I don't know where I'll be waking up (2/2)

— Хён? — Сону окончательно расслабляется и старается говорить в меру мягко, чтобы не выдёргивать Сонхуна из сна. Где-то вычитал, что резкое пробуждение вредно для здоровья, пускай подобное заявление бессмысленно.

Кто, будучи занятым работой или учёбой, сможет вставать в шесть-семь утра баз помощи будильника? — единицы.

В ответ тишина. Идея ненавязчиво заставить Пака проснуться постепенно угасает, ведь он продолжает сжимать тело Сону как плюшевую игрушку. И когда начинает казаться, что иного выхода, кроме как закричать, не предвидится, чужая ладонь каким-то невероятным образом скользит под одеяло, чтобы после остановиться на талии Кима.

Если быть честным, Сону нравились объятия, тактильный контакт (конечно, с теми людьми, которые не вызывали неприятные ощущения). Но он никому — за исключением по-настоящему близких — не позволял трогать себя здесь; тем более так низко к резинке светло-голубых пижамных штанов. И друзьям запрещено делать это, но.

«Сонхун спит», — убеждается Ким и почему-то не кричит, прислушиваясь к мерному дыханию на ухо. Пак абсолютно не контролирует свои действия, потому что ожидаемо не отдаёт им отчёт. А видеть откровенные сновидения для взрослого человека, не состоящего в отношениях, вполне естественно; с кем не бывает, да? Но стоит бёдрам Сонхуна оказаться прижатыми сзади вплотную, становится не до шуток, — стояк чувствуется через ткань белья настолько, что на секунду чудится, будто бы тела разделяет исключительно кожа.

Это за гранью.

Сону из последних сил подаётся назад, и одновременно с тем, как ударяется затылком об его лицо, Сонхун стонет. Не так, как если хочется сладко потянуться и размять мышцы после долгого нахождения в одном положении. Паника затапливает сознание, однако вздох облегчения слетает с губ, когда тёплая ладонь перестаёт давить на живот.

— С-сону?..

— Господи, — притворно сокрушается, надеясь, что случившееся буквально останется незамеченным, — зачем я пожалел тебя и разрешил остаться в своей постели, если ты использовал меня в качестве подушки или плюшевого медведя? Ты меня чуть не придушил!

Что удивительно, голос не дрожит. Удаётся изображать из себя глубоко возмущённого наглостью гостя, пока внутри всё горит от осознания ситуации. Покрасневшее лицо смело можно будет списать на нехватку воздуха или духоту, но вот бешено колотящемуся сердцу едва ли понравится такая чушь в виде оправдания. Сону самому не нравится, как реагирует его тело.

Садится на кровати и дотрагивается голыми ступнями до прохладного пола — не помогает и наполовину. Ким пожалел, что не перестал надевать верх от пижамы. Может, не пришлось бы чувствовать себя полностью обнажённым, была бы защита в виде ткани одежды.

— Блять, я… — Пак отчаянно мотает головой, практически сразу хватаясь за виски, — следует не забывать про последствия грандиозной вечеринки со спиртным. Младший отворачивается, дабы не смущать теперь уже Сонхуна. — Прости, что полез обниматься. Можно мне в ванную, пожалуйста?

— Да, конечно. Я принесу тебе полотенце и чистое бельё — только не закрывайся на щеколду.

Отвернуться, чтобы якобы найти в последнем ящике прикроватной тумбочки свежие домашние носки, — спасение. Сону оставался на совместные ночёвках с друзьями (и женского пола тоже, потому что родители одноклассниц знали, что Ким Сону — синоним к безопасности в сексуальном плане), но подобное впервые. Забыть в ближайшее время не выйдет — бесполезно.

***</p>

— Будешь есть?

— Омлет? — беззлобно усмехается, приподнимая бровь и усаживаясь за небольшую стойку всего-то на двоих. — Я рассчитывал на жареную говядину или как минимум на кимбап.

— Ну так сходи в магазин и рассчитайся за вышеперечисленное сам.

Неловкость до сих пор ощущается в воздухе, но её стало гораздо меньше (или же неловко себя чувствует исключительно Сону). Благодаря открытым окнам в квартире свежо, но самое замечательное, что нет тупого и неловкого молчания, из-за которого обычно рушится всё. Додумывание — не всегда хорошо, потому что оно почти идентично накручиванию и напрасному беспокойству.

Сонхун смеётся.

