Часть 3 (1/2)
— Вынеси мусор, пожалуйста, — просит Мия, одновременно отсчитывая посетителю сдачу. День сегодня спокойный и на клиентов не густой.
Николь покорно кивает, забирая из аккуратной урны пакет. Несмотря на небогатость заведения, он всегда содержался в почти идеальном порядке. Ну, по мере возможностей. Николь этому способствовала.
К счастью, мусорка недалеко — буквально в паре метров, за поворотом, в небольшом темном переулке. Впереди — тупик. Можно сказать, что даже безопасно.
Девушка закидывает пакет в бак, боковым зрением замечая что-то странное на стене. Что-то странное, что блестит и налеплено на кирпичную стену, как огромная жрачка. Из чистого присущего всем любопытства она подходит к непонятному пятну на стене поближе, разглядывая.
У пятна вдруг открывается широкий круглый глаз. Стена смотрит на нее в ответ.
***</p>
Весь марлезонский балет начался именно после того дня, как она впервые в лицо увидела того самого паренька. Или еще раньше? С какого момента она отвлеклась от своей обычной жизни? Что она вообще считала своей обычной жизнью? Николь и не думает ничего вспоминать. Это все только усложнит. Ей не нужны сложности.
Крыша вновь обретает постоянных посетителей. И на этот раз…они не молчат. Сероглазая бы удивилась, если бы придавала этому хоть какое-то значение. Но факт все же был: да, со странным юношей она нашла, о чем поговорить.
В основном вела она, впервые встретив кого-то замкнутее себя. Из парня и слова лишнего не вытащить, если он не захочет. Первым делом они, конечно же, обсудили, что именно привело их на это место.
— Мне просто…нечего делать, — просто отвечает Николь, опираясь на ограждение. Повод звучит так себе, собеседник молчит, так что она решает продолжить: — А еще здесь туман бывает не таким густым и видно небо. Иногда… — девушка снова замолкает, упав взглядом вниз. Сегодня явно не тот день, в котором будет видно небо. — Тут можно отдохнуть. Салем — очень…беспокойный город.
Король Отчаяния приподнимает бровь, чуть заинтересовавшись ее репликой. Говорит об этом дрянном месте, будто бы оправдывает старого друга.
— «Живейшие и лучшие мечты в нас гибнут средь житейской суеты», — процитировал вампир, глядя на мелькающие вдалеке фонари машин. Николь скосила на парня бесцветный взгляд. Очевидно, к его привычке, какой-то неестественной для его внешности, выражаться высокопарными речами ей еще предстоит привыкнуть. Кажется, она уже начинает.
У юноши свои странности, но пока он ведет себя тихо, Николь все устраивает. По крайней мере, с ним было довольно интересно обсуждать книги и фильмы. Для своего возраста блондин знал просто непомерно много. Создавалось ощущение, что он живет уже лет сто, а не каких-нибудь максимум двадцать. Беседы с ним уже перерастают в традицию и русоволосая замечает, что даже днем на работе задумывается, что сегодня поведать загадочному слушателю. К счастью, Мия не замечает особой разницы, ведь задумчивая Нико — для нее картина обыденная.
Неожиданно для себя вместо обычных обсуждений девушка начинает разговаривать о собаках, золотистых ретриверах. Как потом выясняет, это первое воспоминание, что она помнит. Потихоньку Николь зачем-то рассказывает свое прошлое.
Он о себе — ничего. Совсем. Даже имени своего не назвал. А именно с ним у них и получилась забавная ситуация.
Сероглазая оборачивается довольно резко:
— Как тебя…
И тут же замолкает, слыша абсолютно идентичный вопрос от него. Они синхронно прекращают говорить. Девушка, кажется, немного смущена.
— Николь.
Она думает, что бы ей добавить. «Приятно познакомиться»? Протянуть руку? Сказать фамилию для большей официальности? Так волноваться из-за обычного знакомства для нее ново. Хотя и не сказать, что знакомство обычное.
Русоволосая потом еще спрашивает его имя, но он не отвечает. Отмахивается чем-то вроде, что это неважно. Сероглазая без претензий тихо соглашается. Какое ей до него дело?
