52. Лев и женское (1/2)
— Путешествуя на Север
У дороги рыцарь мой
Вдруг саму увидел Деву
В белом платье со звездой, — Джейме всегда напевал, когда чинил одежду, и чаще всего — именно эту песню. Он любил её героя, Влюбленного Рыцаря — он понимал её героя. Вместо Девы в белом он однажды увидел нагую Серсею, и больше не смотрел ни на кого.
— Впервые вижу мужчину, который сам зашивает свои одёжки, — каркнула Далла.
— Что сказать? Смотри, пока живая.
Он был всё ещё болен: жар не уходил, каждый вдох и выдох давался болью, к вечеру кашель становился совсем нестерпимым. Вель сказала, грудь его замёрзла и теперь оттаивает. Может быть. Он охотно пил её настои — горячее питьё снимало боль и отгоняло кашель — и неохотно терпел её нашёптывания и махания травяным веником, от которых не было никакой пользы, один духовный вред. Боги не любят колдовство, говорила септа Эглантина, не любят колдовство и любят трудолюбивых.
Старушка Эглантина теперь присматривала за Мирцеллой, и только изредка косила на него хитрым зелёным глазом: «Ах, сьер Джейме, ваш плащ так хорошо заштопан, руки мастерицы!» — она всегда различала, когда к ней на урок приходил переодетый Джейме, а когда — Серсея. Всегда различала, но ни разу не выдала их отцу, и терпеливо, хоть и посмеиваясь, рассказывала ему, как шить, как штопать, как латать дырки — и вышивать тоже, особенно если наблюдать за уроком приходил отец или тётя...
— Жива я буду ещё долго, — Далла фыркнула. — А что, все поклонщики владеют иглой, как мечом?
— Лучше бы владели, — сухо отозвался Джейме.
А не ходили в рванине, пока не найдут белошвейку, у которой действительно есть игла и нитки. И не покупали каждую неделю новый плащ, так даже Ланнистеров разорить можно.
— Так ты один такой! А моя сестра знала, кого брала. Мой-то бесполезный, только на лютне трямкать горазд, а еёйный, значит, и штаны, если что, заштопать сможет.
Бесполезный Манс Налётчик, основная причина не убивать этих двоих и не пытаться прорваться на Стену. Там должны узнать, что он замышляет. Джейме может узнать, что он замышляет. А честь... «честь я отдаю Дозору», он поклялся.
Он бы убил обеих сестёр, будь он здоров. Хотя Дева велит защищать женщин... идут ли в счёт одичалые бабы, если крестьянки точно идут? И отменяет ли клятва Дозора рыцарские обеты, если отменяет все остальные?
В этом была какая-то нехорошая доля законничества, и ему стало стыдно.
— Ты любишь свою сестру, Далла, — сказал он.
— Любить свою кровь нормально. Только поклонщики не знают, как жить семьёй. Мы знаем.
Он тоже любил сестру, хотя и совсем иначе. И брата. Он так его любил, что купил отрез жёлто-красной ткани, якобы на платки, и тайком сшил ему тряпичного льва. Очень уродливого тряпичного льва, Джейме не был лучшим учеником Эглантины, но Тириону понравилось.
«Сдохни. Свались с ледяной стены и сдохни», — вот как проводил его брат.
Джейме сам виноват, не надо было слушаться отца. Не надо было лгать про Тишу. Надо было поймать её и посадить на корабль в Ланниспорте, дать ей денег на проезд до Староместа. Там можно устроиться, можно найти работу. Но он был дураком, позволил брату совершить глупость, а потом предал его.