Часть 4 (2/2)

- Чонгук, постой..- Но он уже не слышит Джина, когда пытается сделать затяжку, резко закашливается от приторного дыма и только сейчас чувствует специфический запах и жжение в горле с непривычки. Марина рядом легко гладит по спине, отбирая у него косяк. Как он раньше не понял?

Чонгук никогда не пробовал наркотики, хотя в прошлом на вечеринках этого дерьма было навалом. Он сам себе поставил запрет даже на травку, искренне переживая о последствиях, и, конечно, он отказался бы и сейчас. Но дело уже сделано, под наваждением он вдохнул так глубоко, что до сих пор не может нормально дышать, почти не чувствуя чужую руку на спине и не слыша причитаний Джина. Несмотря на явный дискомфорт в горле тело расслабляется, а голова напротив - становится тяжелой. Голоса доносятся будто издалека, костёр приковывает взгляд, и Чонгук залипает на него, успокаиваясь. Первичный страх сменяется негой, и сложно сказать, в чём именно это проявляется. Мыслей слишком много, но он не может зацепиться ни за одну, слыша треск костра сильнее, чем вырванное из контекста «Намджун, нахуя?» и «С ним всё в порядке, лучше пусть он попробует при нас, чем непонятно где и с кем», а чуть позже тихое «Как ты?» невероятно приятным голосом. Это заставляет его оторвать взгляд от костра и направить его на Чимина, который выглядит действительно обеспокоенным и пиздец каким красивым. Насколько долго он смотрит на него? И как перестать?

Марина накрывает его ладонь своей, поглаживая теперь костяшки пальцев и это..приятно? Ощущения словно обостряются в сотню раз, и он отдаётся этому, чувствуя себя странно, но не плохо. Чимин переводит взгляд в небо, и младший повторяет за ним..о, чёрт..звёзды. Нужно ли удивляться, что вдали от города их будто становится больше? Глубина неба кажется осязаемой, его чернота будто затягивает в космос. Он смотрит, будто впервые. Кружится голова и хочется пить. Всё кажется таким же, но другим. И это реально сложно объяснить. Будто всю жизнь смотришь на мир сквозь призму, и только сейчас наконец видишь. Чувствуешь. Понимаешь.

Больше не получается уловить нить разговора, картинка словно размывается перед глазами, но одно лицо снова выглядит чётче других. Когда Чонгук возвращает взгляд на блондина, он занят новым косяком, который теперь раскуривает в одиночку, и, черт возьми, Чонгук ловит себя на том, что снова завидует грёбаной папиросе, потому что она касается его губ.

Тогда он впервые понимает, что хочет целовать эти губы, и это отличается от всего, что он знал до этого. Красивых девчонок он целовал, потому что это возбуждало, часто это было прелюдией, приятной необходимостью, но сейчас полные губы кажутся самыми вкусными на свете, настолько притягательными, что он зависает теперь на них. Не отдавая себе отчёт, он шепчет «Хочу ещё» и не замечает переглядывающихся и сомневающихся Марину с Джином, не замечает такого же зависшего на чужом образе Чимина и притихшего Намджуна, который пересел к Хайрим и теперь поглаживает её по голове.

Они снова что-то обсуждают, пока Марина чуть ощутимей сжимает его ладонь. Чонгук смотрит на неё, но перед глазами лишь губы Чимина. Он всё же различает джиново «Он выплюнет лёгкие, если попытается снова» и «Чонгуки, ты знаешь, что такое цыганский поцелуй?» от Марины. Чонгук качает головой и приоткрывает собственные губы, стараясь глубоко дышать. Девушка всё ещё с сомнением отворачивается, и её тихое, но такое отчетливое «Чимин?», обкатывает его волной дрожи и предвкушения, потому что она осторожно забирает у блондина его косяк и глубоко затягивается.

Блондин облизывает губы, наблюдая за ними, и Чонгук смотрит прямо на него, когда Марина осторожно касается сначала щеки, а затем и губ, выдыхая терпкий дым в его лёгкие. Он делает глубокий вдох, ловит взглядом закушенную пухлую губу, и это становится последней каплей, прежде чем закрыть глаза и поцеловать Марину уже по-настоящему, держа под веками совсем другой образ. Под удивлённое «Воу» от Джина, рука зарывается в мягкие волосы, не обращая внимания на то, что они длиннее, другая притягивает за талию ближе, склоняя голову и углубляя поцелуй.

