Часть 5 (1/2)

Просыпаться трудно. Труднее, чем обычно. Голова почему-то тяжёлая, но в теле непривычная лёгкость. Чонгук глубоко вздыхает и решает ещё поспать, удобнее обнимая мягкое одеяло руками и ногами, сильнее зарываясь лицом в подушку, чтобы спрятаться от назойливого солнца. Посторонние запахи кажутся непривычными, но приятными, спокойными и отдалённо знакомыми. Чужое тихое дыхание убаюкивает ещё сильнее. Лёгкий ветерок, пробивающийся через распахнутое окно, щекочет голые ступни. Хочется спать, но ещё сильнее хочется подольше остаться в этом воздушном состоянии комфорта и тишины, которая прерывается слишком грубо.

- Доброе утро, котики! – Голос брата звучит оглушительно громко, а затем появляется внезапная тяжесть на теле. Джин развалился на нём в полный рост, обнимая как коала и сверкая игривым взглядом прямо перед лицом Чонгука, тихо стонущего от далеко нелёгкой тушки. – Как спалось?

- Ты будешь гореть в аду. – Чужой хриплый голос раздаётся буквально в нескольких сантиметрах, и именно это заставляет Чонгука наконец распахнуть глаза и уставиться на сонного Чимина, уткнувшегося в его подушку с другой стороны. Блондинистые волосы в полном беспорядке, глаза всё ещё закрыты, щёки непривычно румяные и слишком мягкие на вид.

Они что…уснули вместе?

Воспоминания обрушиваются на него яркими вспышками с большими утратами, вырванные из контекста, который будет неловко восполнять. Много разговоров, милый пёс, внимательный взгляд, как всегда пробирающий до костей, костёр, дурацкие шутки Джина, косяк. Дальше всё…сложнее.

Он помнит звёзды и лицо Чимина, его фигуру, подсвеченную мягким светом костра. Его глаза, острую линию челюсти, изящную шею и резкие ключицы, сгорбленные плечи и красивые руки. Его язык. Его губы. Поцелуй с Мариной.

С Мариной ли?..

Много раздумий. Мысли о Чимине. Его тело, прижимающееся к ногам, его дыхание на шее, тепло его бёдер и молчаливое приглашение уснуть вместе, когда, укладываясь на последний свободный диван, он придержал край одеяла, смотря на Чонгука со смущённой улыбкой.

Чонгук не помнит, как он уснул.

Чонгук не уверен, что всё это действительно произошло.

Чонгук уверен, что ему больше не стоит пробовать это дерьмо.

Это был лишь странный дерьмовый эффект. У него просто съехала крыша.

- Ты в порядке? – Глаза блондина опухшие и красные, ещё полуприкрытые, но всё равно внимательные. Вчера Чонгук слышал этот вопрос, кажется, тысячу раз. Ответ всё тот же.

Он не знает, в порядке ли. Он не уверен, что да, но именно это он произносит, чтобы избавиться от лишнего внимания.

- Бабуля испекла нам блинчики, и, если вы не поторопитесь, Намджун всё уничтожит. – Джин громко рассмеялся, перекатываясь на Чимина. – Заценили каламбур?

Чимин в ответ лишь накрывается одеялом с головой, жалобно бурча что-то себе под нос. Чонгук же напротив - подрывается слишком резко, пользуясь возможностью вырваться из некогда уютной кровати.

На просторной веранде накрыт большой стол с кофейником в центре, парой заварочных чайников и широкими блюдами с панкейками, множеством баночек разноцветного джема, графином с молоком. Пахнет мелиссой и полевыми цветами, щебетание птиц заглушает тявканье маленькой собаки, носящейся по саду за бабочкой. Завтрак проходит довольно спокойно, Джин, вопреки свойственной ему доставучести и желанию бесконечно обсуждать чужие косяки и неловкие ситуации, не упоминает о том, что произошло у костра. Однако, неловкость всё же витает между ним и Мариной, которая кидает в его сторону осторожные взгляды, натянуто улыбаясь, когда Чонгук ловит её на этом. Брат заполняет паузы выборочным пересказом того, что пропустили те, кто рано ушёл спать, Чимин всё ещё не вышел из комнаты, Хайрим с Хосоком уже уехали по утренним делам. Чонгук не чувствует похмелья, но лёгкая усталость заставляет снова и снова тереть глаза и прикрывать зевки широкой ладонью. Юнги рассматривает его. Тэхён рассматривает Юнги, потягивая ароматный кофе из огромной чашки.

