Глава третья. (1/2)

Замок соткан из миллиарда золотых нитей, притрушен сотнями ароматов, впитавший в себя не одно тысячелетие и Итан, ступая по деревяному полу, мог улавливать каждого, обитавшего здесь. В дорого обставленном замке некогда творилась история, решались судьбоносные задачи, это место дышало временами былого, и на несколько мгновений Уинтерс мог поклясться, что сердце и душа замка стали осязаемы. Американец заворачивал за каждый угол и чувство тревоги не покидало его. Обитательницы замка объявили на него охоту и как только слабый шорох доносился до слуха Итана, он, не раздумывая нёсся прочь, словно дуновение ветра из открытого окна могло рассказать хозяйке об его местонахождении.

Мужчина вздрогнул, когда прохладный зимний воздух ворвался в комнату, развевая шторы. Тяжёлые шаги госпожи этого замка раздавались в каждой комнате, он слышал их везде и не видел нигде одновременно. Замок дышал своей хозяйкой, её утонченный вкус в красоте вырисовывался в каждой картине, в каждой скульптуре. Место поражало своим великолепием и Итан по-настоящему приходил в ужас от опьяняющего чувства прекрасного. Но Уинтерс знал в чьи владения его занесло; и как бы ложная красота не манила блондина, запах смерти бил в ноздри, заползал в каждый уголок души и утробно выл, напоминая, что смерть уже давно свила здесь своё гнездо и имя ей – леди Димитреску.

До невозможности хотелось пить, во рту пересохло и Итан закашлялся от першения в горле. Сердце неистово саднило от мысли о дочери, о том, что он так и не смог её отыскать. Сколько времени он уже потратил? Он не имеет ни малейшего понятия тепло ей или холодно, не ведает сыта ли она или умирает с голоду, находясь в жестоких руках монстров. И чем больше мужчина корит себя за беспомощность, тем сильнее острая боль скручивает тело, выламывает суставы, и он тяжело дышит, рухнув на колени, не в силах что-либо сделать.

Итану нужно срочно выбираться из этого дьявольского замка. Руки по-прежнему ноют, свежие раны заживают слишком медленно. Итан слаб, у него невероятная регенерация и по словам Криса крепкое здоровье. Но мужчина находился целую ночь на ногах, его швыряли об стены, разрывали плоть и скручивали тело железными прутьями пока рёбра трещали под синей от ссадин кожей. Ему нужно отдохнуть, прилечь на пару минут, чтобы клокочущие сердце, бьющееся быстро словно крылья колибри, выровняло бешенный ритм.

Гортанный женский крик, рождаемый из недр самого естества, разнёсся по холлу первого этажа. Затем крик перешёл в громкие рыдания, сопровождаемые девичьим смехом, и американец хотел ворваться, спасти бедную девушку, неустанно молящую о помощи. Но его внезапно резко схватили за горло, больно поцарапав длинными ногтями горло, и со всей силы кинули об стену, выбив из лёгких воздух. Блондинка закружилась в рое насекомых, то исчезая на секунду, то снова собиралась воедино, кружа вокруг Итана и жарко дышала в шею, пытаясь не то облизнуть саднящую и сочившуюся кровью рану, не то разорвать сонную артерию в клочья.

- Это забавно, дорогой. Ты не такой, как другие мужики. Сильный, быстрый. Такого вывернуть на изнанку сущее удовольствие, - девушка резко расхохоталась и Итан вздрогнул, отталкивая её от себя в попытке убежать.

- Пошла ты к чёрту, тупая сука.

Мужчина достал пистолет и, прицеливаясь, выстрелил несколько раз в голову девушке, но мухи разлетелись и пули просвистели мимо, оставляя следы на стенах и разбивая золотые, украшенные белым орнаментом вазы. Запасы Уинтерса были на исходе. Его заперли в этом замке, словно птицу с подбитым крылом, не позволяя ни выбраться из клетки, ни умереть. Обратной дороги нет.

За окном свирепствовала непогода, обрывая сухие ветки из голых деревьев и укрывая землю белоснежной пеленой снега. Мужчину кинуло в дрожь от одной мысли, если Роза всё-таки не в замке, а находится далеко за его пределами. Что, если он зря коротает время, прячась от ведьм?

- Тебе не убежать, Итан, не скрыться. Я буду преследовать тебя, пока ты не сдохнешь от усталости, я высосу имя дочери с твоих уст вместе с последним дыханием.

