Глава вторая. (1/2)

- Не понимаю какой прок нам от этого иностранца.

Высокая женщина перекинула ногу на ногу и выпустила дым в разваленный потолок собора. Она одарила презрением каждого, находившегося в помещении и самодовольно вздёрнула подбородок, когда мужчина напротив с силой вцепился в железный молот, подавляя в себе желание запустить его в собеседницу. Брюнетка ещё раз затянулась и с шумом пряча победную улыбку, выдохнула сизый дым, скрыв лицо широкополой шляпой.

- Тебе его никто не предлагает. Я его нашёл, значит он принадлежит мне.

Леди Димитреску блеснула золотым сиянием глаз, имея возможность она бы испепелила Гейзенберга на месте одним лишь взглядом. Или разорвала бы в клочья, насадив его худощавое, пропитанное машинным маслом тело, на свои острые когти. Но Матерь Миранда слишком опекала своего «младшего сына» и, позволь Альсина себе такую вольность, тут же понесла жестокое наказание. Карл вёл себя, словно ребёнок и это злило женщину ещё больше. Наглое, невоспитанное отребье просочилось в их семью, требуя должного уважения к своей персоне.

Матерь Миранда скрывает лицо под золотой маской – неизменным символом её таинства и величия – и всё так же продолжает всматриваться в беспокойные лица своих названных детей. Впереди лежал мистер Уинтерс, блондинка прожигала его своим взглядом, словно чувствовала всю боль. Сломанные рёбра сдавили цепями, не дав возможности пошевелиться; синяки и ссадины расплывались на исхудалом теле, и мужчина лишь еле слышно задышал, чтобы ни один находившийся в заброшенной церкви, не услышал, как из него медленно уходит душа.

Нестерпимая боль охватила тело Итана, когда он попытался открыть глаза и посмотреть откуда доносятся голоса. Но голова невыносимо раскалывалась и, увидев сквозь потяжелевшие веки очертание нескольких людей, мужчина снова отключился. Он понятия не имел, где находился. В ушах звенело и как бы он не старался сосредоточиться на незнакомцах, сознание покидало его. Последнее, что помнит Итан – это голубые глаза его спутницы, захваченной в тиски когтистых лап страха. Его обуяло чувство беспомощности, когда, протянув руку Елене она не пыталась схватиться, как и не пыталась отцепить от себя Леонардо. Девушка покорно приняла судьбу уйти вместе с отцом и как бы американец не просил её держаться крепче, принять его помощь, Елена сдалась, ныряя в обжигающий водоворот пламени. Он не спас, снова не уберёг человека. А что, если Рози он тоже не спасёт? Какой из него герой, когда он даже себя толком защитить не может. В Далви он сдержал своё слово перед Зои, он привёл помощь, но не помог девушке выбраться сам. Истратив сыворотку, он погасил последний шанс на спасение Зои, подвёл ту, которая стала для него главным человеком в выживании. Если бы не она, Итан сейчас бы лежал в сыром, затопленном подвале Бейкеров или поймал пулю в лоб от Криса, обратившись в одну с тех тварей, что обитали в доме. Уинтерс остался наедине со своими переживаниями и чувствами; Мии больше нет, Крис перестал входить в круг его друзей, а бедную Рози прячут где-то в деревне эти монстры.

Холодные капли свисали с разрушенного собора и падали на трепещущие ресницы, норовя Итана прийти в себя. Тело по-прежнему ломило, а грудную клетку сдавило так, что мужчина готов задохнуться на ровном месте. Уинтерса кто-то усердно бил по правому колену, заставляя проснуться. Когда он открыл глаза на его животе сидело мерзкое подобие куклы в подвенечном платье и американец с громким вскриком резко поднялся.

- Он живой.

Кукла рассмеялась и попятилась обратно к хозяйке на колени и Итан мог поклясться, что на её уродском лице застыл звериный оскал.

Итан повидал много дерьма в своей жизни, поэтому его совсем не удивляла очень высокая брюнетка в широкополой шляпе; должно быть это леди Димитреску, встречу с которой выжившие предначертали Уинтерсу фатальной. Точно так же его не удивляло мерзкое существо, стоящее чуть ближе всех остальных к Миранде. Уродливая и пищащая кукла не волновала его разум, истошно вопя на женщину и мужчину с молотом. Он перебьёт всех тварей, стоящих на пути к спасению дочери.

- Для тебя он очередная игрушка на твоей фабрике. Мало тебе мёртвых солдат? – Леди Димитреску отодвинулась от спинки кресла, - дом Димитреску славится исключительным вином, я предлагаю пустить иностранцу кровь и тогда, поверьте, вы не пожалеете, испробовав этот дивный напиток.

