Прошёл через лабиринт, (1/2)

ЁСАН</p>

Сегодня на завтрак тёплое молоко с булочками. Пью молоко, и облизываю верхнюю губу, смотря на балкон фаворитов. Йеджи и Хёнджин о чём-то весело хохочут. Сынмин ловит траекторию моего взгляда, и комментирует:

— Йеджи красивая.

— Промолчу, — но не молчит Чонин.

— Я думаю, — вступаю я в разговор, потому что и так видно по кислой мине Чонина, к чему может диалог привести. — Все красивые здесь. И слуги. — ненароком кидаю взгляд на Сонхва.

Он поддерживает зрительный контакт со мной. Я уже давно на него засматриваюсь. С первого дня, как он забрал меня, и моих ребят с приюта, он был рядом. Вместе с Саном, и госпожой Ёндже. Мы смотрели друг на друга в темноте, и улыбались друг другу. Он спросил меня:

— Тебе страшно?

Я собирал вещи около своей кровати. Сонхва подошёл именно ко мне, словно услышав, какими комплиментами я его усыпаю мысленно. Тогда в приюте был полный переполох. Нас всех, почти совершеннолетних, собирали, и забирали. Будь я на год младше, было бы мне пятнадцать, мне бы не повезло — я бы наблюдал за всеми ними со стороны. Но мне повезло, что Сонхва подошёл именно к моей кровати, и заговорил со мной.

— Нет. Вовсе нет, — я растерялся, что он обратился именно ко мне. С приятной улыбкой. Пак показал мне клыки, сияющие при лунном свете. Я засмотрелся на них с восхищением. Никогда не боялся вампиров, и может, даже ждал этого дня. — Вы королевских кровей?

— Смущаешь меня. Нет уж, — мне нравилось говорить с Сонхва без формальностей, как тогда.

Это единственный наш нормальный диалог, который я бы был не прочь повторить вновь. У Сонхва была приятная усмешка на губах, когда он мне ответил. Сонхва что-то ещё хотел сказать, но Сан перебил его. Чхве подошёл к Сонхва:

— Госпожа приказала их в автобус посадить, — далее, я не слушал ещё какую-то долгую речь Сана.

Я лишь смотрел на острые скулы Сонхва. И не мог оторвать взгляда. Мне хотелось порезаться об его скулы, и, наверное даже впиться в его алые губы. Даже рта не мог закрыть. Мне казалось, что будь он господином, с которым нужно переспать, я был бы за. Сонхва не прекращал улыбаться Сану, тот даже ему замечание сделал:

— И чего ты лыбишься-то?

А я не прекращаю до сих пор так думать про Кана Сонхва. Который тоже не прекращает смотреть на меня прямо с главных дверей. Я же так далеко от него нахожусь. А он всё смотрит на меня. Как жаль, что о нём мне лишь мечтать до конца дней. И лишь искать пересечения в формальных, официальных диалогах. Сонхва отворачивается от меня к дверям, и я вижу причину — в двери заходит Юнхо, ещё один служитель гарема. Высокий парень с зелёно-мятными волосами влетает в гарем, словно к себе домой. За ним еле поспевает Минки.

— А ну, встали!

— Это ещё кто? — спрашивает Чонин, проглотив кусок хлеба.

— Встали-встали! — приговаривает Минки, вздёргивая ладонями.

И действительно — в гареме парни, и девушки мгновенно встают в ряд, бросив свои завтраки. Мне приходится следовать за ними. Чонин и Сынмин поспевают за мной. Девушки и парни опускают головы, а Сынмин успевает пробормотать:

— Неужто уже вскармливание?

— Вскармливание? — несдержанно я поднимаю голову.