Итан перестал медлить, когда знакомый хохот пронёсся по стенам замка и врезался в уши. Подстёгнут внезапным разоблачением, мужчина кинулся прочь, крепко держа наготове пистолет, когда отчётливый женский плачь снова резанул по гулко бьющемуся сердцу.

Забежав в ближайшую дверь, Итан закрыл её на ключ и попытался выровнять рваное дыхание.

- Мистер Уинтерс, чем могу помочь?

Американец от неожиданности подпрыгнул на месте, застигнутый врасплох, но убедившись, что мягкая улыбка озаряет лицо толстяка, он выдохнул, отходя от двери.

- Герцог? А Вы что здесь делаете? – недоумение застыло на лице блондина.

- Здесь можно подзаработать. Вы нашли свою дочь?

- Я только что сбежал от Димитреску и её дочерей, у меня не столь много времени как Вы думаете. – вспышка злости прошлась по телу Итана, вызывая неприятное покалывание.

Он злился не на торговца, а на себя за то, что не в состоянии отыскать самое родное, оставшееся у него от покойной жены. – Если честно, меня немного пугает Ваша связь с монстром этого замка.

- Боюсь, у нас разные понятия о монстрах, мистер Уинтерс. - Торговец по-доброму рассмеялся и череда складок у глаз отразилась на пухлом лице. – Раз уж Вы здесь, не желаете что-либо приобрести?

- Конечно. Знаете, эти дочери сущие демоны, я слышал женский плачь в холле.

Уинтерс посмотрел на Герцога, ища в его глазах поддержку, но тот лишь тяжело выдохнул, протянул патроны для дробовика и с придыханием молвил:

- С детьми всегда сложно, разве нет? Мисс Бэла хорошая девушка, но проблема заключается в том, что Ваше воспитание отличается от воспитания этих детей. И Вы считаете их монстрами, только по тому, что они, всего лишь, живут так, как им показали, впитав такое поведение вместе с молоком матери.

- Вы считаете, это Димитреску виновата? – Итан насмешливо поднял бровь.

- Мой друг, госпожа Димитреску виновата во многом, но обвинять её в том, что она плохая мать не смеет никто.

Американец осматривал каждую комнату, прежде чем войти в неё. Он оглядывался на каждом шагу, чувствуя всем существом зловещее присутствие и пристальный взгляд. Но оборачиваясь назад, он не мог видеть никого и создавалось впечатление, что кто-то играет с ним в жестокую игру. Он мог ощущать изучающий взгляд за своей спиной, а затем опаляющее саму душу дыхание, но его глазам по-прежнему не были видны эти метаморфозы.

Темнота подвалов встретила Итана затхлым запахом сырости и металлической крови. Неприятное ощущение безысходности пробиралось под кожу, въедалось в рёбра и опаляло трепещущее сердце. Мужчина закрыл нос рукавом и включил фонарик. Горы костей и ещё неразложившихся трупов лежали в углу, тошнота скрутила внутренности и до рези в горле снова захотелось пить.

Рычащие твари появлялись, казалось, из ниоткуда. Они рыли себе проходы между тюрем, нападали на мужчину, рвали одежду в жалкой попытке добраться до желаемой плоти. В пространстве постоянно что-то менялось, каждая новая комната в подвале встречала Итана вязким, спёртым воздухом. Он выбивался з лёгких и грудь неприятно сдавило от внезапного чувства вины, а затем становилось дышать легче, словно внутри всё проросло деревьями, возобновляя кислород. Уинтерс метался по подземелью, снедаемый рьяной целью найти дочь.

На него напали внезапно. Пока мужчина, не щадя сил, старался отыскать выход из темниц, изучая и просматривая каждое брошенное послание, проникаясь непередаваемой болью от шершавых стен, хранящие истории каждого мученика, находившегося здесь. Итан не заметил, как чёрный рой вихрем закружился возле него, прочертив горячим дыханием его израненное от долгих поисков тело. Уинтерс бежал прочь от этого места, сбрасывая с себя восставших из ниоткуда тварей, рыскавших по сырым подвалам. Бэла настигла Итана на выходе, крепко вцепившись в горло; сначала отгрызает кусок свежей плоти, затем зализывает кровоточащую рану, словно это может залечить её. Место погрязло в пучине тьмы, где сама смерть осквернила его и приказала остаться навечно.

Пот струился по лбу блондина и крупными каплями обжигал щёки и подбородок; сердце гулко отдавалось в груди, а ноги, уставшие от долгой нагрузки, свело судорогой и Уинтерс плашмя упал на землю.