Блять, у него звезды перед глазами, а ощущений столько, что он теряет голову, пока жадно целует другие губы и принимает такую же жадную отдачу в ответ. Мурашки ползут от того, насколько фантазия вытесняет реальность, когда Чонгук представляет пальцы в кольцах на своих плечах. Временны́е рамки размазываются так сильно, что он внезапно начинает задыхаться от недостатка кислорода и резко отстраняется, распахивая глаза и натыкаясь на тяжело дышащую Марину, которая всё также близко. Черт.

Что он творит?

Вокруг тишина, и он не решается взглянуть на присутствующих, стыдясь своих желаний и опрометчивых поступков. У него едет крыша от этих мыслей и ощущений.

Он медленно освобождает руки и также медленно поднимается на ноги, покачиваясь. Лишь бы оказаться как можно дальше. Но от кого?

- Ну ты даёшь, мелкий. - Его подхватывает подлетевший сбоку брат. - Хочешь спать?

- Нет. - Это неправда. Спать хочется невероятно сильно. - Я могу идти сам. - Джин отпускает его, убедившись, что он твёрдо стоит на ногах, но остаётся рядом на всякий случай.

- Как насчёт посмотреть вместе какой-нибудь фильм, а потом по комнатам, м? - Чимин получает ото всех одобрение и идёт вперёд, осторожно открывая дверь в дом и прося всех не шуметь.

Чонгук садится на диван прежде, чем кто-то включает плазму на стене напротив. Рядом приземляются Хайрим с Джином, и он благодарен им за это, потому что Марина занимает свободное место с другого края. Намджун садится у неё в ногах, закидывая их себе на плечи, а Чимин долго выбирает фильм, останавливаясь на любимом всеми четвёртом Гарри Поттере. Он также приземляется на пол рядом с Джуном в нескольких сантиметрах от колена Чонгука, отчего последний чувствует призрачное тепло и не может сосредоточиться на фильме ни в начале, ни спустя час, когда блондин сотрясается от тупой шуточки Джина в какой-то напряженный момент, касаясь плечом его голени. Чонгука передергивает от этого прикосновения, он шумно выдыхает и прикрывает глаза, уже не пытаясь вникнуть в знакомый наизусть сюжет, сводя все ощущения туда, где чужое предплечье посылает ток по всему телу.

Чимин не отстраняется даже спустя время, лишь сильнее и уже явно намеренно облокачиваясь на его ногу всем корпусом, отчего в комнате становится жарче. И тише. Блондин буквально затихает, перестаёт двигаться и реагировать на чужие комментарии, глубоко дышит и лишь спустя минуты шуршит пачкой с табаком, садясь прямо и совершая привычные манипуляции. Он молча встаёт на ноги и выходит на улицу в одиночестве, отказываясь от компании Джина. Когда он возвращается, до конца фильма остаётся около 20 минут, и Чонгук замирает, потому что вместо того, чтобы занять своё место, он опускается рядом с ним. Места там не сказать, что много, поэтому ему приходится сесть немного боком, развернуться в сторону младшего и закинуть руку на спинку, чтобы не толкаться плечами. От этого не легче. Всё становится хуже с каждой секундой, потому что их бёдра прижимаются друг к другу, а чужое дыхание обжигает шею.

Слишком близко.

Просто слишком.

Чонгук не думает, прикрывает глаза и задерживает дыхание, боясь спугнуть этот момент. Он лишь переживает за своё сердце, ритм которого отчётливо отбивает в ушах. Внизу живота разливается тепло, когда блондин глубоко втягивает воздух, а потом шумно выдыхает, даря призрачное прикосновение к будто воспалённой коже.

Не смотреть.

Он знает, что не сможет контролировать себя, если хоть раз взглянет на эти губы, но на автомате облизывает свои и медленно дышит через рот.

Что с ним творится? Так действуют наркотики?

Чимин.

Почему Марина не вызывает тех же чувств? Почему именно рядом с ним всё ощущается иначе?

Это неправильно. Он же парень. Это страшно. Внутри слишком много всего. Это ощущается буквально физически, и Чонгук теряется, когда пытается поймать за хвост хоть одно из чувств. Купидон не мог настолько промазать.

Его прошибает на холодный пот. Хочется, чтобы скорее отпустило. Тогда это прекратится? Он перестанет быть таким…

…

…влюблённым?