Юнхо и Минки встают перед нами. Вместе с ними к нам подходит и Сонхва. Я решаю в этот раз не разглядывать его — уже и так будто его глазами пожираю. И вместо этого, я изучаю взглядом Юнхо и Минки. Они в одинаковых черно-синих пиджачках, с белоснежными рубашками и чёрными галстучками. Я уже слышал их имена мимолётом, знаю, что они прислуживают в этом гареме столько же, сколько Сонхва. В отличие от зелёных волос Юнхо, у Минки же светло-русые волосы, и выбритые виски. Чем-то его причёска напоминает мне волосы Сонхва — однако, чёлка Сонхва скрывает его правый глаз. У Минки же взъерошенный правый пробор. Минки улыбается, нагнув голову вправо:

— Никакого вскармливания, — видимо, он услышал наш разговор с Сынмином. — Рано ещё. Мне нужны новенькие.

— Тебе? — недовольно подмечает Юнхо, повернувшись к напарнику.

— Нам! — закатывает глаза Минки. — Сонхва-хён, ты уже предупредил этих молодых сосудов о сегодняшних уроках?

— Уроках? — повторяет за ним Чонин, вскинув бровями.

— Не передразнивай! — слышит его Юнхо, примыкнув тому. С верхнего этажа доносится хохот мужских и женских голосов. Юнхо поднимает голову. — Хваны, а вы не смейтесь! — Юнхо недовольно грозит им пальцем. Минки усмехается. — И ты не угарай! — я непонимающе переглядываюсь с Чонином и Сынмином.

— Может, приступим к делу? — строго напоминает о себе Сонхва. — Меня не поставили в известие об уроках. Сейчас для меня самого это сюрприз. — и когда он не смотрит на меня — можно на него глазеть. Хотя, когда он резко метает взгляд на меня, а я его опускаю так же резко — это кажется глупым.

— Ай, Сонхва-хён! — недовольно фыркает Юнхо. — Ладно, знайте вы все! Сейчас новенькие пойдут со мной на уроки хороших манер! — смотрю на Сынмина. Он пожимает плечами, разведя руки в стороны.

— А те, кто здесь больше месяца, не новенькие, поможете по кухне! — объявляет Минки. Добрая половина людей кивает, и расходится. Его басистый глас похож чем-то на голос Феликса. Такой же громоздкий, резкий, и низкий. — Ну! — Минки хлопает в ладоши. — Идёмте! Не тяните время!

— Живо! Торопимся, торопимся! — поддакивает ему Юнхо, хлопнув в ладони. Оба выводят всех из гарема.

Сынмин с кривой улыбкой машет нам, оставшись вместе с остальными сосудами. Мы же с Чонином снова вынужденно держимся друг у друга, и идём с толпой людей. Вижу с нами некоторых ребят из моего приюта, с которыми мы уже не общаемся. Я и в приюте с ними не так уж и был близок. Мне нравится в них, что я ни с кем из них не играю в друзей. В Чонине эта черта мне тоже симпатична. Мы идём из коридора по правую сторону, и наконец, заворачиваем в какой-то учебный класс. Здесь и стулья есть с партами — прямо будто в школу вернулся. Я замечаю, на что оборачивается Чонин — Хёнджин, и Минхо тоже идут за нами. Всей гурьбой мы присаживаемся за парты. Чонин теснится рядом со мной. И не повезло же мне оказаться меж двух огней — прямо сзади нас, за последнюю парту, садятся Хёнджин и Минхо. Минки и Юнхо улыбаются им, встав около маркерной белой доски. Даже оборачиваться не хочу. Юнхо закрывает дверь, и вальяжно засовывает руки за спину:

— И-так! Новенькие! — крикливый голос Юнхо внушает мне доверие. — Вы — будущие вампиры, фавориты, поэтому вы должны знать ряд правил…

— Только в их мечтах, — тихо комментирует Хёнджин.

— Да заткнись, — шипит Минхо на него.

— Запреты! — я вздрагиваю от грубости голоса Минки. — Голодать нельзя! Ругаться нельзя! Драться нельзя! Сплетничать нельзя! Подслушивать за другими нельзя! Мешать другим нельзя! Гулять по коридору, и по улице без разрешения нельзя! Лениться нельзя! Перечить вампирам нельзя! Господину навязываться нельзя! Уроки прогуливать нельзя! Грубить старшим по рангу нельзя! — все мгновенно оборачиваются на Чонина.