А бывают дни, в которых ведущим их диалогов — сам Дзецубо. Николь не перестает удивляться его мировоззрению и слишком взрослой, пропитавшейся усталостью от мира манерой речи. Парень рассуждает о бесполезности каких-либо человеческих связей, говорит об анархии и полной свободе, которая в принципе-то и не имеет смысла. Девушка смотрит на него с непониманием, большую часть молчит. И вряд ли бы что-то могла ответить. Ее не волнует весь мир — ее волнует только собственная размеренная жизнь. И она не хочет, чтобы ее спокойный поток прекращался.
Но прекращается, мало-помалу. Мия начинает больше интересоваться жизнью коллеги, в том числе и личной, и хоть сама сероглазая не считает это чем-то грубым или нетактичным, когда вопрос касается того, что есть некий парень, с которым она разговаривает почти каждый день, то Нико готова выть от сожаления. Сожаления, что вообще проболталась. «Режим мамочки» у блондинки заставляет несчастную сероглазую поведать обо всех тонкостях. Даже если их нет! После этого дня Король Отчаяния впервые видит Николь раздраженной.
Но никогда — злой. Девушка поразительно скупа на эмоции. Наибольшее проявление гнева, что он от нее видел — это то, как она несильно стукнула кулачком по железной ограде, жалуясь на какие-то проблемы с полками в доме. Ухмылка прочерчивает его лицо.
— Господь испытует тех, кого взлюбит.
В ответ лишь поджатые губы. Да уж, а он с ней скандал хотел затеять. Быстрее табуретку из себя вывести.
И все бы ничего, до одного инцидента прохладным днем. Тогда Николь уже сменяет кардиганы на довольно теплые ветровки.
— Хватит меня пугать, — прижав руку к сердцу, выдохнула девушка, глядя, как ее друг вышагивает прямо на тонком ограждении крыши. Другом был черный кот, не так давно появившийся у нее в доме. Нескладно длинные лапы, худощавое тело и еще слегка глупое поведение свидетельствовали о том, что он еще не взрослый кот, а кто-то вроде подростка. Заметив у себя в голове эту классификацию, сероглазая сокрушенно выдохнула. Тут уж и правда впору называться кошатницей.
Хвостатый даже не обращает внимания. Он мирно балансирует на железных прутьях, глядя вниз, на город. Не боится высоты. Смелый котик.
Он так же не реагирует, когда девушка с осторожностью берет его за корпус, прижимая к себе. Ставит на пол, в затем, немного постояв, разворачивается, кинув:
— Жди здесь.
И уж неизвестно, то ли кот был такой умный, что ее понял, то ли ему тоже понравилась крыша, но когда Николь возвращается с пакетиком в руках, черногривый все еще на месте. Девушка слабо ему улыбается и ее взгляд теплеет. Рядом с котом оказывается мисочка, быстро наполняемая дешевеньким мокрым кормом из магазина. Животное сначала ее осторожно обнюхивает, приближаясь, а затем уже садится есть. И даже дает себя погладить.
— Ты никогда не ешь со всеми… — тихо, непонятно для кого говорит Николь, проводя ладонью по гладкой шерсти. Она уже давно не видела кошек поблизости, что странно. Успела заскучать без них.
Минутка умиротворения проходит неспеша, давая русоволосой полностью насладиться одиночеством салемского утра. До работы еще довольно много времени, так что волноваться об опоздании не стоит. Туман сейчас такой густой, что его видно прямо на крыше, он клубится в уголках, создавая ощущение какой-то отрешенности от всего мира. Хеллсалем в принципе был отчужден с самого момента своего существования.
И чего ты забыл здесь?
А затем происходит что-то странное. Переведя взгляд вниз, обратно на кота, она буквально видит, как постепенно расширяются почти до предела чернильные зрачки. Тот из спокойного мгновенно превращается в тревожащуюся тень, хвост распушается, а шерсть на загривке встает дыбом. Николь хмурится, пытаясь протянуть к нему руку.
На этот жест животное резко отскакивает, зарычав, и бросается в сторону. Девушка в смятении встает с корточек, глядя, как мечущийся темный силуэт бежит куда-то к краю.
— Эй!..
Она пару шагов в его сторону, уже побоявшись, что кот в истерике сбросится прям с сорока пяти метров, но тот не глупый. Развернувшись от края, он кидается к ней. Девушка быстро ориентируется и хватает зверюгу за туловище, подтаскивая ближе к себе. К счастью, царапаться тот не решился, просто зарылся ей сильнее в куртку, впиваясь когтями в ткань. Николь стонет — на сегодня с курткой стоит попрощаться, ведь грязные лапы никто не отменял. И только сейчас сероглазая замечает, что он дрожит и очень сильно. Ей кажется, ее сейчас начнет трясти вместе с ним.