Если задуматься, то за всё время в этой обычно шумной и очевидно близкой компании, Чонгук едва ли слышал от Тэхёна пару фраз. Порой он чувствует себя героем ситкома, его новым персонажем, которому ещё предстоит многое узнать. Остаётся только надеяться, что ему отведено много экранного времени, роль во множестве будущих серий. Он готов участвовать без какого-либо гонорара, достаточно будет лишь капли внимания его брата.

Есть особо не хочется, но выглядит всё очень вкусно. Он успевает съесть небольшой панкейк с малиной и сделать пару глотков травяного чая, когда Юнги скрепит ножками стула по деревянному полу, вставая из-за стола, и кланяется бабушке Чимина, благодаря за еду и заботу. Судя по тому, как она отмахивается от него и заключает в тёплые объятия, им удалось более близко пообщаться, когда она уводила первого гостя спать. Под недовольные возгласы друзей он шагает к лестнице с веранды, похлопывая себя по карманам в поисках ключей от машины. Уже сидя на ступенях и зашнуровывая потрёпанные вансы, он оборачивается, находя взглядом Чонгука.

- Тебя подвезти? – Предложение неожиданное, если учесть, что помимо него за столом сидят ещё четверо его друзей, но он с готовностью кивает, торопливо прощаясь и влетая в кроссовки, зверски сгибая задники и игнорируя шнурки. Юнги следит за ним с приподнятой бровью, направляясь к машине спустя пару мгновений.

Они едут в тишине, даже не включая музыку. Юнги ведёт спокойно, лицо как всегда не выражает ни одной эмоции, ветер треплет его волосы, обнажая молочную кожу шеи и россыпь пирсинга в ушах. Он выглядит очень милым, если не заглядывать в его пронзительные глаза. Чонгук ждёт, когда тот заговорит, потому что, очевидно, Юнги позвал его с собой не просто так. Когда зелёные поля сменяются редкими постройками, означающими, что они подъезжают к городу, он сбавляет скорость и мельком кидает взгляд на Чонгука.

- Это не просто, да? - Чонгук не понимает вопрос, уставившись на профиль Юнги в поисках ответов. – Разобраться во всём.

- Сложнее, чем тест по химии, который я завалил в прошлом году.

Юнги усмехается на его слова, не сводя взгляд с дороги, на которой появляется всё больше машин.

- Дай себе немного времени. За исключением Чимина, все знакомы уже несколько лет. – Он снова делает паузу, раздумывая над чем-то. – Я думал, Джин возьмёт над тобой шефство, чтобы тебе было понятнее и комфортнее, но он слишком опьянён тем, что наконец-то может быть с тобой рядом. Ну, и долгожданной свободой от учёбы, конечно. – Юнги притормаживает на светофоре, откидывает волосы с лица и ловит его удивлённый взгляд. – Что? Я уже говорил тебе, он ждал этого момента. Считай, незакрытый гештальт. Но за всем этим он немного..теряет бдительность.

- Хён, не мог бы ты перестать говорить загадками? – Чонгук совсем запутался, у него кружится голова. Как только он окажется в стенах своей комнаты, его ждёт самобичевание и неутомимые раздумья о произошедшем. Юнги не помогает. Машина снова трогается с места, заворачивая в его район. Откуда он знает адрес?