— Нарушать правила нельзя! — Юнхо щёлкает пальцами, вернув взгляды к себе. И крикливым голосом тоже. — Вставать в строго-положенное время — в четыре часа дня! Засыпать ровно с лучами солнца! Не обсуждается! — затем, Юнхо обращается к стоящему Минки. — Про вскармливание — я, ты?

— Су-Е-Фа! — Минки и Юнхо начинают трясти кулаком.

Юнхо показывает тому ножницы, а Минки перекрывает кулаком его два пальца. Довольно улыбнувшись, Минки берёт в руки чёрный маркер и рисует несколько кружочков. Юнхо обиженно показывает ему язык. Какие-то Минки закрашивает обильными штрихами, а какие-то он не трогает и вовсе. Я понял. Минки рисует лунные фазы. Закончив с ними, тот показывает на растущий месяц:

— Это — лунный календарь. Он имеет влияние на организм вампира. В зависимости от него, вампир чувствует голод, или повышенное либидо. Я бы сказал, что это похоже на организм оборотней, альф и омег, но оборотней не существует. — странно слышать это от вампира. — В новолуние идёт набор в гарем. Сейчас в небе растущий месяц. Особо он не влияет на организм вампира. В первую четверть. — Минки тыкает маркером в лунную первую четверть. — Способности вампира усиляются. Вампирши именно в период с первой четверти имеют большую вероятность на оплодотворение. В период растущей луны — у вампира усиляется чувство голода. — по мере его рассказов, он указывает на каждую луну. — В полнолуние идёт пик голода, и либидо у вампиров. Именно в этот период вампиры должны выпить достаточно крови до следующего полнолуния. Голодных вампиров не существует. Скажу вам так — голод усиляет гнев вампира, а значит, вампир вполне может напасть на сосуда, если он не даст ему достаточно крови. Этого можете не бояться — именно поэтому у нас есть вскармливание. Период убывающей луны — край, когда вампир должен удовлетворить свои потребности. В сексе, в жажде, в голоде. Если вампир себя сдерживает, его сверхспособности и животное обличье слабнут под третью четверть, и вампир заболевает полностью под убывающий месяц. Как для вас ангина. Голодных вампиров не существует, все понимают, что ими сложно быть. Себе дороже, в первую очередь. Именно поэтому, гарем постоянно пополняется молодым организмом. Вами. Или вы отдаёте свою кровь, или своё тело. Добровольцы могут отдать и то, и то, но последствия летальные. Поэтому, вас откармливают и отпаивают молочными продуктами, и поддерживают ваш человеческий здоровый рацион.

— По нашему расписанию — вскармливание произойдёт только через две недели, — дополняет его речь Юнхо. — Туда отправляются те, кто не стал фаворитом, кто не выдался в гареме никакими качествами. В том числе, и те, кто действительно хотят умереть. Или даже те, кто нарушил правила. Поэтому, всё в ваших руках. Идёте ли вы по золотому пути, или оставляете за собой кровавую дорожку. Не только вы считаетесь — все те, кто давным давно здесь. Спешу Вас успокоить — к Вам в это полнолуние не будут так строги. Но через две-три луны — к вам обязательно приглянутся вампиры.

— Думаю, кое-кого здесь, — Хёнджин снова привлекает к себе внимание своим голосом. Вампир рассматривает ногти. Хван выдувает губы. — Придётся отправить на вскармливание в ближайшее время.

— Хватит, — не выдерживаю я, и заступаюсь за него, обернувшись на Хёнджина. Хван испепеляюще глядит на меня, и я мгновенно об этом жалею. Чонин же благодарно кивает мне.

— Не тех друзей себе подбираешь, сосуд, — Хёнджин процеживает сквозь клыки мне. Не хватало мне попасть меж двух огней за сердце Чана. Минхо даёт Хвану подзатыльник. — Да хватит! — Чонин закрывает усмешку ладонью, и я тоже улыбаюсь ему.

