Глава вторая. (2/2)
Леди Димитреску на долю секунды замолчала, собираясь с мыслями; её голос, полон надлома и безмерной скорби сочился по стенам опустевшей церкви, заползал в самые тёмные уголки и тянулся к свету, но деревянные стены создавали преграду, предрешая словам сломленной леди навсегда покоиться внутри. Голос бесконечной горечи разрезал тишину и от уверенной в себе женщины, вошедшей в церковь минутой ранее не осталось и следа.
Громкие возгласы и истошные крики нарушили воспоминания блондинки, и та яростно фыркнула, продолжая смотреть на ругавшуюся пару. Миранда сидела на высоком стуле, величественно опустив руки на подлокотники и украдкой наблюдала за происходящим. В этой, повидавшей многие десятки лет, заброшенной церквушке, решались человеческие судьбы. Её «дети» воевали за каждую душу, зашедшую сюда, толи по собственной воле, толи притянутыми верёвками для осуждения. И в какой-то момент жрица перестала вершить судьбы, она просто-напросто передала бразды правления своим «детям», оставив для себя роль сторонней наблюдательницы. Пройдя столько пути, прожив сотню лет в поисках возвращения дочери, Миранда пришла к выводу, что дела деревни её не интересуют.
Блондинка в нетерпении постучала золотыми коготками и сделала вид, что заинтересована в продвигающей беседе. Её мысли улетели далеко за пределы церкви, даже за пределы деревни, туда, где летний луг, укрытый ковром ароматных трав, где маленькая кучерявая девчушка, одетая в легкое батистовое платьице, бегала и ловила стрекоз, пока она заваривала душистый травяной чай. Когда-то девочка собирала цветы, вплетала их в косы и называла Миранду мамой. Когда-то, несколько десятков лет назад, лето в её мире было вечным, но со смертью дочери, холодная зима поселилась в её сердце и как бы блондинка не старалась, душа покрылась толстой коркой льда, отогреть которую уже не способен горячий чай из луговых трав.
- Тишина! – Миранда расправила крылья, тем самым показывая всем остальным, кому стоит подчиняться. – Не забывайте, что я подарила вам эту жизнь. Итак, я приняла во внимание все ваши аргументы. Гейзенберг! – рука с длинными золотыми когтями указывала на мужчину, - пленник твой.
Карл громко рассмеялся, подняв голову и смотря в упор на недовольную «сестрицу». Он закружился, держа молот в одной руке и призвал к себе оборотней.
- Ликаны и джентльмены, готовьте ваши ставки, ибо сегодня я намерен забрать всё. – Карл присел на одно колено, приблизившись к Итану настолько близко, насколько это возможно. Дыхание, смешанное с ароматом кубинской сигары, ударило в нос, и американец инстинктивно отодвинулся, на что вызвал ехидную улыбку Гейзенберга. – Из какого ты теста, Итан Уинтерс?
Счёт пошёл на секунды. Всё происходило как в тумане, когда Итан вынужден был нырнуть в вырытый проход прямо в логово оборотней. Они были, казалось, повсюду. Он бежал и не оглядывался, минуя огромные шипы, норовящие свалиться с потолка и раздавить. Рози была у них, это неоспоримый факт и имея доступ к замку, Итан намеревался нанести визит леди Димитреску и её дочерям.
Мистер Уинтерс снова оказался на улице, где холодная зима, вступившая в свои права, разгоняла по окрестностям колючий снег, что неприятно бил по красным щекам, а также промозглый ветер, который залезал под тёплую куртку, вызывая дрожь по всему телу.
Впереди Итан заметил тележку с незнакомым человеком. Все встречи в этой деревне заканчивались смертью для тех, кого американец встречал или невыносимой болью для него самого. Поэтому Итан хотел обойти незнакомца, но тот сам подозвал его.
- Вас-то я и ждал, мистер Уинтерс.
Толстяк, вальяжно развалившийся на тележке, не внушал особого доверия. Но он знал его имя, возможно это не единственное знание в его голове.
- Вы меня знаете?
- В этих кругах Вас знают все, Итан.
- Мне стоит волноваться на Ваш счёт или может быть благоразумнее убить Вас сейчас?
Итан потёр холодные ладони, сжимая их в кулак, а затем постарался разогреть их горячим дыханием. Пистолет он засунул в задний карман джинсов, но моментальная реакция, выученная за годы тренировок с Крисом, не заставит себя долго ждать в случае, если толстяк нападёт на Итана.
- Ну, что Вы, мистер Уинтерс. Я не причиню Вам вреда.
- Тогда, какая Ваша роль? – американец подошёл ближе к тележке, осматривая лошадь за спиной торговца и недоверчиво уставился на самого толстяка, ища подвох в его словах.
- Итак, меня зовут Герцог. И я уверяю Вас, Итан, моя роль несущественна, но я был бы рад сотрудничеству с Вами. Я местный торговец и с большим удовольствием готов Вам всё показать.
- Оружие есть?
- У меня есть всё. - Торговец показал ассортимент товара и когда американец вдоволь запасся необходимыми боеприпасами, толстяк продолжил, - надеюсь, Вы знаете, что находитесь во владениях госпожи Димитреску?