- Ладно. Мы все хорошие ребята, правда. У всех своя история и некоторые проблемы. Ты должен быть внимательным, хорошо? Не хочу, чтобы ты считал нас сборищем сумасшедших папаш, но.. Некоторые вещи нужно просто игнорировать, не ввязываться в то, что может тебе навредить. Боже, это реально тяжело. – Он шумно выдыхает и паркуется чуть вдали от подъезда Чонгука, глуша двигатель и откидываясь на сидение. Все его слова кажутся каким-то бессвязным бредом, пока ещё не совсем проснувшийся мозг наконец озаряет догадка.

- Ты знаешь, да?

- Я просто..наблюдаю? Иногда этого достаточно.

- И что ты думаешь? – Чонгук не торопится вылезать из машины, хотя кондиционер внутри уже перестал работать, и он ощущает липкую испарину по всему телу. Хочется в душ.

- Что ты уставший и задумчивый, у тебя красные глаза и слишком много мыслей, которые вот-вот пробьют твой череп. – Юнги рассматривает потолок своей машины, словно решая, продолжать ему или нет. – И что Марина глаз с тебя не сводит, когда ты словно прячешься от неё. Я не собираюсь учить тебя жизни. И прости меня за этот разговор. Последнее, чего я бы хотел, это как-то расстроить тебя или напугать.

Чонгук думает, стоит ли на это отвечать. Несмотря на то, что Юнги не хотел напугать его, он ощущает беспокойство. Его мучает то, что он многое не знает, но больше всего он цепляется не за слова о Марине, а за то, что было сказано вскользь, будто случайно.

- Джин тоже? – Юнги наконец смотрит на него. – У Джина тоже проблемы, да?

- Он достаточно взрослый, чтобы разобраться.

- Я могу что-то сделать? Могу как-то помочь ему?

- Конечно. – Впервые за день Чонгук видит его улыбку, словно благословение, привилегия для избранных. – Будь братом. Для всех нас.

***</p>

К вечеру Чонгук вымотан так, как не бывает даже после самых жестких тренировок. Он слоняется по комнате кругами уже несколько часов, на телефоне входящий от Джина, сообщение с извинениями от Юнги и всё ещё не отвеченное «мы можем поговорить?» от Марины. Как он мог натворить всё это? Ещё утром произошедшее не казалось катастрофой, но сейчас от стыда и роя мыслей в голове хочется лезть на стену. Он отказался приходить сегодня в клуб, чтобы избежать встречи с Мариной (он знает, что это по-детски, ладно?), пока не поймёт, что с этим делать. Но, кажется, выйти из дома и прогуляться всё же нужно, иначе крыша съедет уже к полуночи.

Он залезает в спортивные треники и широкую футболку, вступая в неравный бой с Кошмаром, вцепившимся в ткань когтями и оставившем зацепки где-то в районе левого рукава. Пластыри закончились, и он мысленно делает пометку заскочить в аптеку, когда клеит на пальцы последний – с чёрными котиками (как символично).

На улице вечереет. Чонгук не торопится, прогуливаясь от дома в сторону старого парка и рассматривая прохожих, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Чонгук жалеет, что не взял наушники, когда находит свободную скамейку с облупившейся краской в глубине парка, и вдыхает побольше воздуха, откидывая голову на спинку и рассматривая листву могучих каштанов над головой. Почему нельзя просто забыться? Отключить голову хоть на минуту. Он запрещает себе думать об этом, но перед глазами снова и снова мелькает чужой образ, противоречивый и манящий с первой встречи. Что с ним не так?

Он помнит.

Помнит, кого представлял, сжимая Марину в объятьях, помнит, как кружилась голова лишь от мысли об этом, как приятно это было. Он помнит всё. Он хотел целоваться. Хотел поцеловать Чимина. Если бы Юнги был там в тот момент, он бы понял это?

Блять.

Он закрывает лицо руками, чувствуя тошноту. Людей в парке всё меньше, когда дорожки по сторонам озаряются искусственным светом. Становится чуть прохладнее, о фонарь слева от скамейки бьётся мотылёк.

Звук входящего сообщения вырывает его из волны ненависти к себе.

Юнги-хён:

«Не зайдёшь сегодня?»