- Не понимаю, почему мама запрещает тебя убивать?

Она медлила, сняла капюшон одной рукой, а второй крепко держала Итана за щиколотку. Уинтерс хотел схватиться за что-либо, и ударить свободной ногой паршивку, но поблизости не было ничего и мужчине оставалось пробороздить ногтями по земле, загоняя занозы в покалеченные ладони. Девушка находилась близко, непозволительно близко. Американец мог слышать её сбившееся дыхание от предстоящей трапезы, её громкое сердцебиение, которое отдавалось звуком отчаяния в ушах блондина.

Но Итана внезапно озарило, пазл сошёлся, когда из-за грядущей смерти мозг стал выдавать нужную информацию. Холод убивает этих тварей, делает уязвимыми поэтому, не теряя больше ни минуты, мужчина выстрелил в окно, разбивая его на сотни мелких осколков.

- Напрасно. Пули мне не страшны.

Девушка вздрогнула и развернулась, когда морозный февральский ветер залетел в помещение и колючий озноб прошёлся по телу, заползая под одежду. Она отпрянула, с диким криком стала метаться по комнате. Блондин отполз в дальний угол, по-прежнему держа в руках пистолет так, словно он мог спасти его. Но Бэла разозлилась ещё больше, движения стали медленнее и давались ей с трудом, но сил хватило, чтобы та подошла к Итану и с яростью вонзила в больную ногу серп. Пронзительный крик оглушил самого мужчину. Он выстрелил всю обойму и когда девушка стала оседать на пол, не рухнула, не присела, а словно раненая птица повалилась, ожидая своей участи, в сердце Итана что-то зашевелилось. Блондин стоял в оцепенении, тело не слушалось его, когда разум твердил добить мерзавку и бежать. Она была ребёнком. Злым, яростным, разрушительным, но ребёнком. Поставив Розу на её место, Итан сделал несколько шагов назад, когда девичье тело покрылось кристаллами, а на застывшем от ужаса лице прозвучало слово «мама».

В месте, где сотни потерянных девушек скитаются в подземелье, обращённые в бездушных тварей, Итан не имеет права утратить человечность. Мужчина опустил оружие и пока дочь леди Димитреску заходилась в агонии от надвигающей гибели, Итан со всей дури откинул девушку назад, вглубь подземелья, туда, где холодный ветер не доберётся до изнеможённого тела. Уинтерс не остался помочь, не стал убеждаться, что с девушкой всё в порядке, он хотел найти свою дочь, но замок был такой огромный, такой мрачный и неизведанный, что мужчина просто сбежал.

Димитреску вынырнула из кромешной тьмы, подсвеченной золотистым светом канделябра, который она держала в руках.

- Какой смысл убегать, мистер Уинтерс, если в конечном итоге Вы будете мертвы.

Бархатистый голос хозяйки замка обволакивал Итана и когда он обернулся два золотистых омута смотрели прямо на него; оценивающе и немного с вызовом отчего сердце у мужчины забилось быстрее, ибо он почувствовал себя утопленником, барахтающимся на дне медного озера, где волны разбиваются о скалы, а он, подгоняемый шипящей пеной, уходил вниз.

- Где моя дочь?

- Там же, где и моя. – Леди Димитреску выплюнула эти слова так, что надрывающая душа от потери собственного ребёнка надломилась у Итана снова.

- Я не убивал твою дочь, если ты об этом.

- Кассандра!

Рой чёрных насекомых заклубился над головой Итана и тот машинально отодвинулся, завидев перед собой брюнетку с запёкшей кровью по краям губ. Одна из дочерей Димитреску пристально посмотрела в глаза Уинтерсу, словно её взгляд мог его уничтожить, но тот оставался спокойным, зная, что без разрешения матери Кассандра не разорвёт ему глотку, не выпотрошит кишки, вылизывая и любуясь каждым органом.

- Бэла в подвале, живо найди её.

Девушка скрылась с виду, а в комнате витал аромат вишнёвой сигареты, подожжённой хозяйкой. Дым стремительно поднимался в потолок, испаряясь и бесследно исчезая, оставив после себя шлейф мяты с пряной сладостью спелых ягод.

- И что дальше? Убьёшь меня? Разве Миранда не запретила тебе приближаться ко мне?

Альсина скривилась от услышанного, словно от зубной боли, выпустила дым с очерченных красной помадой губ и подошла ближе к мужчине.