— Да что с тобой такое?.. — шепчет Николь, а затем оборачивается.
При входе на крышу, засунув одну руку в карман толстовки, а вторую подняв в приветственном жесте, стоит блондин.
— Йоу.
— Привет… — с тяжелым вздохом отвечает она, подходя ближе. Отчего-то опускает глаза куда-то в сторону. До сих пор не привыкла видеть его… Каждый раз кажется, что просто этим уже вторгается в его личное пространство.
«А он все в той же одежде…и не холодно ему?» — в который про себя отмечает девушка. Дзецубо прищуривает глаза, тоже подмечая для себя какие-то детали. Сегодня она не забрала волосы в пучок, и длинные прямые локоны спадают ей почти ниже бедра.
«Опасно. За такие волосы схватить — раз плюнуть» — проскакивает в его сознании кровожадная идейка.
Николь, верно, думает, что он разглядывает непонятный комок, прячущийся у нее под курткой, и немного напрягается, но все же решает обьяснить. Как только она говорит первое слово, Дзецу тут же поднимает голову, убирая из глаз нехороший красный огонек. Теперь его взгляд спокойный и голубой.
— У меня тут котик чего-то испугался, никак не пойму, дрожит весь, хотя ничего не произошло… — бормочет она, на всякий случай вскидывая голову вверх. Может, он испугался какие-то летающих пришельцев? Но нет. Небо пусто.
Парень вдыхает, открывая рот, только собираясь что-то сказать.
— А…
— Ай!!!
Хвостатый начинает вопить и раздирать куртку когтями, отыскивая себе путь на свободу. Николь вскрикивает от страха и неожиданности, покачнувшись так, что Дзецу приходится хватать ее за руки, предотвращая падение. Кот с бешеными визгами отскакивает от девушки, скрываясь рядом, за дверью. Даже не обратив от шока внимания, что блондин до сих пор держит ее за запястья, она вырывается и бежит вслед за животным. Глухие стуки от ее обуви раздаются недолго, а затем, скептически подняв бровь, за девушкой отправляется вампир.
Она стоит, схватившись за стенку и тяжело дышит. Это еще один факт для Короля — у нее плохая физическая форма. И неудивительно, с таким-то телом. Котик жмется к бетону в углу. Шипит, стоит Николь двинуться.
— Он теперь и меня боится… — сокрушенно шепчет она, с горечью смотря на черношкурого. Не замечает, что он смотрит не на девушку, пока та не оставляет попыток наладить контакт. На каждый шорох животное еще сильнее выгибается дугой и прижимает уши, явно не настроенное на дружелюбие. Николь то протягивает, то отдергивает руку.
Поглядев за этим цирком около минуты и не дождавшись озарения, Дзецубо закатывает глаза.
— Хватит, он тебя сейчас поцарапает, — лениво произносит синеглазый, чувствуя, будто разговаривает с непослушным ребенком.
Девушка не обращает внимание и все еще держит пока что не пострадавшую руку в паре сантиметров от морды взбесившегося зверья.
— Николь, — сильнее выделяя слово, говорит вампир.
Русоволосая застывает. Через пару секунд все же пятится, оставляя кота в покое. Первый раз за все время он назвал ее имя. Необычно. Николь к нему оборачивается.
Уловив момент, когда все взгляды сосредоточены не на нем, кот ныряет в дверной проем, скрываясь где-то на лестнице. Оставляя их вдвоем. У девушки взгляд так и говорит: «Ну что?»
— Он не тебя боится, — пожимает плечами Дзецубо, засовывая руки в карманы джинс. Вдруг становится холодно и Николь ёжится, обхватывая себя плечи. — А меня. Меня боятся все животные.
Сероглазая удивленно вскидывает брови. Его? Она пытается запихнуть свои внутренние фантастические догадки подальше. Ведь если подумать, он вообще не выглядит как угроза. С чего животным так себя вести?..