— Так! — хлопает в ладони Юнхо несколько раз. Он прерывает конфликт со следующими словами. — Обойтись без скандала! Господин Хван, будьте разумнее! — можно даже не оборачиваться — всё равно знаю, что Хёнджин глаза закатил. — А сейчас, давайте выучим самую важную информацию! Эта информация поможет вам выжить в гареме!

На миг, у Минки глаза краснеют. Минки щёлкает пальцами, и всё мгновенно исчезает с доски. Все мы охаем, увидев это. Минки довольно улыбается, кивнув нам. И берёт в руки маркер. Теперь он уже рисует что-то другое. Двух человечков. У одной длинные волосы, и Минки пририсовывает ей ресницы, у другого же простое выражение лица, как и свойственно нарисованным рожицам. Семейное древо. Минки скрипит маркером по доске, возглавляя древо парой, и подписывая её именами:

— Это — господин Джебом и госпожа Ёндже. Они вместе возглавляют империю вампиров на территории КНДР. Параллельно с этим, они правят людьми, и в будущем властелины всего мира. — ну, да, зачем нам человеческий президент? — У госпожи Ёндже есть младшая сестра. — Минки ведёт от неё ветку к кружочку, который Сон мгновенно перечёркивает. — У неё был муж, но их убила Летучая Мышь.

— Кто это? — тихо спрашивает Минхо сзади у Хёнджина.

— Со Чанбин — Летучая Мышь. У него есть секретное оружие, которое убивает вампиров, пусть он и сам является вампиром. Тот, кого нельзя называть, знаешь, — от шёпота Хёнджина у меня прошлись мурашки. Гляжу на реакцию Чонина, будто бы и он это слушал, но Ян лишь не подаёт виду, или действительно смотрит только вперёд, слушая только Минки.

— За собой младшая сестра госпожи оставила сына. Хан Джисон, — Минки ведёт от двух перечёркнутых кругов ветвь вниз, нарисовав ещё одну забавную рожицу. Джисону он рисует щёки, и круглую улыбку. — Он сейчас воспитывается госпожой в другом дворце, но скоро, по его совершеннолетию приедет к нам. В период вскармливания, скорее всего. Но, возвращась к родным детям королевской семьи. — тот действительно рисует кружки под уже нарисованными рожицами. — Их дети — Ханна и Кристофер, иначе говоря, Чан. — тот рисует каждому свои отличительные черты. Ханне пририсовывает длинные волосы, и ресницы. — Ханна — старшая урождённая вампирская дочь, наша принцесса, наследница трона. — Чану рисует светлые кудри, и широкую улыбку. — Чан — ближайший к нам господин, в честь которого создан этот гарем, старший сын, будущий наследник трона. — ведёт стрелку от Чана — рисует около того милого человечка с веснушками. — Феликс. — думаю об этом одновременно со словами Минки. — Первый суженный нашего господина. Они не состоят в официальном браке, но Феликс принадлежит королевской вампирской семье. К каждому из них! — Минки указывает маркером на каждый своеобразный портрет члена семьи. — Нужно проявлять подлинное уважение! Кланяться при их виде обязательно, не говорить с ними, если они не позволят! Они — власть здесь. Те, благодаря кому вы ещё дышите!

ЧОНИН</p>

Вчера ребята с меня не сводили глаз. Да и сегодня целый день, что за завтраком, что в учебном классе, я чувствую на себе чужие взгляды. Минхо был прав. Я уже оставил отпечаток на их впечатлениях. Одни лишь Сынмин и Ёсан меня ни о чём не спрашивают, за что я им благодарен. Вернее, Сынмин вчера спрашивал меня, как сильно мне влетело, и что мне сказали. Я отмахнулся со словами «ничего», и разговор закрылся.