- Ненавижу наглых мужиков.

- А я ненавижу высокомерных женщин. – Итан заложил руки за спину, на ощупь вытаскивая нож и пряча его за длинной куртки, но это движения не оказалось незамеченным. Леди Димитреску не на шутку разозлилась, разломав пополам мундштук, откинув его в тёмный угол комнаты, а затем подошла вплотную к американцу, схватив того за шею и обнажив острые когти.

- Ты вломился в мой дом, сумел причинить вред моей старшей дочери и ко всему прочему, подговариваешь этого мерзкого зажиточного толстяка к сотрудничеству. Мне ничего не стоит раскромсать твоё тело на мелкие кусочки, а затем бросить к ногам Матери Миранды.

- Пошла. Ты. К. Чёрту. Ведьма.

Мужчина пронзительно закричал, когда когти рубанули по животу, входя в его тело, словно нож в подтаявшее масло. Рука не дрогнула, когда он вынул из-за спины холодное оружие, ударив брюнетку в горло, и, к его удивлению, алая кровь вырывается из раны, словно поток бурной реки, отчего женщина закашлялась и отшвырнула его от себя. Итан почувствовал свободу, когда израненное тело с глухим ударом приземлилось на холодный пол, а ветер, словно заведомо зная о рассекающей по венам боли, выбил стёкла в комнате, погасив оставшийся огонь. Уинтерс, оперевшись на шершавую стену, подбежал к окну, сорвав шторы и в непроглядной темноте глаза госпожи засияли злобой и необратимой яростью, когда та, поднявшись, направилась к Итану. Но американец выпрыгнул в окно, нырнул в пучину белой мглы, оставив только кровавый след на подоконнике.

- Ты заплатишь за то, что сделал со мной! – Альсина подбежала к окну; замок находился так высоко, что, глянув вниз, женщина видела только белоснежную, окутанную словно серебристым сиянием бездну. Итан Уинтерс не может выжить. Никакой человек после такой высоты не может выжить, но глубоко внутри, леди Димитреску знала, что он будет цел, и, если он хочет найти дочь, то обязательно вернётся; и тогда брюнетка будет готова к его радужному приёму.

Итан устал. Нечеловеческая выносливость тоже имела определённые рамки и сейчас, находясь в тысячи километров от родного дома, похоронив в душе воспоминания о горячо любимой супруге, мужчина валился с ног, шепча на последнем дыхании имя потерявшейся дочери. Он прошёл немалое расстояние, обошёл деревню со всех сторон, разгадывая приставучие головоломки Герцога и попутно отстреливаясь от надоевших оборотней и Бог знает какой еще дряни, поселившейся в проклятом месте. Но к цели он и не продвинулся, Роза по-прежнему находилась в лапах чудовищ, и эта мысль глубоко засела у него в голове.

Торговец нравился Итану, он помогал оружием и едой, но американец шестым чутьём улавливал, что толстяк многое не договаривал. У Уинтерса не было сомнений – Герцог явно замешан во всей катастрофе, произошедшей с деревней и бедными жителями, но прямых улик у него не было, тем более торговец всегда отвечал на непонятные для мужчины вопросы и, по правде говоря, если бы не бесценная помощь зажиточного толстяка, Итан не покинул бы и стен замка.

Мистер Уинтерс не подозревал, что снова вернётся в место, погрязшее в крови. Он помнит низкий, гортанный крик госпожи замка, когда он сбежал, проткнув алебастровую шею женщины; и американец проклинал себя за мысль, что она по-прежнему оставалась единственным монстром в этой грёбаной деревне, который не набросился на Итана сразу учуяв запах свежего мяса.

- Мистер Уинтерс, я знал, что Вы вернётесь. Не желаете что-либо приобрести?

Герцог по-доброму подмигнул американцу, представляя ассортимент своего магазина. Как для такой крошечной деревушки, напичканной на каждом углу оборотнями, разнообразие оружие торговца поражало. Итан быстро расслабился и запрятал свой страх на самые дальние задворки разума, не позволяя ему выбраться наружу. Оружие Герцога вселяло уверенность в поисках дочери и обезвреживании врагов. В доме Бейкеров было иначе: страх и рассеянность, неуверенность в каждом последующем шаге сковывала Итана с ошеломляющей скоростью. Скудные запасы патронов и кухонный нож не могли обеспечить должную защиту, но и врагов в доме было куда меньше.