- Мне это абсолютно неважно, Герцог, я пришёл за своей дочерью, и я её найду.
- Речь идёт о малышке Рози? – торговец захохотал и довольно хлопнул в потные ладони, когда уловил на себе подозрительный взгляд американца. – Хочу добавить, Итан, что о Вашей дочери мне так же известно. Бедный отец, скорбящий по убитой супруге, вынужден покорить заснеженную деревню в поисках похищенной дочери.
- Откуда Вы…
- Вы довольно известная личность, мой друг. - Герцог отодвинулся от Итана, перебираясь вглубь тележки.
- Вы видели мою дочь?
Американец не сдавался. Окровавленная рука стала неметь на морозе, по коже прошёлся неприятный холодок. Итан чувствовал, что ему срочно нужно зайти в тёплое помещение, его силы были на исходе после того, как он удрал от стаи голодных оборотней и пятерых владык этой деревни. Ясно он понял только одно, что его дочь находится у кого-то из них, поэтому Уинтерс не имеет права упасть без сил прямо на продрогшую, усыпанную снегом землю. Герцог дружелюбно улыбнулся, и блондин хотел бы ему доверять.
- Желаю удачи, мистер Уинтерс.
Итан не стал больше ничего спрашивать, понимая, что от него он не добьётся ровным счётом ничего. Герцог готов с ним сотрудничать, снабжая патронами, а в местности, где повсюду встречаются жуткие твари этого более, чем достаточно.
Мистер Уинтерс открыл тяжёлые дубовые двери, впуская свежий ветер и запах морозного утра. Красота замка поражала мужчину; это был не отсыревший дом Бейкеров, не затонувший, впитавшийся речной затхлостью корабль, не окровавленные, пропахшие застаревшей кровью и дышавшей в спину смертью подвалы. Здесь была красота, искусство, чувствовался стиль и мимолётный проблеск нарциссизма. В этом месте хотелось задержаться, но времени на это не было. Итан осмотрелся, заглянул в соседнюю комнату, случайно зацепив белую, расписанную золотым орнаментом вазу и от неожиданности чертыхнулся. Но никто не заметил беспорядка, поэтому мужчина двинулся дальше.
В глазах зарябило, и блондин увидел приближающий рой насекомых, точно таких же, которых он видел у Маргариты Бейкер. Страх сковал тело Итана, схватив в цепкие объятия, проникал под кожу и разливался по сердцу отчаянием. Липкий пот выступил на лбу, а ватные ноги не смели пошевелиться и Уинтерс, пойманный в ловушку безысходности, оставался стоять на месте, в надежде, что это лишь игры разума.
- Ищешь Розу?
Девичий голос разрезал звук трепетание крыльев и блондинка, появившаяся среди роя, резко подлетела к Итану. Мужчина не заметил, как оказался на мраморному полу, а остальные девушки подошли ближе, норовя насладиться его вкусом. Серп разрезал его раненую икру и оглушающий крик нестерпимой боли ударил отголосками по стенам замка. Девушки что-то кричали ему, желали испробовать, а Итан, мнимый желанием отыскать дочь, находился на грани потери сознания от колотой раны, что давила на уши и вгрызалась отравленной иглой в виски. Его кинули на пол словно подбитую собаку, а девушки одарили взглядом, кричащим о том, что ему не следует здесь находиться. Но он уже здесь, всматривается в высокую фигуру, сидевшую прямо к нему спиной, и точно знает хозяйку чьи владения он осмелился потревожить.
Женщина подаётся вперёд, ставя окровавленный бокал на край стола. Резко развернувшись на её дьявольских губах, на долю секунды, застывает удивление, что быстро сменяется хищной улыбкой. Она подходит ближе, её аромат струится по комнате и ложится на уставшие плечи мужчины; запах сладкий, цветочный, обрамлённый долькой цитруса и свежей ноткой хвои, почему Итан не обратил на это внимание ещё в соборе? Холодная сталь прорезает запястье и кровь сочится из раны пока горячие уста брюнетки не припадут к ней; облизывая и высасывая до последней капли, а мужчина, не смея пошевелиться, уставится словно заворожённый, ныряя в омут воспламеняющего золота. Боль преследует Итана от покинувшего дома до омытой алой росой крови деревни. И нет пути обратно, нет шанса заглушить надрывающую рану, саднящую; похоронить её глубоко у подвздошных, там, где дыхание разбивается о лёгкие.
Леди Димитреску отстраняется и багровые капли блестят на свету разожжённого камина. На лице виднеется недовольство, приправленное отвращением. Она что-то говорит о протухшей плоти и смысл сказанного не сразу доходит до Итана. Брюнетка подходит ещё ближе, руководя лишь строгим взглядом, приказывающим девчонкам поднять американца. Свежие раны наносятся поверх заживших и Уинтерс умоляет его отпустить, не смея отвести взгляд от пронзительного сияющего золота. Неужто дьявол поселился в теле женщины? Итан уже ненавидит её, разве есть справедливость в мире, где уродство и гниющая душа совершенно не читаемы на красивом, ангельском лице?
- Будьте осторожны в своих желаниях, Итан Уинтерс.