Ещё и сейчас мы вынуждены покинуть тот тёплый класс. И выйти в холодный коридор с сырым полом. Пусть я и в штанах, кроссовках, да и на мне белая полосатая туника у с длинными рукавами, и её ткань не такая лёгкая… Я всё же испытываю дискомфорт. Снова эти кирпичики с голыми стенами. А за стенами дворца уж сверчки стрекочут. Холодный вечерний воздух освежает меня. И всё листья шелестят от звука ветра. Каждый раз думаю, что мы спать сейчас ляжем, хоть и вставали совсем недавно. Мне очень сложно привыкнуть к такому режиму. Засыпать, когда солнце встаёт, и бодрствовать, когда звёзды на небе. Голова от такого болит, и кровь из носа хлынуть может. Зря я об этом подумал. Левая ноздря тяготит. Кровь капает из носа прямо на пол. И попадает мне прямо на белую кофту. Сучий потрох. Вздрагиваю, и останавливаюсь. Хотя мы даже не дошли до гарема. Закидываю шею назад, и закрываю рукой ноздри. Горячая кровь капает на пальцы, и стекает по губам. Облизываю губы — меня сейчас стошнит от вкуса крови. Ёсан тоже тормозит около меня:

— Всё нормально? — Кан заглядывает прямо ко мне в лицо, и ахает. Я восстанавливаю шаг, да и Ёсан за мной. — Ой… Пойдём к врачу?

— Или вампиры высосут кровь из носа, — я не убираю руку с переносицы, и Ёсан слабо улыбается. Мы останавливаемся в коридоре у дверей гарема.

— Дорогу! — произносится громкий голос слуг у дверей. — Господин Бан Чан, госпожа Ханна Бан! — этого мне ещё не хватало.

Мы все становимся в ряд. Я не могу выкинуть из головы наши вчерашние взаимодействия.

— Опустите головы! — шикает на нас Юнхо. Странно, что эти оба балбеса пошли за нами.

— Головы не поднимать! — подначивает его Минки. — Юноша! Эй, юноша! — меня хлопает по руке возникнувший Минки. — Голову опусти, руки слож… — но Чан с Ханной возникают из-за дверей.

И Минки опускает голову, сложив руки на поясе. Один я опять выделяюсь — держусь за нос, встав прямо. Уже не могу остановить кровь — в глазах темнеет. Я даже встать прямо не могу. Мысли совсем путаются. Голова давит, в глазах темнеет. То, как я его послал. Я не хочу на этом заканчивать. Минхо говорил мне быть умнее. Дядя говорил мне, что нужно бороться. Я и буду. Бороться умнее. Встаю около Ёсана. Сердце бьётся громче. Проходи уже мимо, быстрее. Ладони запотели. Даже не пытаюсь ладони сложить. Знаю, как Хёнджин свысока на меня смотрит, но мне плевать. Слышу даже от Хёнджина злобное:

— Голову опусти, сосуд!

Уже даже злиться не могу. Им же интересно, что со мной будет. Минхо тоже стоит около меня. Обещаю тебе, Минхо, это далеко не конец.

Ловлю взгляд Чана, идущего к нам. Он останавливается прямо напротив меня. Минхо испуганно смотрит на меня, и Ёсан открывает рот, еле-еле глядя на меня. Я впервые вижу его без улыбки. Чан лишь недоумевающе смотрит на мои сложенные руки. Сана около него нет. Только Ханна — впервые её вижу. Они действительно похожи друг на друга. Только вот, у Ханны чёрные длинные волосы, и скрытое окрашивание. И у его сестры красные глаза, но у Чана я не видел красных глаз никогда. Интересно, где Сан? Мысли похожи на жвачку.

— Всё нормально? — осознаю, что Чан это спрашивает у меня уже второй раз, потряхнув за плечи. Минхо слегка поднимает голову. — Эй…

— Я чувствую запах крови. Здесь следы крови, — комментирует Ханна, глядя мне в глаза.

— Я… — выхожу я вперёд. И открываю нос — он полностью кровавый.

Все слушают наш диалог, и удивлённо стонут. Кровь стекает мне и в рот, я лишь опрокидываю затылок назад. Чан берёт меня за шею, и выпрямляет, с волнительным тоном: