Weird (2/2)

Возникла ли заведомая неприязнь из-за неосторожного высказывания кого-то из парней? Предвзятость? Друзья могут «дискредитировать» друг друга, вовсе не подразумевая чего-нибудь плохого или действительно унизительного, но ведь посторонние легко воспримут всерьёз.

Бесцельное обсуждение чего-то маловажного — новости, из которых внезапно выясняется, что Сону недавно нашёл лучшее в городе кафе, где продают шоколадный коктейль, — не привели ни к чему стоящему. Чонсон откровенно буравит взглядом то Чонвона, то его милые колени и думает, что готов предъявить претензии. Но нужна подоплёка, основание для неприязни; иначе глупо.

Смутила одежда или само приветствие?

Сонхун мог фыркать сколько угодно, но Джею нравилось носить дорогие вещи, потому что имел полное на это право. Если есть возможность купить, почему бы ей не пользоваться, верно? Пак же общался с людьми не только своего «уровня» и никогда не судил по параметрам обеспеченных — кошелёк, связи.

Предложение сыграть в карты заманчивое — зачастую сближают всякие азартные мелочи. Чонсон отгоняет куда подальше посторонние мысли и решается попытать удачу снова, пускай и держит в памяти странности этого парня, а мерзкий голосок гордости внутри призывает не стараться лишний раз впечатлить того, кто этого не заслуживает, но:

— Чонвон, ты же играешь?

— Нет, спасибо, — мгновенный ответ и улыбка трогает губы, отчего сердце на мгновение замирает.

Спустя энное количество лет так неожиданно и приятно напоминает о том, что ещё способно отзываться. И ранняя радость сменяется неприятным уколом — Сону шепчет ему что-то на ухо, а Чонвон искренне и широко улыбается, обнажая белые ровные зубы.

Старший постепенно начинает чувствовать себя не столько заранее отвергнутым, сколько униженным. Мозг автоматически воспринимает в штыки любое действие и жест, вследствие чего желание расставить по полочкам уменьшается. Тычок под рёбра от Хисына (за что?) — следом недоумевающий взгляд, мол, что ты делаешь?

Чонвон аккуратно достаёт из кармана толстовки телефон и наушники. И ведь самое обидное, что он сознательно отгораживается. Будто бы демонстративно просит голосового помощника включить какой-то третий плейлист и прикрывает глаза, откидываясь на спинку дивана.

Когда Чонсон начинает закипать, то это плохо заканчивается; для него прежде всего.

***</p>

Джей колеблется, стоит ли озвучивать это, потому что оно не считается особо важным и необходимым для произношения. Да и посещение квартиры Джейка оставило вроде бы хорошее впечатление, но одно обстоятельство омрачило пребывание. Ничего сверхъестественного не случилось, однако то не изменяло нелицеприятного факта, что нежданный гость странный. Невозможно было игнорировать его выражение лица, фальшивую улыбку и ненормальное поведение; игнорирование.

Не как Сону и его своеобразная манера поведения, к которой, в принципе, привыкнуть несложно. Джей не станет скрывать, что сам имеет кучу недостатков — раздражительность, нетерпеливость во многих вопросах, иногда надменность (практически невинная, честно), — но он старается держать их в узде. И даже Ким Сону с больной любовью ко всему милому, чересчур близко принимающий всё близко к сердцу, на фоне «новенького» показался обычным.

Думая о произошедшем этим вечером (или уже ночью), в груди зарождается раздражение вперемешку с каким-то оскорблением. Кто бы что ни говорил, а от чудиков стоит держаться подальше. Попытки понять их мышление заканчиваются либо провалом, либо ты станешь таким же больным. Здоровые должны находиться со здоровыми, остальные пусть веселятся в компании себе подобных и не отсвечивают лишний раз.

Где-то на задворках сознания понимает, что наутро рискует пожалеть о своих слишком радикальных мыслях. Постыдных, ведь «ты же совсем не знаешь человека, чтобы ставить на нём клеймо». Но прямо сейчас, когда невольно хочется опустить глаза и посмотреть на свои истоптанные (нарочно — без сомнений) белые кроссовки, злость не унимается. Неужели сложно было быть внимательнее?

— Тебе не показалось, что этот парень… ёбнутый? — матерное слово оседает на языке привкусом мыла. Хотя, разумеется, не стоит так отзываться о том, кто попросту решил дать тебе понять, чтобы ты держал дистанцию. — Зачем Сону вообще притащил его?

Тишина.

Чонсон может с уверенностью утверждать, что Ли Хисын напоминает лук — у него множество слоёв. Если брать всех людей из окружения и расставить их по степени воспитанности и приятному характеру, старший без всяких оговорок займёт первое место. Он умел быть обходительным, говорил со всеми вежливо и выражался тактично, не перебивая и не заставляя кого-то ощущать неловкость от той или иной реплики.

И удивлять умел отнюдь не в худшем смысле — просто поражать своими поступками и знаниями. Например, Джей за столько лет общения не догадывался, что Сонхуну, между прочим, нравятся исключительно парни, а вся болтовня про «мне не важно тело, а важна душа человека» почти что ложь. Может, душа-то и важнее, но для него далеко не в женском обличье.

