Когда сложно понять, (2/2)

— М-м… — Чонин саркастически улыбается. — Утешили. — Ян кивает настойчиво. — Так вы помогаете суицидникам, да? Лишаете желания жизни ради себя? Хорошая работа, да. — скулы Яна нервно дрогают. Пак твёрдо смотрит в глаза Чонина, почти исподлобья. Ян не выдерживает. — Да пошло оно всё! — Ян разворачивается и проходит гневно вперёд. Чонин слышит их шаги за собой, а потом и Пака.

— Эй! — пытается догнать его Сынмин.

— Всё равно далеко не уйдёт, — Сонхва говорит это более, чем цинично.

— Тц…

А куда Чонин идёт? Кто бы знал… Чонин вообще без понятий где находится, но тут легко можно выйти на улицу, через пространство между колоннами. Ночной воздух стал будто более явным и свежим. Чонин слышит сверчков, а затем смотрит по сторонам. Башнеобразное здание очень широкое, коридоры тут открытые. Прямо как мини-Хогвартс, или дворец Топкапы<span class="footnote" id="fn_25425307_0"></span>. Чонин бы даже осмелился назвать это дворцом, или замком. А в замке на верхнем этаже горят окна. Вокруг лишь лес и поле. Чонин бежит в эту сторону, разрезая свои лёгкие.

«Беги, Чонин». В глазах темнеет от такой скорости. «Беги, Чонин». Дышать тяжело. «Беги, Чонин». Ян врезается в пустоту, и падает.

— Ай-й! — боль отдаёт импульсом прямо по носу. — Бля-ять…

Чонин нерешительно встаёт, схватившись за нос. Ян протягивает руку, но спереди ничего. Вернее, ничего не видно, а чувствуется будто бы стекло. Или металл, или даже прочнее. Холодное, но твёрдое «ничего» маленьким током бьёт по подушечкам пальцев Чонина. Тот ведёт вверх. Похоже, что дворец, и его дворик защищены специальным барьером. Это злит Яна. Чонин ударяет «барьер», и повторяет. Каждое слово громче предыдущего.

— Проснись. Проснись… Проснись! Проснись! Проснись! — кулаки готовы разбиться в кровь. Значит, Чонин жив. И это всё не сон.

Ян поднимает глаза на тёмное небо, где с карканьем разлетается стая ворон. И Чонин здесь совершенно один. Падает на колени. Щипает себя, пусть суставами больно двигать. Ничего. Становится холоднее, спина сталкивается с мокрой травой. Чонин и сам не заметил, как слёзы холодной струйкой проходятся по его щекам, и стекают по ушам на траву. Ян даже не закрыл глаза, как перед ним лишь пустошь. Он совершенно один в неизвестном мире. Рёв разрывает гортань. Щёки горят. Бьёт кулаком землю, будто мечтает провалиться в ад. Этого нет, просто щекотливая и липкая трава. Как говорил Уён — «больше поплачешь — меньше пописаешь». Чонин горько смеётся через слёзы. Сама мысль о друге заставляет сердце болезненно сжаться до размеров апельсиновой косточки. Даже другу уже не напишешь. Возможно, Уён даже сейчас и Чонина никакого уже не знает. Один Ян помнит своего единственного друга. Может, это и к лучшему.

Чонин пальцами рук трогает траву под собой. А потом снова ударяет со всей силы. Запах росы дружески напоминает, что это навсегда. Яну совсем в это не верится. Он же не главный герой какого-нибудь подросткового попаданчества, вроде «Гарри Поттер», или «Перси Джексон». Ян Чонин всего лишь депрессивный подросток из семьи алкоголиков, без амбиций. Чонину восемнадцать, но он до сих пор даже не знает, кем он хочет стать. Если вообще кем-нибудь станет. Ветер проходится по дыркам в джинсах. Чонин не хочет сдвигаться с места, лишь смотрит в усыпанное звёздами небо. Ян закрывает глаза от усталости.

— Такое себе место для сна, — Чонин вздрагивает, и открывает глаза. Над ним нависает какой-то белокурый парень, и улыбается. Чонин резко вскакивает, и потирает глаза. — Ой, ладно, а, не вставай. — блондин в серой одежде усаживается рядом. Нет, даже укладывается на траву — закинув руки за голову. Блондин расслабленно закрывает глаза.

— Ты кто? — Ян же недоверчиво отодвигается.

— Я…? — парень приоткрывает один глаз. Чонин хмуро кивает. — Ты тут первую ночь?

— Первый час, — Чонин замечает, что вместо «первый день», незнакомец сказал «первую ночь». И оглядывается. Небо уже совсем сиреневое. Ян всегда лишь смотрел на светлеющее небо из окна в любую бессонную ночь. И курил, раскашливаясь от глубины никотина в лёгких. Чонин опоминается, взглянув на незнакомца снова. — Погоди, я реально уснул прямо здесь?!

— Я и говорю — необычное место для сна, — блондин закидывает ногу на ногу, вновь прикрыв глаза. Ян же отстранённо сидит около него, и хмыкает. Тот изучающе смотрит на кудрявого блондина с пухлыми губами, и большим носом. Похож на метиса. И одет простенько — серое худи, и того же цвета трико. — На самом деле, это даже классно. Выход за зону комфорта, не будь этих проклятых насекомых. И воздух свежий, и никто меня не беспокоит. Красота… — мелодичным голосом рассуждает метис. И поворачивает голову к Чонину. — И поэтому ты здесь, а не в кровати?

— Я хотел уйти, — незнакомец поджимает губы, удивлённо подняв брови. — Хочу домой, правда, я здесь по ошибке. Но эта штука… — Чонин вновь ударяет барьер. — Меня не пускает. Как отсюда выбраться?

— Все, с кем я общался здесь — хотят остаться здесь. Даже те, кто уже умерли, — Чонин выпрямляет шею от слов парня. Тот кивает. — Почему ты хочешь домой, если ты тут первый час?

— Да потому что… — Чонин отворачивается к барьеру, сложив ноги вместе. — Я не хочу бороться с людьми за то, чтобы пытаться понравиться вампирам, чтобы выжить. И спать с ними тем более. — блондин со смехом прыскает. — Что?

— Правда? — не перестаёт улыбаться блондин. Чонин кривит губы. У незнакомца лицо становится более серьёзным. — Да я тоже не хочу спать с вампирами. И вся эта хрень с гаремами, кто понравится им, тот сегодня и будет жить, к тому же, спать с ними… Это какая-то проституция, реально. Серьёзно, ты первый человек с таким же мнением, как у меня.

— Правда? — наклоняет голову Чонин.

— Да! — незнакомцу удаётся вызвать у Яна улыбку. — А этот вампир… Бан Чан… Ты уже его видел? — Чонин мотает головой. — А слышал? — жест тот же. — В общем, поверь на слово, я даже не понимаю, за что все в гареме готовы друг друга поубивать. Он же… Так себе.

— Даже думать об этом не хочу, — слабо усмехается Чонин. И какое-то время они смотрят друг другу в глаза молча. У парня напротив выразительные, и добрые глаза тёмного оттенка. Харизма и юмор паренька говорят Чонину, что всё не так плохо. Он не один — они такие же. — Как тебя зовут?

— Ах, да, заговорились! — парень вздыхает, привстав на руках. Тот смотрит в небо. — Называй меня Кристофер, Крис. А тебя как?

— Так и подумал, что ты иностранец, — Кристофер выдыхает усмешку, не прекращая глядеть на Чонина. — Я Чонин.

— Да, Чонин… — встаёт Кристофер, кивнув. — Не хочу портить настроение, но пора на боковую. — Ян непонимающе наклоняет голову. — Спать. Отбой скоро. — Крис жестом руки подзывает к себе.

— Так рассвет же… — Ян всё равно встаёт за Крисом. И Ян замечает, что Крис чуть ниже Чонина.

— В вампирском гареме из-за кровососов распорядок ночи… Дня здесь иначе устроен. В шесть-семь вечера подъём, в пять-шесть утра отбой. Зимой мы раньше просыпаемся, в три часа дня уже. Они боятся солнца, поэтому, о человеческом режиме лучше забыть, — Ян внимательно смотрит на объясняющего Криса. — Гулять днём, конечно, не запрещено, но главное, чтобы ночью ты был бодр. Чтобы развлекать этих извращенцев. — те заходят под крышу дворца. Здесь стало тише, чем парой часов ранее. — Провожу тебя, чтобы ты не потерялся. — те заходят в пустой коридор. — Запомни эту ненавистную дорогу навсегда. — проходят мимо тёмного коридора Крис и Чонин, и Крис открывает перед Яном две большие двери.

Коридор поделённый на две части совсем пуст. Все наверняка спят. Возле дверей стоит большой чёрный кот. Ян удивлённо смотрит на него, но проходит мимо, продолжая оглядываться. Чонин смотрит в его голубые глаза, которые смотрят парням прямо в душу. Крис же этого будто не замечает. Тот красноволосый парень стоит на том же месте. Но завидев Криса, тот испуганно выпрямляется. Это не уходит от глаз Чонина. Крис произносит:

— Привет, Хёнджин, — и машет ему.

— Пове… — Хёнджин кланяется.

— Тихо, не разбуди остальных. — Крис громко шепчет, подняв голову на Хвана. И тот поворачивается к Чонину. — Ну, сладких снов, Чонин.

— Доброго дня, Крис, — Крис с тихой усмешкой хлопает Чонина по плечу, и уходит.

— Котик, пойдём, поговорим, — Крис берёт на руки чёрного кота.

