103. Дети и любовь (1/2)

— Долго ты ещё будешь беситься на то, что он Тиррел? — Ренли упирался руками в стол, нависая над Станнисом. И почему только его братья вечно не понимают простые вещи?

— Я не бешусь, — он всё же счёл нужным попробовать донести очевидное.

— Да-да, именно поэтому ты скрежещешь зубами каждый раз, когда слышишь его имя, — Ренли нарочито закатил глаза.

— Я не бешусь, — раздражённо повторил Станнис. — Я призываю тебя ответить на один вопрос. Почему, как ты думаешь, Лейнор Веларион выбрал себе Лонмаута? Почему принц Дейрон выбрал Норриджа? Почему Деймон Претендент довольствовался Кокшо?

— Тебя не интересует, как думаю я, — огрызнулся брат. — Тебе надо, чтобы я угадал, что думаешь ты. Так что скажи прямо.

— Что ж, если ты настаиваешь... они были разумны, вот почему. Искали себе пару среди мужчин благородных, но не слишком. Тех, за кем не стояла семья. Лейнор пошёл ниже — и смертельно ошибся. Ты пошёл выше...

— Боги. Ты будешь утверждать, что волнуешься?

— Дом Баратеон и так достаточно мал! — рявкнул Станнис, вскакивая и чуть не сталкиваясь с братом лоб в лоб. — А ты приближаешь к себе человека, в чьей верности не можешь быть уверен!

— Но я...

— Но ты никогда не сможешь ответить, выберет он тебя или свою семью! — он тяжело сел на место. — Его старший брат, бабка и сестра у Роберта, родители и второй брат — в Хайгардене. Хайгарден скоро окажется под ударом, я уверен. Что он будет делать?

— Волноваться. Как ты и я.

— А если лорд-обжора решит спасать своё жирное пузо и примет сторону самозванца? Вот. Ты не знаешь.

— Я знаю, — возразил Ренли. — Ему будет больно, он будет беситься. Потом сломает что-нибудь, может даже дорогое. Потом будет плакать. Мне придётся его утешать. Всё. Теперь ты спокоен? — на крик сорвался уже он. — Как ты можешь не понять, что люди... люди не выбирают, кого им любить. Не сверяют родословные. Если бы моим оруженосцем стал какой-нибудь Норридж... нет, если бы Лорас был Норриджем... — он окончательно запутался и умолк.

Молчали они оба, тяжело сверля друг друга взглядом. Неуютно, когда у человека напротив почти твоё собственное лицо (только краше). Создаётся ощущение взбесившегося зеркала, с какого-то ляду решившего бунтовать против законного хозяина.

Вдруг Ренли расхохотался.

Это было странно, неправильно — Станнис как раз начал думать, что в самом деле ничего не понимает в этой братней любви, в его голове она была сродни браку: ты смотришь список кандидатов, выбираешь наименее отвратительного, предаёшься пороку, как-то так. С братней любви мысли перескочили на внезапный уход Селисы в септрий и необходимость искать новую жену — и ужас, что новую жену ему будет искать Роберт, у которого как раз в Харренхолле собралась толпа девиц... вкусы Роберта его пугали, да, и он не стыдился этого страха.

И тут — хохот.

— Тебе плохо? — осведомился он.

— Да нет. Я просто подумал... Кокшо, Коннингтоны(1), Норриджи, Лонмауты... у Рейегара по-моему они все перебывали в оруженосцах, зачем ему ещё и Лианна Старк?!

— Все говорили, что её красота была сродни красоте юного рыцаря на заре славы, — сухо ответил Станнис.

Ренли посмотрел на него неверящими глазами.

— Ты пошутил! — сказал он. — Нет, не отвертишься, ты точно пошутил! Может, ещё и поцелуешь кого-нибудь?

— Свою новую жену, — ещё более сухо ответил он. — На свадьбе. И потом, если Роберт не решит ещё раз благословить моё брачное ложе...

— Милорды, — ворвался в комнату Тирек Ланнистер, — милорды, там леди Ширен Баратеон! Она прибыла! Просит... аудиенции...