Джей всё-таки был плохим товарищем, зацикленным исключительно на себе любимом, как говорили многие? Или Сонхун подсознательно шёл к тому, кто выслушивал всех? Доверился Ли, ведь старший любой секрет и после ссоры никому не выдаст?

Чонсон ненавидит, когда его ассоциируют с мешком денег или типичным представителем золотой молодёжи. Пускай Джейк также числился среди обеспеченных, имеющих подушку безопасности в виде денег родителей и своей перспективной должности, считался таковым единолично. И в сию секунду, когда напряжение буквально застывает в воздухе густым облаком, Хисын не похож на самого себя.

— Только не говори, что не заметил, — с нажимом и сквозящим в голосе осуждением произносит он, глядя очень пристально в лицо.

— Что я должен был заметить?

Что он то ли под кайфом, то ли что-то ещё? Что дважды ударился плечом об угол и едва не уронил тарелку с чипсами, когда пытался взять немного, потянувшись к столику? Что его присутствие в квартире было равносильно нахождению лишнего предмета мебели? Если честно, Чонвон считал (враньё), что без него и вовсе стало бы гораздо комфортнее — без того, кто напрягал весь вечер.

— Джей, он слепой. Парень, которого ты назвал необычным, — теперь уже откровенно тычет носом в ошибку, призывает к совести, — слепой.

Чонсон потрясённо потупляет взгляд, нахмурившись, и едва не выезжает за стоп-линию, когда загорается красный сигнал светофора. Шок сменяется неверием, и он поворачивается в сторону Хисына, чтобы убедиться, что это глупая шутка. Потому что не могут люди без «рабочего» зрения держаться чересчур уверенно для тех, кто ни черта не видит. Но в таком случае многое встаёт на свои места, как пазлы.

Пак слышал, что слепые могут всяких проблем ориентироваться у себя дома, так как давно привыкли к расположению вещей, держат в памяти каждый уголок и выступ. А здесь же — дома у Джейка — он вроде бы находился во второй раз. И если добавить большую компанию, и вовсе создаётся впечатление, что Чонвон априори не может являться инвалидом ввиду того, что люди с ограниченными возможностями… замкнутые?

Умом Джей начинает признавать, что думает как настоящий эгоистичный мудак. Полный кретин, зацикленный исключительно на обычных людях, которые ведут такой же образ жизни, что и он. Ходят тусоваться с приятелями, работают и весело проводят свободное время, не засиживаясь в четырёх стенах. Способные брать от жизни всё.

— Быть не может.

— Погоди, то есть, — Ли ёрзает на сидении. Крылья его носа раздуваются, старший на повышенных тонах начинает перечислять, — тебе в голову не пришло, почему в коридоре стояла трость, о которую ты споткнулся? Ты действительно не заметил, как он прощупывал диван, прежде чем сесть на него? Не понял, мать твою, почему Чонвон отказался играть в карты? Скажи честно, может, это ты — ёбнутый кретин, кто не видит дальше собственного носа, являясь зрячим? Я в шоке, если честно… Если можно было бы пробить дно, ты его давно бы пробил. Поздравляю.

— Никто не говорил, что он слепой, — слабо возражает Пак. — Откуда я мог знать?..

Хисын (что ему несвойственно) презрительно усмехается и отворачивается к окну. Вероятнее всего, если бы рядом был Джейк, давление сразу двух честных и правильных людей оказалось бы смертельным. И внутри что-то сжимается то ли от обиды на фразы друга, то ли от осознания никчёмности из-за сказанного и своих омерзительных мыслей. Злость сдувается, уступая сожалению и чувству дикого, неприятного до горечи стыда.

Пак мало о чём жалел, но данный случай — наверное, вторая самая большая ошибка после решения сесть в машину к пьяному вусмерть малознакомому парню из клуба, по милости которого попали в аварию с друзьями.

Вспоминать об этом неприятно, жутко. Чонсон относился к той ситуации настолько равнодушно, насколько было возможно, ведь обошлось без жертв — никто же не умер, правильно? И вовремя слинять с места происшествия, потому что за рулём сидел не ты — тоже правильно. Иначе к чему обременяться чужими проблемами?

Чонсон представить себя без зрения совершенно не может.

— Сону познакомился с ним, когда занимался волонтёрством, да? — немного изменить угол для обсуждения очень важно.

— М-м, — утвердительно мычит Хисын. — Сону умеет быть тактичным и заводить друзей. И если бы ты слушал, что тебе говорили, запомнил бы, что он дружил с Чонвоном около шести месяцев.

Джей хмурится. Готов был дать руку на отсечение, что при нём никогда не озвучивали, что у Кима появился слепой приятель. Да, для Сону было нормально поддерживать хорошие отношения со многими — бабушками из подъезда, соседями и прочими. По-настоящему Ким мог не нравиться только злым или бесчувственным, что, в целом, равносильно.

— Ты выставляешь меня ублюдком.

— Ну, подумай над этим на досуге. Может, пора меняться? — старший произносит менее агрессивно, смягчаясь. Но вот загвоздка: он был единственным человеком, который, пожалуй, без последствий для себя умел высказываться в полной мере.