Есть что-то особенное в скупых улыбках и смехе людей, которые делают это не так уж часто. В большинстве своём Сонхун выполняет роль слушателя или сидит с таким выражением лица, что становится не по себе (постоянно задумывается над чем-то настолько глубоко, что фактически теряется). И если после Пак привычно начинает поддразнивать, ничего не меняет того факта.

— Злобная рисовая плюшка, — весело протягивает он и хватается за палочки. — В следующий раз, так и быть, будем завтракать у меня.

— Это долго, мне ехать на другой конец города…

Порой Сону думает, что в расстоянии есть плюс. Почему-то что жила твёрдая уверенность: встречи стали бы чаще, чем есть сейчас. Сонхун совсем не умел навязываться и давать намёки, наверное, ввиду интровертности, а Сону не умел надолго оставаться в одиночестве, потому что энергию необходимо было куда-то тратить. «Заряжаться» же приходится через просмотры дорам, фильмов или интересных видео на ютубе. Звонки близким в список не входят — слишком просто.

Кто бы что ни утверждал, но их взаимоотношения не похожи на что-то ненормальное. Скорее, особенная форма дружбы, где вы вроде как не лучшие друзья, но в любой компании оказываетесь рядом. Может, благодаря комментариям старшего появилась уверенность в собственных щеках — они милые, «сладкие» и очаровательные. Не всем нравятся острые скулы и хищная линия челюсти, как у Джея.

Думая о нём, Сону напрягается. Было бы невежливо навязывать Чонвона без его же ведома в машину к старшему, но всё-таки. Чисто по-человечески могли бы поехать вместе — в конце концов, достаточно было бы невинного предложения из вежливости. Ян бы отказался; ну и пусть.

— Остаться на ночь — вот решение. Но только в выходные и на один день, иначе я не выдержу того шума, который ты создаёшь. Ты как слон в посудной лавке, к тому же и любитель пожевать чего-нибудь на ночь.

Издевается, чёрт побери.

— Гений, — фыркает Сону и складывает руки на груди, сидя вполоборота и как можно незаметнее косясь на собеседника.

Хорошо, что стол закрывает нижнюю половину его тела, потому что… Потому что, вспоминая о том, как близко были друг к другу меньше часа назад, бросает в жар. Разумеется, Сону приходилось видеть голых парней в бассейне (и отворачиваться ради соблюдения норм приличия) и в иных случаях, но не когда обстоятельства столь интимные.

— Нужно позвонить Чонвону и узнать, всё ли с ним в порядке, — сбивчиво бормочет, поймав недоумённый взгляд гостя. Стоило бы давно позвонить старшему. — Мало ли.

— Что может быть не так? — Пак бессовестно откидывается на спинку стула, жуя. — Его не довёз никто до дома?

— Разве что такси. Ты не помнишь, как заснул в машине? Чонвон сказал, что справится сам. Но он постоянно говорит так, потому что не хочет никого обременять. Он и мою-то помощь с трудом принимает.

И это грустно.

Познакомившись с ним, Сону столкнулся с самым приятным и, пожалуй, не распространённым типом людей, не родившихся слепыми: спокойные. Не бескрайние оптимисты, которые рискуют всем, следуя принципу «бери от жизни всё», или пребывающие в унынии. Золотая середина — те, кто умеют трезво оценивать способности и напоминают обычных людей.

По сути, они и есть такие же обычные люди. Просто у них имеются сложности с восприятием мира, частично коммуникацией и в быту. Они на ступень ниже по базовым умениям, но ничуть не хуже. Многие зрячие не заслуживали благ, что находились в их распоряжении.

Сону колеблется (половина десятого — нормально?), но нажимает на вызов и включает громкую связь чисто из лени. Вдруг данным образом удастся сблизить парней, заставить привыкнуть. Конечно, они замечательные, тем не менее не встречающие ежедневно людей с ограниченными возможностями.

— Да?

— Что за шум? — здороваться вовсе необязательно, когда виделись буквально недавно. Да и лишнее, ведь трубку-то он взял — минус переживания. — Ты как будто рядом со стройкой.

— Это мойщик в торговом центре, Сону.

Уверен: в сию секунду Чонвон закатывает глаза. Ким не знал его до трагедии, но видел фотографии, немногочисленные видео с его участием, потому мог с уверенностью утверждать, что некоторые привычки не изменились. Выражение лица, когда чем-то недоволен; наклон головы, когда удивлён, и иное.

— Ты пошёл в магазин?

— Ага, Гаыль приехала.

Какое облегчение.

— Хорошо.