Альсина была довольна собой и уверена в своей победе. Не то, чтобы этот мужчина интересовал её, - мужскую особь брюнетка на дух не переносит, а чужаков так подавно. Но насолить Гейзенбергу, который так рьяно хочет забрать себе Уинтерса – это лишний раз потешить своё самолюбие.

- Если ты не заметила, огромная тварь размером с бульдозер, то кроме тебя кровь здесь не употребляет никто. Уинтерс мой и точка. – Гейзенберг со всей мощи ударил металлическим молотом по развалившейся плите.

Кукла до этого мирно сидевшая на коленях у женщины, лицо которой скрывала чёрная вуаль, спрыгнула и заходилась в диком вопле, подстрекая мужчину и женщину вцепиться друг другу в глотки.

- Попридержи язык, Энджи. – Брюнетка не выдержала и аккуратно, стряхивая пепел на пол, одарила куклу строгим взглядом. Альсине не нужно угрожать, чтобы казаться смертельно опасной, лишь один её рост вселяет страх в жертву, а члены семьи могут только прислушиваться и чтиться с её мнением. Уродливая подружка леди Беневьенто заткнулась.

- Да, въебите ей уже кто-нибудь. Донна, завали пасть своей шавке. – Карл был на взводе, сдержанность и манерность «старшей сестры» бесили ещё больше.

Светловолосая женщины хищно прижмурилась, смотря в упор то на закованного пленника, то снова на своих «детей». Сколько лет прошло с тех пор, как Миранда создала эту «семью»? У каждого из них была история, каждый жил другой жизнью до мутации. Кто-то отказался от неё, выбрав вариант умереть, а кто-то так отчаянно хотел жить, что дар Каду воспринимал как проклятие. Миранда поджала нижнюю губу и посмотрела в сторону Гейзенберга. Тот яростно сжимал в руках символ своей власти – металлический молот – и громко, заходясь в истошном крике вопил на высокую женщину.

Карл пришёл в семью последний. Бледное тело Миранда нашла на краю деревни. Сначала она подумала, что мужчина умер, но слабое дыхание и смешанный с кровью кашель говорили об обратном. Гейзенберг продолжал цепляться за жизнь. Ей нужна была новая оболочка для дочери, и она посчитала Карла идеальным вариантом. Но мужчина возражал. Как только Каду пророс в его теле, способности вспыхнули как огонь на ветру. По всем параметрам Гейзенберг мог стать подходящим кандидатом, вот только вместе с новой жизнью старый характер мужчины не ушёл. Карл упрямый, непослушный и, как оказалось, неблагодарный ребёнок. Эксперимент может вылезти боком, если мужчину не приручить и не заставить держать в страхе, надавить своим авторитетом, показать силу и власть, чтобы сопляк навсегда запомнил кому обязался служить, впитав величайшую силу паразита. Гейзенберг очень долго сопротивлялся, несколько раз пытался напасть на Миранду, но с каждым провалом и попыткой освободиться от проклятия, Карл свыкался с мыслю навечно остаться в руках Чёрной богини. Наблюдать за тем, как сильный волевой мужчина превращается в тряпичную куклу, подобную питомцам леди Беневьенто, – высшая степень удовольствия. Миранда желала подавить его раздувшееся эго, указать на своё подлинное место и лицезреть как огонёк уверенности и мужества постепенно гаснет в его глазах; как осознание того, что Карл навечно будет принадлежать Матери с горечью врезается в его разум. Матерь чувствовала, как пыл поубавился у мужчины, но она не глупый человек, иначе не подчинила целую деревню; она знала, что Карл что-то готовит у себя на фабрике, там, где ей путь закрыт. Блондинка вскинула правую бровь, хоть этого и не видно под маской, и слабо усмехнулась, она создатель паразита, создатель Карла, разве ничтожный человек, пусть наделённый сверхсилой, которую она ему дала, может победить Божество?

Донна, как всегда, молчала, лишь цепкой хваткой она ухватилась за куклу, которая подливала масло в и не без того разгоревшийся огонь спора между Карлом и Альсиной. Эти двое могли ругаться за любую мелочь, их ненависть продолжается слишком долго и суть не в том, чтобы выяснить истину, эти двое ругаются, чтобы показаться лучше перед Мирандой. Будь Карл тысячу раз прав, леди Димитреску скорее наймёт мужчину в качестве слуги, чем согласится с братом, а Гейзенберг заходится в диком восторге, наблюдая как слепая любовь и безоговорочная преданность «старшей сестры» к Матери Миранде разбиваются об стены её безразличия. Владыка дома Беневьенто была на грани жизни и смерти, когда протянутая рука так называемой помощи Миранды крепко схватила её за грудки, не давая упасть в пропасть. Миранда не считала Донну подходящим вариантом для тела дочери, она даже не считала ее удавшимся экспериментом, но леди Беневьенто всегда была с ней честной, словно маленький ребёнок, надёжной, не вызывающей подозрений как Гейзенберг. Блондинке почему-то захотелось оберегать бедную девушку, с которой несправедливо обошлась жизнь. Миранда никогда не наставила, чтобы Донна принимала участие в постоянных спорах и собраниях, как и не ожидала от неё чего-то большего, кроме как вселять свой разум в фарфоровых кукол. Леди Беневьенто всегда была предана и благодарна, а другого Миранде и не надо.