Пока девушка сверлит его глазами, Король Отчаяния двигается с места, подходя к краю. Интересно, что она теперь подумает о нем. Люди ведь издавна привыкли больше полагаться на внутреннее чутье животных, будь это пресловутый бег из горящего леса или просто недоверчивый взгляд кошки в темный угол. И снова детское желание навредить всем вокруг поднимает голову с ехидным смешком. Давай, давай, испугайся меня. Насторожись. Ты слишком расслабилась! На крыше, должно быть, реально холодно, раз руки начинают дрожать. Возможно, Уильяму придется найти одежду потеплее, чтобы он не свалился с одной из многочисленных людских болезней. Дзецубо размышляет, слыша сбоку шарканье от ботинок. Прискакала.
А с другой стороны, разве тебе не жаль? Формы жизни тут такие разные. А от тебя шарахаются даже те, кто пришел из твоего мира. Неужели не обидно? Ты никогда не заведешь себе того, кого люди назовут питомцем. Ты всегда будешь один. Мерзкая гниющая тварь.
Что?
Мысли совсем неожиданно с меланхоличных перешли на злобные, так, что сам вампир слегка в замешательстве, потерял извечную ухмылку. В глаза закралась тревога. Голова начинает болеть.
Нет-нет, не сейчас…
— А знаешь…моего папу тоже животные никогда не любили, — несмело оповещает Николь. Девушка еще немного колеблется, но ведь она и так достаточно ему рассказала, почему бы не поведать об отце?
Он этого не хочет. Правда не хочет. Но именно сейчас ему становится плохо. С подкрадывающимся бешенством Король Отчаяния сжимает прутья ограждения. Уйти бы отсюда. Свалила бы она.
Сероглазая говорит все дальше, вовсе не замечая, что блондин в очередной раз поменялся в лице. Возможно, думает, что ее пустые слова ему как-то помогут. Не помогают.
— Ну, он им даже ничего плохого не делал, — снова пауза, Николь шарится взглядом по дороге внизу, от воспоминаний начиная улыбаться. Вот уж чего он сейчас не выдержит, так это ее гребанной улыбки. Ничьей улыбки. Тем более смеха. Хочется, чтобы все вокруг сдохли. Вполне осуществимое желание, но красноглазый пока держит себя в руках. — Папа спокойный, а они все равно от него по всем углам прячутся, ха-ха, будто…
Хочется побыть одному и просто поразмышлять над тем, с каких пор тыканье носом в очевидное стало так напрягать его. Но человечина сбоку не уходит, а тугие жгуты ненависти уже прочно оплетают все тело, отдавая его во власть кровожадного монстра внутри. А потому Король Отчаяния запрокидывает голову и низко рокочет:
— Заткни-и-ись…
Не ожидая, что обычно спокойный парень вдруг выдаст такое, Николь осекается и еще пару секунд шумно вбирает воздух, будто собираясь сказать что-то поперек. Дергается, хочет уйти, но от непонятной тревоги руки будто приклеиваются к ограде. Парень скрипит зубами. Ничтожная.
Все, последний шанс. Нарушит эту тишину сейчас — ей точно конец. Кишки на шею намотает. Вырвет глаза, разорвет пасть, а для пущей красоты еще и поделит на несколько частей. Да так, что сначала не умрет. Помучается еще несколько минут, захлебываясь в собственной крови. В страхе. В темноте. В агонии. Единственное спокойное для себя место обагрит, и здесь оставив только призраков. Их же так мало, правда?
Интересно, это замешательство он чувствует или все-таки Уильям? В голове такой бардак, что и не разобрать. Он не слышит голоса мальчика. Только бесконечные стоны и ревы убитых ранее. Для чего это бессмысленное насилие? Чего ты добьешься? Не убивай. А хотя…плевать. Сегодня точно кто-то умрет. Ему хочется вновь услышать ту песнь, только…не с ней.
А почему? Почему ты ее не убьешь? Разве она хоть что-то стоит? Разве хоть чья-то жизнь что-то стоит? Ты не выдержишь. Ты убивал сотни таких, как она. Давай. Ну, давай. Чего ты ждешь? Давай!
Его начинает распирать смех. «Она обычная девушка, ты не станешь убивать невинного!» — кричит где-то среди помех блондин, уже и не особо надеясь, что его услышат. И это он говорит тому, кто ради шутки хочет уничтожить весь мир? Весьма оригинально!
Пара смешков вырывается вместе с черными слезами, скатившимися вниз за волосы. И когда он, уже приняв окончательное решение, поворачивает в сторону голову, шаря туманным взором по крыше, то на ней уже пусто. Никого нет. Никого и ничего — и кровавых пятен на бетоне тоже. От этой мысли на смертельно бледном лице все же появляется ухмылка, а к горлу подступает тошнота.
