О (почти успешных) попытках поговорить и похоронах куклы (1/2)

конец марта, Тэхен. </p>

Мин Юнги удивительный в своей странности человек. Таких, как он, несуразно-очаровательных и нелепых одновременно, больше не существует. У меня было достаточно времени, чтобы подумать хотя бы о чём-то, но мои мысли превращались в хаос каждый раз, когда я представлял его образ. Каким-то образом этот чудаковатый и невероятно раздражающий персонаж никак не выходил из моей головы целый месяц.

Когда я увидел его за окном витрины старого книжного магазина, куда я периодически заглядывал, чтобы посмотреть пластинки, я на мгновение даже удивился. Я ждал и не ожидал этой встречи, и это было так странно, и так в его манере одновременно. У него определенно был какой-то талант постоянно заставать меня врасплох. Он был таким растрепанным, с этими огромными глазами, на что я лишь рассмеялся, и мое настроение отчего-то жутко улучшилось, будто бы я уличил его в чем-то. Понятия не имею, куда он так спешил, но он стоял напротив, будто бы его ноги вросли в асфальт намертво, он мешался всем прохожим, которые на него ворчали, но совершенно этого не замечал. Он смотрел на меня, словно на приведение, и мне вся эта ситуация казалась до жути комичной, словно я был манекеном в каком-то эксклюзивном бутике. Я добродушно помотал головой и развернулся на выход. Ситуацию нужно было как-то спасать, или его растопчут.

Я вышел, с удовольствием вдыхая теплый весенний воздух. Погода стояла замечательная, природа оживала, это та самая пора, когда в сердцах людей появляется надежда. Может быть, Пандора открыла свой ящик именно весной, оттого и зима кажется самым лютым и суровым временем временем года, когда случаются все несчастья, а после жизнь кротко успокаивает и утешает мимолётным теплом. С весной приходит солнечная ласка и облегчение. Я пощурился, как довольный кот, и посмотрел на него. Силы на злобу закончились, нервничать и переживать тоже надоело. Я просто разрешил себе плыть по воле момента, а там — пусть будет, что будет. Может быть, это какой-то очередной узел, последствия которого я пойму позже? Ничего в жизни не происходит просто так, в конце концов, сколько раз еще нужно в этом убедиться?

Я сунул пластинку подмышку и подошел к нему. Какой-то частью себя я был рад его видеть и сейчас разрешил себе пожить этим мгновением, не тая злобы и обиды за прошлое. У меня был целый месяц на это, хотя врезать ему совершенно точно надо было бы, но так, для профилактики.

— Тэхен… - выдохнул он, подойдя ближе на шаг, будто к клетке с диким зверем.

Я понимал, почему он боялся моей реакции, я бы на его месте тоже боялся. Я добродушно пожал плечом, коротко улыбнувшись и поправив очки. Он мне нравился, пусть я и не понимал его и считал, как минимум, чудаком. Как максимум — полным засранцем, из-за которого этот месяц показался мне адом. Если он скажет, что я ему не нужен, мы оба будем знать, что он врет. Он рассматривал меня, быстро бегая глазами. Может быть, я и правда слишком хороший человек, раз могу простить такие вещи так просто? Я скрестил руки на груди, придерживая пластинку за уголок, и изогнул бровь в немом вопросе, усмехнувшись. В самом деле, пора уже возвращаться в реальность.

— Тэхен, - коротко выдохнул он на одном предыхании, на что я почти рассмеялся. Он выглядел побитым щенком, и мне на секунду даже стало жаль его. Я подумал, что, вероятно, ему жилось даже еще хуже, чем мне.

Он порывисто обнял меня за шею, притягивая к себе и впиваясь в плечи пальцами. Мои руки непроизвольно опустились, и я замер, чувствуя, как он уткнулся лбом куда-то в мой шарф. Он мелко дрожал. Лишь спустя мгновение я выдохнул и перестал глупо моргать, позволив себе положить свободную руку на его спину. Мне показалось, что он тихо сглатывал слезы, но я уговаривал себя, что мне всего лишь почудилось.

— Ты все еще не разговариваешь, - глухо выдохнул он куда-то мне в шею, не то спрашивая, не то утверждая. Я кивнул, неосознанно погладив его по спине.

Он едва отстранился, взяв мое лицо в свои большие ладони, и внезапно я ощутил, как обожгло мои губы теплом. Я лишь успел резко вдохнуть прежде, чем осознал, что он целует меня, ненавязчиво, но уверенно, притягивая к себе. Я даже не успел закрыть глаза, так и стоял, не в силах выдохнуть, чувствуя сухость его подрагивающих губ. Его руки были холодными. Я сглотнул и опустил глаза, когда он отстранился, оглаживая мои щеки холодными пальцами и, кажется, поправляя пряди волос за уши. Мин Юнги – чертово глобальное разрушение, настоящая катастрофа, несущая хаос. Это вообще безопасно быть теми, кто мы есть на самом деле?