Моро был самым провальным вариантом из четырех. Неконтролируемая мутация и уродливая внешность ни в коем случае не может стать сосудом для Евы. Но он так же является сыном Миранды, выпрашивающий хоть толику внимания. Такая преданность, не требующая ничего взамен, кроме хотя бы одного взгляда в его сторону, помогает жрице в экспериментах. Сальваторе был местным врачом в деревне, подцепившим от больного жителя проказу. Моро грозила медленная и мучительная смерть, если бы не вмешалась защитница деревни – Матерь Миранда. Будучи человеком науки, мужчина согласился на эксперимент, но серьёзное заболевание пошатнуло успешное внедрения Каду. Уродливый, покрытый рыбьей чешуёй и слизью, он навсегда закрыл для себя вход в деревню, предпочитая прятаться от жителей в закрытом резервуаре.

Миранда посмотрела на Альсину – самый выдающий и интересный экземпляр в коллекции Чёрной богини. Леди Димитреску была первым удачным экспериментом и это тот случай, когда первый блин не совсем комом. О своей болезни брюнетка рассказала сама, но это не единственная причина, заставившая её принять паразита по собственной воле. Миранда обещала избавление от боли не только физической, но и моральной, и Альсина, уставшая давиться слезами, каждую ночь умирая на мраморном полу, благодарно кивнула.

Она зашла бесшумно, мягко ступая по грязному ковру, лежащему в полуразрушенной церквушке. Миранда развернулась, встречаясь с выразительным взглядом тогда ещё серых глаз. Брюнетка не выглядела потерянной душой, зашедшей покаяться в совершенных проступках. Более того, о злодеяниях госпожи Димитреску говорила вся деревня и каждый житель обходил её замок стороной. Но Альсина была здесь, чопорный взгляд прожигал Миранду и не будь она той, кем является, возможно, испугалась от близкого контакта с убийцей, но блондинка ждала её очень давно.

- Честно признаться, никогда не посещала церковь, хотя мой замок находится в паре метров отсюда.

Леди Димитреску говорила неспеша, снимая перчатки и держа их в левой руке. Женщина осмотрелась, презрительно хмыкнула, завидев потрескавшиеся стены и покосившийся потолок. Альсина помнит это место сколько живёт здесь, и по видимой только ей причине впервые решила заглянуть в церковь.

- Здесь не делается ремонт?

- Насколько я знаю, средства на ремонт выделяются семьёй дома Димитреску, тоесть Вами. – У Миранды не дрогнул ни единый мускул на лице, когда брюнетка с нескрываемой яростью посмотрела на женщину напротив.

- Что ж, в таком случае, значит я не вижу надобности в этом, - леди Димитреску выдавила из себя одну из светских улыбок, обозначающей завершение данной темы разговора.

- Зачем Вы пожаловали, Альсина?

- Вы знаете меня как любой другой житель деревни и наверняка не одобряете мои поступки, но находясь в служении Господа Вы отпустите грехи?

Матерь Миранда присела на рядом стоящую скамейку, и жестом правой руки предложила сделать брюнетке тоже самое.

- О каких грехах идёт речь, дитя моё?

- Разве в Библии не написано, что человек рождается с чистой душой и чистым сердцем? Разве тьма не находит своё успокоение только в том случае, если он оступится с праведного пути?

Воцарилась гробовая тишина и блондинка не смела нарушать её, заметив, как Альсина с горечью пытается пересказать свою жизнь. Женщина без устали теребила в руках кожаные перчатки, неотрывно поглядывая на глубокие раны и уже выцветшие рубцы на тыльной стороне ладони. Леди Димитреску увековечена легендами и пересказами, заклеймена именем убийцы, но находясь в доме Господнем она притихла; держащая в страхе деревню столько лет, не смеющая найти успокоение души, Альсина не заметила как, кроме памяти о случившемся горе у неё ничего не осталось и она медленно погибает; просачивается сквозь сомкнутые ладони золотым песком и больше не соберётся воедино.

- Простите меня, Матерь Миранда, ибо я согрешила.

- Поведай мне о грехах своих, дитя, и покайся. Господь прощает все грехи.