142. Молодые хозяева Винтерфелла (1/2)

— Мы привезли рыбу, — сказала Дени, садясь рядом с Роббом на их общую кровать.

Чаще всего они в ней просто спали — потому что за день успевали устать настолько, что больше ни на что не хватало ни сил, ни желания.

— Рыба... — отстранённо кивнул он. — Это хорошо, она будет нас кормить некоторое время. Можно будет дать её собакам, птицам...

Он не спал несколько ночей над канцелярскими книгами, пытаясь сосчитать, как прокормить всё их огромное хозяйство, когда осада не стихает, а только набирает обороты, сказал Вейон Пуль. И он наверняка не ел, потому что когда Робб забывал спать, он забывал и есть тоже. Ответственность мучала его, бедного, превращала в тень самого себя — а всё потому, что, если за ним не проследить, он всегда слишком много её на себя брал.

— Мне надо было остаться с тобой, мой муж, — сказала она своим голосом леди.

— Но...

— Никаких но, — она сурово помотала головой. — Если стоит мне отправиться на рыбалку, мой дорогой супруг забывает сон и еду, мне нельзя отправляться на рыбалки, разве не так?

— Я ничего не забывал! — почти по-детски обиженно ответил тот. — Просто работа навалилась.

Даже рыжие кудри его поблёкли, так она на него навалилась. А глаза и вовсе решили подражать гербу Талли: синие в центре, красные вокруг. «И куда это годится?».

Дени заставила его положить голову ей на колени, тихонько перебрала волосы, погладила по мягкому пуху бороды на щеке. Её муж совсем взрослый, настоящий лорд, он не спит ночами, думая о народе, и у него растёт борода... какими детьми надо быть, чтобы так думать!

— В этом-то всё и дело, муж мой: она навалилась, а рядом не было никого, кто облегчил бы твою ношу. Разве не так?

Он рассмеялся тихо ей в коленку.

— Был Вейон, он делает большинство работы, и мейстер Лювин, и септон Шейл... я просто хочу тоже вносить свой вклад, не им же одним трудиться. Но по-моему только мешаю. Дени, я дурак?

— Нет.

И она ни на секунду не думала, что её муж — дурак. Ответственность — черта умных людей, так её учил брат. Дураки от ответственности бегут. Другой вопрос, что истинно мудрый человек взвесит, сколько ответственности сможет поднять... но мудрость ведь приходит с возрастом, не так ли?

— Если бы я была на твоём месте, я бы, наверное, загоняла сначала всех вокруг, а потом саму себя. И ты сначала долго думаешь, а я сначала делаю, так что пришлось бы ещё разбираться с последствиями моих поспешных приказов, — она вздохнула. — Просто... пожалей себя, ладно? Я знаю, ты обо всех думаешь, но ведь и о себе думать надо, надо заботиться. Нет?

Он не ответил, и она хотела было обидеться, как поняла: заснул.

Они проснулись утром, смешно свернувшиеся друг вокруг друга в большой кровати — слишком большой для них двоих, здесь можно было впятером разместиться, если не в десятером. Брат говорил, на Юге такие называют «с нами бог» — потому что помимо мужа и жены в неё влезут все Семеро. Кощунственно, конечно, но не без толики истины. Она задумалась, на что должна быть похожа кровать, о которой так скажут на Севере и нервно захихикала.

— Дени? — спросил Робб, не открывая глаз.

— Спи, радость, — махнула она рукой. — Просто думаю глупости.