Painted red (1/2)

Чонсон знает, что младший давно не спит, и очередным подтверждением становится тот факт, что он шумно вздыхает, когда прикасаешься к его пояснице. Пак смелее проводит кончиками пальцев вверх по чуть выступающим позвонкам и добирается до лопаток. Спина просто великолепная и, чёрт побери, в голову лезет всякое.

Виски сдавливает, но вопреки этому во рту нет сухости или неприятного ощущения. Кажется, спиртное было отличного качества, так что последствия относительно мягкие. Джей садится на кровати и целует бледный, еле заметный шрам.

— Это после аварии, — неожиданно поясняет Чонвон и немного шевелится, разминая плечи. — Пропахал пару метров спиной и затылком. В итоге черепно-мозговая и переломы.

Ничего говорить не нужно. Чонсон откидывает одеяло в сторону и оставляет поцелуи на светлой коже, на которой до сих пор остаётся морской запах. Одна ладонь ложится на ягодицу — сжать, как попытка осознать реальность, а не только испытать чувство удовлетворения от того, что человек принадлежит тебе. Что можешь безукоризненно и откровенно лапать его, потому что у тебя есть на то полное право.

Кажется, смиренно лежать Чонвон не собирается. Ловко переворачивается, бессовестно прерывая, и принимает сидячее положение. Глядя на него, — в пустые карие глаза — Чонсон опять убеждался, что шансов как-нибудь предотвратить влюблённость, остановиться на сексуальном влечении, не было. Не столько во внешности суть, сколько во всём — недовольное кошачье личико, наличие характера, а не жалкого подобия, упёртость.

В каком-то смысле им действительно проще быть вместе. Если ты сложный и с тобой может быть сложно, держаться возле такого же нужно — будете стоить друг с друга и «спасать» окружающих. Все окажутся в плюсе, верно? Незачем мучить кого-то невинного.

Джей молчит даже тогда, когда, ощупывая предплечье и ногу, Чонсон усаживается ему на бёдра. Привычным жестом обнимает за шею и тёплым дыханием опаляет губы. Старший мгновенно кладёт ладони на тонкую талию и подтягивает выше, чтобы быть ближе. Возбуждением скручивает низ живота, и окутывает приятное тепло.

— Тяжело?

— Нет.

— Врёшь, — фыркает и очаровательно отворачивается, — у меня нет смазки.

— И не понадобится.

В данном положении приспускать шорты и стягивать бельё неудобно. Чонсон упрямо молчит, чувствуя простреливающую боль в затылке и то, как напрягаются мышцы на ногах, но упрямо молчит. Кое-как пододвинувшись к изголовью кровати и сбросив подушку на пол, надавливает на нижнюю губу младшего. Чонвон послушно приоткрывает рот.

На самом деле, можно кончить из-за того, как он посасывает пальцы — слишком пошло, горячо. Джей оставляет засос чуть выше ямки между плечом и шеей, тихо сопит и пытается собрать мысли в кучу. Удивительно, как быстро заводишься, когда это происходит не просто так; когда есть подоплёка в виде бешено колотящегося сердца от переполняющих эмоций и немое обожание.

Обхватывает член младшего, дразняще поглаживая головку, и следит за тем, как хмурится Ян. Чонвон совсем не шумный в постели — впрочем, и здесь они невероятно схожи, — но короткие ногти впиваются в кожу до приятного болезненного ощущения. Джей не думает о себе — исключительно о том, как сделать приятно ему, потому что Чонвон важнее всего.

— Ты тоже, — слабо тянет за волосы и фактически позволяет оставлять, быть может, настоящие засосы. Трудно контролировать себя, когда получаешь желаемое. — Хочу, чтобы… Мы должны кончить вместе, Джей.

Пак сгибается под каким-то неестественным углом и исполняет его просьбу. Чужая ладонь правильно сжимает у основания, и движение получаются рваными, но относительно ритмичными. На задворках сознания мелькает пристыженное понимание: чересчур много, неконтролируемо. С обоих течёт — и это (не) проблема, а, скорее, выбивающееся из рамок исключение.

Каждый человек, кто имеет возможность отделять рациональные мысли от заполонивших разум чувств, скажет, что разбрасываться красивыми словами с пометкой «прежде такого не было» опрометчиво. Что легко признаваться в любви и говорить, что нынешний партнёр никак не сравнится с предыдущими и теми, которых якобы никогда не будет по его же вине, также нельзя. Пока вы встречаетесь, всё хорошо и минусы автоматически отправляются в разряд особенностей, потому никогда не говори никогда.

Но.

Джей обхватывает оба члена мокрой от естественной смазки ладонью и упирается лбом в чонвонов подбородок. Ноги сводит судорогой, а приближающийся оргазм не позволяет ни на секунду оторваться от Яна. Младший приходит к разрядке первым, всё-таки не сдерживая громкий стон, и перед глазами становится на мгновение темно.

Честно говоря, ещё полгода назад Чонсон бы утверждал, что ни за что не стал бы встречаться со слепым парнем. Да, неуместно было бы столь категорично высказываться по этому поводу, однако в душе продолжал бы быть уверенным: нет. Потому что банально трудно представить события, предшествующие вероятности соответствующих предпосылок — нужные локации, диалог и прочее.

Дыхание сбивается, чистая ладонь обессиленно скользит по потной спине. И какое облегчение, что Чонвон заваливается на другую половину кровати и невидящим взглядом пялится в белоснежный потолок. Неуклюже стягивает пижамные шорты полностью и отбрасывает их куда-то в сторону.