Ушла.
***</p>
Будь собой. Будь собой. Будь собой.
Будь собой.
Будь собой.
«Будь собой?!» — взвизгивает в мыслях Николь, а маленький кулачок приземляется на прилавок, заставляя звякать стоящие неподалеку чашки кофе. Сероватые глаза невидяще смотрят перед собой, а губы начинают прыгать. От обиды? От злости? От печали?
— Ни-ико? — в очень подходящее время нарисовывается светловолосая официантка, заглядывая за шторку волос, за которыми скрылось лицо подруги.
Николь сегодня пришла до непривычного потерянной где-то в себе. Длинные волосы, по обыкновению завернутые в пучок, просто завязала в хвост, а когда он весь растрепался из-за слишком активного беганья к посетителям, не обратила внимания. Не то, чтобы девушка и раньше особо заботилась о своем внешнем виде, но…ее нервозность и лихорадочные соображения были даже слишком ощутимы. Только вот над чем она думала?
— Ты…ты плачешь?
Ошеломление в голосе Мии не услышал бы только глухой. Блондинка застыла с рукой на чужом плече, не в силах сказать и слова. Растерянность от поведения Николь сегодня превысило все границы.
«Что не так? Что случилось? Все в порядке? Все хорошо?» — ручейками заструились вопросы с голове девушки, пока она переводила взгляд туда-сюда, ни на чем не задерживаясь. Спросить о чем-либо сейчас казалось выше сил. — «Что с тобой? Почему ты никогда ничего не рассказываешь? Что произошло? Что с тобой?»
Слова бились об зубы, но сказать ничего так и не получалось. А Николь, будто не замечая, все смотрела в никуда с дрожащими слезами на ресницах. По сути, она не плакала. Очень сильно держалась, чтобы не плакать.
— Так, ну все, — с выдохом пробормотала Вивьен, отстраняясь и быстрым взглядом пробежавшись по залу. Сейчас уже позднее утро, а значит основной поток, забегающий в кафе перед работой, иссяк. Можно и отвлечься на пару минут. Да даже если бы кто-то и был, черт! Как и ЧТО какая-то скотина сделала, чтобы довести НИКОЛЬ до такого?! Ее, ту, которую на эмоции вывести сложнее, чем груду камней?
Наплевав на то, что перерыв у работников еще только через полчаса, Мия схватила русоволосую за руку, быстро уводя ее в небольшую комнатку для персонала. Девушка даже не сопротивлялась, послушно, хоть и нетвердо шагая следом. Почувствовав к себе чужое прикосновение, Николь не выдержала. Слеза все же сорвалась, прочерчивая неприятную прохладную дорожку на щеке и сероглазая тут же зажмурилась, смаргивая и вторую. Она начала дышать глубже, чем надо, вызывая только бОльшую истерику.
В сознании блондинки уже маршем вышагивало миллион теорий и заговоров. Стул был найден, а главный объект допроса посажен.
— Это из-за него, да? Тот парень что-то сделал?
Дело было в том, что материнский инстинкт блондинки не оставлял и шанса на утайку хоть чего-то и коллега пару раз поведывала ей о «странном мальчишке на крыше, с которым она иногда разговаривает». Он и Лео — единственные, с кем сероглазая общалась вне работы. Но второй уехал, а значит, парень был единственным и самый очевидным вариантом, который мог что-то сделать ее подруге. Но что он сделал? Что, черт возьми, он вообще мог ей сделать? Мия незаметно оглядела фигурку с ног до головы, но, к сожалению, форма была слишком закрытой, чтобы заметить какие-то синяки или тому подобное. Явных повреждений точно нет.
Николь опустила голову в сторону, будто стыдясь чего-то. В ушах зазвенело, а в мыслях образовалась невообразимая суматоха. Ее впервые спрашивали. Нет. Нет. Не плакать.
Она попыталась отгородиться от прожигающего взгляда коллеги, откинувшись назад и почувствовав, как металл отталкивающе холодит голые запястья.
— Да что происходит? Скажи мне!
Спрашивают. Волнуются. Беспокойство. Кто-то переживает. Держись.
Николь часто-часто заморгала. Сглотнула. Плечи заходили ходуном. И мерзкие чувство сжало горло, вырвав предательский всхлип. О, нет…