79. Ссора (1/2)

Роберт хотел остаться ночевать у невесты, но вовремя вспомнил, что вокруг бродят толпы отвратительно не понимающих тонкие чувства людишек и просто поцеловал её на прощанье, про себя отметив, как это удобно — когда невеста в точности одного с тобой роста. Как правило, окружающие Роберта люди делились на карликов, карлиц, почти нормальных людей, Гору и Тириона Ланнистера, а тут вот — идеальное совпадение. Точно Воин удружил.

Немного огорчала мысль, что от Бриенны наверняка гулять не выйдет. Это не Серсея, она не станет ныть и грызть печень — просто отходит так, что стоялка не встанет с месяц, да и ноги тоже.

«Совсем как Лиа. Тянет меня на боевитых, что ли?»

Впервые он встретил Лианну здесь, в Харренхолле — он мог легко вспомнить ту самую комнату, где впервые увидел её со спины, коридор, где она повернулась к нему лицом, молодое деревце, под которым она стояла, болтая с младшим братом. Теперь деревце подросло и окрепло — славная молодая берёзка. «На Севере их считают деревом смерти». Дурацкие мысли, дурацкая берёза, дурацкие воспоминания — дурацкое всё.

Лианна не любила Роберта, и он это знал.

Лианна не любила Роберта почти так же сильно, как он любил её.

Она смотрела на него холодными серыми глазами и всё время пыталась придумать, как же его прогнать.

— Я совсем ничего не смыслю в расчётах, — делает она печальный вид, склоняя головку на плечо. Роберт улыбается её кокетству и заверяет, что у них замечательный управляющий, который едва ли будет нуждаться в помощи леди Лианны.

— И мне не даётся вышивка. Вот, посмотрите, — она показывает ткань с коричневой какашкой на тонких ножках, из которой растут две длинные ветки. Роберт с некоторым трудом опознаёт в этом оленя и хвалит её за терпение: если бы он не умел что-то делать, его бы не хватило на такой большой кусок неумения, он бы бросил на первых стежках. «Так здорово, что вы старались ради меня».

— Меня называют дикой и неуправляемой, что скажут ваши вассалы? — она специально не стала причёсываться после прогулки верхом, и эта невинная хитрость так веселит Роберта, что он не может отвечать, только смеётся.

Ему кажется, после турнира она возненавидела его втрое сильнее.

Почти до утра Роберт просидел под деревом их первого разговора — рябиной. В тот день она цвела, белая-белая, словно покрытая пивной пеной, и Лианна невольно качнула её, так что лепестки осыпали её цветочным снегом. Теперь близилась осень, и вместо цветов были тяжёлые гроздья алых ягод. Он задремал, пытаясь вспомнить ту штормянскую песню, которую напел Лианне в тот день. Конечно же, ей не понравилось — как могло быть иначе?

Она покачнула цветущий миндаль,

И множество белых цветов

Укрыли её, как мирийская шаль,

Как эхо грядущих снегов.

— Постой, не спеши, свои косы не прячь,

Однажды придёт к нам зима -

И белым окрасится чёрная прядь,

Зачем ты их красишь сама?

— Не смейся, любимый, послушай меня:

Я знаю — мой жребий таков:

Закончится лето, закончусь и я -

Других не узнаю снегов.

Он вспомнил песню и проснулся, чувствуя, как бегут по щекам слёзы.

Неда удалось найти за бумагами в одной из светлиц Башни Страха.

— Сука ты, — с порога сказал Роберт.

По глазам увидел: знает, почему сука. Знает — и боится, и этот страх был обиднее всего. Как будто бы вместо того, чтобы навешать пиздюлей, Роберт сейчас кликнет своих гвардейцев и прикажет ставить переносную плаху без суда и следствия. Или, того веселее, костёр разложит.

— Я не мог... — начал Нед, запнулся, опустил глаза.

— Сказать не мог? Дать мне её сына на руки не мог? — Роберт шёл к столу широкими шагами и уже знал, что не дотерпит до тренировочного поля.

— Ранить тебя! — крикнул Нед. — Ранить тебя тем, что Лианна... что ей пришлось умереть...

— Рожая ублюдка от выблядка, — безжалостно закончил Роберт. — И ты решил, что куда лучше будет мне врать. Год за годом. День за днём. Роберт глупый, он поверит в честность своего друга. Роберт не захочет видеть сына Лианны рядом с собой. Роберт не захочет играть с ним и слышать его первые слова... — он аж задохнулся, — Роберт захочет, чтобы сын Лианны рос чужим в своём доме и терпел ненависть своей тётки. Так, да?

— Я думал, она смирится и его полюбит, — тихо ответил Нед.