Сейчас Чонсон знает: не откажется от Чонвона, невзирая на любые трудности. Напротив, постарается сделать его жизнь максимально комфортной и показать через прикосновения, запах и иные ощущения, что можно радоваться и быть совершенно нормальной парой. Так или иначе, но у одного из них есть зрение и средства — это важно.

— Ты как? — автоматически вытирает испачканную руку о простынь, не задумываясь о последствиях.

— Хорошо, — почти что по слогам проговаривает Чонвон и перекатывается на бок. — Но придётся ставить стиральную машинку. Поможешь снять постельное бельё?

Не хочется ни двигаться как-либо, выудив жалкие минуты на расслабление, ни отвечать. Но к чему вопросы, когда просит котёнок?

***</p>

Сону привык к тому, что всегда неожиданно мог написать старшему и в большинстве своём не переживать об его реакции. Разумеется, такое продолжалось ровно того момента, пока не захотел оставаться у Сонхуна с ночёвкой после вечеринки. Всё упрямо рушилось, и Сону понятия не имел, как исправлять плачевное состояние этих взаимоотношений.

Как Сонхуну может нравиться он?

С самооценкой относительный порядок (не считая ужасных дней, когда грустишь, погода отвратительная и почему-то начинаешь ненавидеть собственное тело — слишком мягкое, отнюдь не выглядящее как творение какого-нибудь скульптора, где оно безупречно). Но проблема не уходит, и её главное последствие — отсутствие Сонхуна в жизни.

Сону никогда не замечал особенного поведения старшего к нему. Или же, быть может, отказывался замечать ввиду того, что так было чертовски удобно. Эгоистичное желание — знать, что человек пойдёт тебе на уступки, только потому что ты — это ты; купит любимую сладость, если тебе грустно. И то действительно печально, ведь отказаться от него насовсем ты не в состоянии, как и признать чьи-то чувства.

Вот бы вернуться в прошлое и ненавязчиво дать ему понять заранее, что признаваться не нужно. Сону прекрасно понимает, что они никоим образом не подходят друг другу как пара. Сонхун чертовски красивый, немного замкнутый и популярный у девушек, а он — сгусток чего-то милого и сострадательного, что возле Пака будет казаться странным и чрезмерно энергичным.

Переходить из статуса приятелей в возлюбленные трудно. А Сону до конца не понимает, чувствует ли что-то к старшему, кроме дружеской привязанности и естественного желания быть рядом. Вдруг в один из дней поймёт, что круто ошибается, однако будет поздно? Фальшивая прекрасная сказка обернётся огромным разочарованием и чувством вины.

Зачем заставлять страдать дорогого человека, если наверняка не знаешь, получится ли у вас что-то? Сону вообще не имеет опыта в серьёзных отношениях с представителем своего пола, что уж говорить об умении как-то устаканивать недомолвки, потому что мужская психология отличается от женской. И, Боже, у него всерьёз начинает болеть голова.

Сону открывает галерею и просматривает фотографии, связанные с Сонхуном, — только Пак, совместные или те, что делал старший. По-настоящему и без прикрас напрашивается вывод: лучше всё равно никому не удавалось запечатлеть Сону на камеру. И оглядываясь назад, осознавал, что едва ли кто-то за всю жизнь смотрел на него вот этими глазами.

Позвонить или написать, чтобы хоть извиниться за своё предложение остаться друзьями? Рискнуть?

Сону безумно желал вернуться к прежним временам, где не приходилось думать ни о чём и попросту загоняться. Прикасаться к Сонхуну, не опасаясь оказаться непонятым в неправильном смысле, спокойно приходить к нему и опустошать холодильник. Не бояться присылать ему какие-то сообщения чересчур поздно, потому что некоторые люди могут интерпретировать подобное как нечто особенное, личное.

Ким в смятении, и это ужасно.

sunoo 🦊: «прости, пожалуйста, за моё предложение.

давай попробуем поговорить спокойно и попытаемся всё наладить. хочешь, приходи ко мне в гости 👉👈»

На глаза наворачиваются неуместные слёзы обиды, но обижаться должен точно не Ким. Сообщение не доставлено, потому что Сону оказался в чёрном списке — смс-ки в соцсети до старшего никак не дойдут. Понимает, что отчасти заслуживает этого, но признавать суровую правду никак не хочет.

Пробует позвонить, а в ответ пустые гудки и ничего кроме. Неверяще набирает снова и снова, но без изменений — Сонхун не оставляет ни шанса.

***</p>

— Меня беспокоит Сонхун.

Джей закатывает глаза и душит внутри недовольство, потому что начинается. Всё связанное с Паком старший мгновенно приравнивал непонятно почему к Киму. Чонсон, на самом-то деле, предполагал, что большая часть проблем и переживаний друга напрямую была связана с мистером рисовым пирожком, но предпочитал не лезть не в свои дела.

Наверное, приятелем из-за этого Джей становится отнюдь не лучшим. Но у него есть весомое оправдание: Ян Чонвон. Последняя неделя выдалась просто отвратительной — настоящие американские горки или эмоциональные качели, — и огромная удача, что проблема разрешилась. Разумеется, Джей наверняка знает, что нечто такое когда-нибудь ещё обязательно всплывёт, но опыт уже имеется.

Есть кое-что, что немного волнует. Точнее, если хотя бы быть честным с самим собой, беспокоит настолько, что возникает страх ошибиться или своим интересом сделать больно Чонвону. В интернете бесполезно искать ответы, и при черепно-мозговой травме можно потерять зрение, а самому проконсультироваться с врачом тоже не вариант — нужно показать Чонвона.