальцы из двух в «тли».

— А что ты обычно ешь по утрам? — Линда решила идти дальше.

— Кора, пора етьть хлотья, да.

— Ах, ну точно, «хлотья»! Что же ещё, — сыронизировал Юрэк, оттолкнулся от спинки дивана и вышел вон.

Линда знала, что ещё ничего не решено, но хотя бы кое-что улажено.

— Пока Юрэк ищет «хлотья», Кора пойдёт купаться. И чем скорее, тем лучше, — предупредила Линда, унося ту в ванную. Запах бедного нечистого жилья стойко держался на одежде и волосах девочки. Линда решила от него избавиться.

***</p>

— Это очень плохая идея, — сказал Юрэк, регулярно поглядывая на Кору.

Её усадили в высокий барный стул с круговой спинкой, на кухонную стойку перед поставили пластиковую миску с хлопьями и молоком, а в руку дали пластиковую же вилку.

«Ну прости, что не дрезденский фарфор, Лин. Так-то в круглосуточном магазине из посуды что-то типа этого», — оправдался Юрэк и всунул начавшей приобретать материнскую придирчивость Линде в когтистую лапку, что, в свою очередь, уже обзавелась полноценной материнской хваткой, бутылку холодного молока и сок в асептической упаковке.

Кора ела быстро и сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что. Время от времени поливала молоком отданную ей вместо платья домашнюю футболку Линды, но терпимо.

— Это не плохая идея, а очень хорошая. Юрэк, давай Кору оставим. Я прошу.

— Да мы же не люди.

— В том и дело. У нас никогда уже не будет детей. Кора — это наш шанс.

— А ты хочешь детей? — опешил Юрэк.

— Да. Я хочу детей. Своих. Хотя бы одного. В лёне детей пятеро. Мы присматриваем за всеми, заботимся о всех так, как смотрели бы за своими и заботились бы о своих. Как смотрели и заботились об Эмеральд.

Юрэк снова глянул на Кору. Та пила сок, перелитый в пластиковый стакан, обхватив тот обеими ладонями. Слова Линды заставили его вспомнить и сравнить Кору с Эмеральд. Внешнее сходство даже настораживало. Волосы Коры были черны, а глаза тигриного золотистого отлива. Скорее всего, настоящим отцом Коры был потомок мигрировавших в Ливерпуль пару веков назад индийцев. Это объясняло и смуглую кожу, и цвет глаз и волос. Но это не объясняло того, что Кора действительно походила и на дочь Юрэка и Линды, которая давным-давно осталась в Чудоземье. И Кора с этими своими тигриными глазами очень походила на Юрэка. Обратившись, Балицки стали бледными, утратив оливковый цыганский загар. Но маленькая Кора спокойно могла бы прикинуться цыганёнком, таким же, каким были и Эмеральд, и сами Линда и Юрэк.

— Дети есть у всех в лёне, но не у нас, — дожимала Линда, сообразив, что Юрэк порядком засмотрелся на Кору.

— Одно дело — тетёшкаться с детьми твоих друзей, а другое дело — обречь себя на постоянное родительство. Вспомни, была ли ты спокойна хоть пару часов подряд, пока мы были родителями? Принадлежала ли ты себе хоть час? Не контролировала ли вокруг всё и вся, пытаясь сделать мир вокруг Эмеральд менее опасным?

— Теперь это не проблема. Теперь я вампир.

— Вот в этом-то и дело! — прошипел Юрэк, едва не подпрыгивая на месте.

— И теперь я могу много чего, что мне прежде и не снилось, — прошипела в ответ Линда, тоже поднимаясь на носках вверх в гневном порыве.

Кора доела и шлёпнула ладонями по столешнице, оставив на прежде чистейшей полировке два липких молочных отпечатка.

— И вот это, между прочим, тоже, — торжествующе мотанул головой Юрэк в сторону сытого и съехавшего по стулу вниз цыганёнка.

Линда стоически выпрямилась и отправилась за мокрой салфеткой.

— А ещё они ходят на горшок, эти дети. И на горшок — это в лучшем случае. Ведь могут и в штаны. Кто знает, может, Кора до сих пор писает под себя в кроватку? — выкладывал козырь за козырем Юрэк, отправившись следом за Линдой.

— Юрэк, сейчас никто не рискует матрацами. Сейчас на детей надевают подгузники. Но на Коре, когда я раздевала её перед ванной, подгузника не было. К тому же она мне человеческим голосом сказала, стоило тебе уйти: «Кора, сротьно питать». И «сротьно» всё сделала в унитаз.

— Прямо золотой ребёнок, — сморщился Юрэк.

— А то, — Линда мазанула, словно аргументом, перед ним тряпкой в воздухе, а из другой руки запустила уже перед Корой трёх футовых, плещущихся в волнах дельфинов, горсть морских звёзд и медленного рака-отшельника. Морские обитатели спровоцировали здоровый торжествующий визг, который обернулся сумасшедшим азартом, стоило обнаружить, что дельфины никак не ловятся, а руки просто проваливаются через них.

— Наш дом не подходит для ребёнка, — простонал Юрэк. — Наш дом — жилище вампиров. Двух взрослых вампиров, живущих преимущественно по ночам, пьющих, курящих, матерящихся и… Это очень важно. Линда, это прямо самое важное. Наш дом — это дом двух вампиров, которые привыкли к свободной и одинокой жизни. Больше восьмидесяти лет мы были предоставлены сами себе!

Линда всунула ему в руки липкие миску, ложку и стакан и ушла в ванную, забрав жёлтое детское пальто.

— Мы уже не колесим в цыганском фургоне с бродячим цирком наперевес. Мы теперь живём иначе! — вдогонку договорил Юрэк, прислушиваясь к тому, как заработала стиральная машина. Не трудно было догадаться, что в стирку отправились все Корины вещи.

Линда вернулась, оперлась о столешницу и переспросила:

— Восемьдесят лет, говоришь?

— Плюс, минус.

— Хорошее было время. Будет, о чём вспомнить. Кстати, где миледи закупаются детской одеждой?

— Ткут по ночам из паутины и кладбищенской крапивы, — в сердцах буркнул Юрэк, преувеличенно аккуратно ставя в мойку испачканную посуду.

— Не разбей дрезденский пластик, папочка, — сунулась под руку Линда. Правда что не позволила себе ни тени провокационной улыбки.

— Папотька?

Юрэк едва не скакнул, когда понял, что уже под ногу сунулась Кора. Что ответить, он не знал.

— Где мамотька? — Кора была презабавной в волочащейся футболке Линды. Но вот-вот собиралась зареветь от тоски по мисс Хаш.

Линда взяла Кору на руки.

— Кора, мамочка уехала в путешествие, но мы будем ждать её все вместе.

Кора насупилась, остановившись взглядом на кольце в ухе Линды.

— Если отдать Кору городу, её пристроят или в сиротский приют, или в приёмную семью. Ты дашь мне гарантии, что там она найдёт всё то, что дадим здесь ей мы?