104. Самозваная невеста (1/2)
— Лорд Десница, — всё-таки не называть его отцом было чудовищно непривычно, — не подскажете, что это за печать? — Дракончик на ней не то изогнулся вокруг кристалла, не то устроился на нём, держа в пасти стрелу.
Глаза Джона затуманились воспоминаниями и стали печальными. Значит, он не ошибся — дракон и в самом деле имел отношение к Таргариенам.
— Это печать вашей бабушки, королевы Рейллы. Когда-то она была личной печатью Блаженного Бейлора, но с тех пор перешла в руки королев, — пояснил он.
— Бабушка вам писала?!
— Да, частенько... Всё спрашивала о здоровье вашего отца, государь. Мой принц был всегда в работе, его занимали важные дела, ему некогда было сочинять домой письма, приходилось нам с Ричардом, — нежно улыбнулся он. — Прямо примета такая: если ворон принёс письмо с такой печатью, значит мой принц опять над реформой трудится...
Реформа была делом всей отцовской жизни, его предприятием столь сложным и многогранным, что даже его лучшие друзья не до конца его могли понять. Если бы её удалось претворить в жизни... но как претворить в жизнь нечто непонятное? И как можно ради реформы бросать маму? Эйгон был сиротой, ему было не понять тех, кому дана роскошь знать обоих родителей не только по историям их друзей и клевете врагов.
— Не желаете сломать печать и посмотреть, что именно нам пишут, государь? — спросил Джон. Раньше таким тоном он общался с нанимателями, выдерживая тонкую грань между угодливостью и достоинством. Теперь — со своим родным...
«В том-то и дело, что не родным», — горько поправил себя Эйгон. Король должен быть свободен от заблуждений.
— Да, Десница, мне очень интересно, — весь интерес вытянуло, как мормолика(1) — кровь. Впрочем, как вытянуло, так и зажгло, стоило прочитать первую же строку письма:
Ваша покорная служанка и невеста, принцесса Дейенерис из дома Таргариен, передаёт вам привет, поклон и нижайшую просьбу позволить ей исполнить давний договор, святость которого скреплена словом чести моего покойного брата...
— Договор? — нахмурился Эйгон. — Это какой ещё?
Джон скосил глаза: влево и немного вниз. Отец... лорд Десница всегда так делал, когда пытался придумать правдоподобное враньё. Потом улыбнулся, заметив, что его поймали на дурной привычке, и ответил честно:
— Ты был совсем маленьким, государь, а наш покровитель магистр Иллирио очень настаивал, — он вздохнул. — Кто же знал, что брат ей вбил в голову, что всё в силе и это дело чести. Но она пока ещё прибудет. От Дотракийского Моря путь неблизок, княжна Арианна успеет раньше.
Арианна... она снилась Эйгону иногда, в снах ярких и постыдных. Он никогда не видел её, только её портрет, но септа Лемора и Хальдон ему так много рассказывали о красоте, уме и добродетели кузины, что он не мог дождаться встречи — и не мог представить себя с какой-то другой женщиной, тем более неизвестной ему Дейнерис, бывшей жене табунщика, если верить дяде Иллирио.
Мой дракон, Шиповник, служит щитом мне и послужит вам, мой жених и государь — такова моя твёрдая вера, с которой я отправляюсь в путь по дорогам земли, некогда родной мне и вам, но ныне занятой силами узурпаторов и подлецов. К счастью, они не знают, что я здесь — верные люди ввели их в заблуждение невероятными баснями про дотракийские свадьбы. Как будто кровь дракона опустится до семени кобылы!..
— У кобыл нет семени, — буркнул Джон, отвлекшись от чтения. — Хотя пишет кучеряво. Или её мейстер кучеряво пишет.