Ян непонимающе провожает их взглядом. Отойдя от Чонина уже на пару метров, Крис напоследок оборачивается на Яна. И подмигивает. Хёнджин тоже с удивлением глядит на них, чуть ли не падая с балкона. Когда громадные двери закрываются, Хёнджин с балкона оказывается мгновенно перед Чонином:

— Ты какого хрена около него трёшься?! — рычит Хёнджин в лицо Яну, что тот вздрагивает. — Ты здесь всего день! — пусть Хёнджин и шепчет, Чонину всё равно кажется, что на него кричат.

— Кто это? — Ян пытается понять, почему Хёнджин секунду назад был на балконе, а сейчас он злится ему в лицо. Он же не видел, как Хван спускался. Неужели, Хёнджин…

— Ты тупой, или притворяешься?! — взмахивает руками Хёнджин. Ян продолжает глупо глядеть на Хвана. Вся эта блестящая красота Хёнджина — идеальные черты лица, пухлые губы, и гладкая кожа, совместно с злым взглядом начинают раздражать. Выглядит как айдол, волосы покрашены в ярко-красный, ещё и длиннее маллета. Конечно, такие как он, с обложки, будут себя вести, как мудаки! — Агрх… — Хван закатывает глаза, потерев лоб. — Это Бан Чан, главный вампир.

— Чего?! — не верит ушам Чонин. — Он Кристофер!

— Бан Кристофер Чан, кретин! Как можно не знать таких очевидных вещей?! — Хёнджин похож на вулкан. Красными волосами, и этим вскипающим гневом.

Тот часто дышит в лицо Чонина, а тот вспоминает каждое слово Чана. Это была ложь? Чонин чувствует себя обманутым. Ян теперь не знает, на кого зол больше — на того милого паренька, который врал ему с три короба, или на эту красноволосую язву. То есть, Чонин действительно общался с тем, за кого тут кровь льют, и кто здесь выбирает сам.

— Ладно… — Хёнджин усмиряет дыхание. — Скажем так. Не верь в ту лабуду, что он тебе на уши навесил. Ты не особенный. Здесь тысячи людей на одно место возле него. Ты такой же, как и все. Он всего лишь оценивал тебя. Хотя, не понимаю, чем. — после каждого слова Хёнджина у Чонина самого злость вскипает. — Ты не переживай, ты всё равно будешь сосудом.

— А можно без унижений мне объяснить что здесь к чему? — Чонин прикусывает язык, и думает, что не у того спрашивает.

— Без унижений? — Хёнджин кладёт руки по карманам. Тот вскидывает бровь. — Откажусь, но объясню. — взгляд Чонина мрачнеет. — Здесь есть четыре ступени. Самая высшая — вампирская семья. Бан Чан, его мать, его отец-повелитель, его двоюродный брат, и все родственники — их слово здесь закон. Они решают, кем тебе быть. Поверь, от их отношения к тебе зависит вся твоя жизнь. Высокая ступень — фавориты. То есть, я. И Феликс. Повелитель выбрал нас. Мы провели с ним ночь. Тебе всё равно до нас не добраться, можешь забыть. — Хёнджин облизывает передние… Клыки. Теперь понятно, чем ему Хёнджин сразу не понравился. Чонин в омерзении смотрит на Хвана, но продолжает слушать. — Средняя ступень — наши слуги. От них тоже всё может зависеть. Тебе максимум до такого и светит, хотя, даже тут сомневаюсь. У фаворитов есть слуги, у Чана есть его преданный слуга Сан. И у меня есть. А самая нижняя ступень… Ты и все те, кто спит там. — Хван показывает пальцем в зашторенные койки. — Вы — сосуды. Сосуды крови, знаешь. Бесполезные существа, которые сгодятся только, чтобы кормить вампиров. — Чонин сжимает кулаки, и еле сдерживается, чтобы не врезать Хвану. — Моя воля. — Хван раскрывает пасть с рыком. Острые, белоснежные клыки в широкой пасти, и алых гландах. — И от тебя места живого не останется.

В Хёнджина летит шёлковая подушка с балкона. Хван хватается за затылок, и оборачивается наверх. Парень с сиреневыми волосами в песочной кофте, и таких же свободных пижамных штанах недовольно глядит на Хвана. Чонин удивлённо раскрывает рот с охом. Хёнджин слегка отшатывается:

— За что?!

— Ты даже меня взбесил своими выебонами. Забыл, как здесь же спал? «Тебе всё равно до нас не добраться», — фыркает парень, спародировав Хёнджина. Знакомый голос. Тот поворачивается к Чонину, и показывает рукой на Хвана. Красивый, и такой знакомый. — Он только на словах такой. — Хёнджин бросает ему подушку обратно.

— Минхо? — узнаёт возникнувшего парня Чонин.