Он осторожно выпустил меня из объятий, и только в этот момент я заметил, как сильно бьется мое сердце, будто бы меня лихорадит. Я совершенно не имел никакого понятия, что это было и зачем, и более, чем уверен, что он сам не знал ответа на этот вопрос. Я посмотрел на него из-под опущенных ресниц и заметил его замешательство, значит, я был прав. Я выдохнул и покачал головой, рассмеявшись с абсурдности ситуации и доставая телефон из кармана пальто. Юнги внимательно осматривал меня и вдруг тяжело вздохнул, почему-то помотав головой. Он внезапно съежился и показался мне совсем крошечным, ссутулившимся и замерзшим.

«Ты так соскучился, или я так хорошо выгляжу?»

В мгновение, когда он почувствовал вибрацию в кармане, на его лице отразилась куча эмоций: от смущения до вины и непонимания. Я цокнул языком и закатил глаза, набирая еще одно сообщение.

«Вот только давай без этой твоей жалости».

Юнги читал сообщения, со всей силы сжимая смартфон до побелевших костяшек.

— Почему ты ведешь себя так, будто все нормально?

Я сморщился и уставился на него. Все и было нормально, но, видимо, Мин Юнги умел все драматизировать и успел надумать за нас обоих. Может быть, дело в том, что за месяц я уже свыкся со своей немотой, а для него это все еще неожиданно.

«Ты так раздражаешь», - фыркнул я и заблокировал телефон, отворачиваясь.

— Ты все еще заноза в заднице, Тэхен, - хохотнул он, то ли отчаянно, то ли истерически. Я улыбнулся.

«Зато не бросаюсь на всех с поцелуями. Ладно бы еще поцеловал по-человечески… Псих ненормальный».

— Может быть, я влюблён и в самом деле соскучился? - спросил он заговорщицки, разворачиваясь и размеренно ступая вперед, точно зная, что я пойду следом, а я лишь толкнул язык за щеку и едва выдохнул от такой наглости. Вот тебе раз. Он и правда чокнутый.

«Ты в курсе, что все эти эмоциональные качели, вообще-то, признак нездорового поведения? Так ведут себя абьюзеры, чтобы привязать к себе человека, постоянный адреналин — это как наркотик, жертва попадает в ловушку, так как не может контролировать ситуацию…»

Я посмотрел на него. Его лицо разгладилось, он улыбался и с удовольствием подставлял его солнцу. И самое главное, совершенно не собирался мне отвечать. Он что, праздновал какую-то победу надо мной? Этот парень действительно нервировал меня, потому что я совершенно не мог его понять и прочитать. Я не знал, к чему мне готовиться.

«И я не понимаю, почему не могу отделаться от ощущения, что ты что-то проворачиваешь со мной, ставишь какие-то эксперименты, ты то целуешь меня, то трясешься, как лист осиновый, боже, как трогательно, то ревешь на моем плече, то включаешь зазнайку, будто имеешь на это право…»

Я писал и чувствовал, как вспотели мои пальцы от наступающего на глотку негодования. Да кто он такой, чтобы так со мной поступать, черт возьми? Я не подопытный кролик в лаборатории, я тоже человек. Юнги не обратил на это никакого внимания, даже не собираясь прочитать написанное сообщение, а у меня ничего больше и не было, я не имел другой альтернативы поговорить с ним. Я остановился и выдохнул, скрипя зубами, дернув его с силой за локоть и заставляя на меня посмотреть.

«Я все еще не разговариваю, и в этом твоя вина тоже есть.»

Я поставил жирную точку и требовательно посмотрел на него. Он с выдохом достал телефон и прочитал все, что я написал, так внимательно, как смог.

— Я знаю, Тэхен, если ты думаешь, что я забыл об этом хотя бы на секунду, то ты очень ошибаешься. - он выглядел по-настоящему грустным, все его бахвальство оказалось ожидаемо напускным, и я тяжело выдохнул. Я все еще не понимал, когда он надевает свои маски, и что, в конце концов, скрыто под ними. Чаще всего, очередная маска, которую я по обычаю воспринимаю за чистую монету. — Но, в конце концов, то, что ты переживаешь, это только твои проблемы, ведь я тебе не друг, чтобы волноваться.

Я встал, как вкопанный. Мои же слова, прямо у меня перед носом. Это что, был какой-то изощренный способ с его стороны втиснуть меня в его шкуру?

«Ты вообще можешь быть просто нормальным, без попыток задеть меня каждые пять секунд? Тебе и правда это доставляет такое удовольствие, а?»

Юнги прочитал и усмехнулся, долго сканируя меня взглядом.

— Я ждал встречи с тобой целый месяц, ты жуткая язва, но я и правда очень по тебе скучал. Возможно, я все еще растерян, не понимаю, как себя с тобой вести, но я правда очень рад тебя видеть и готов вытерпеть все твои колючки.

Я не дышал и совершенно ничего не понимал. Этот парень сводил меня с ума, я не мог ничего предугадать, спланировать или предположить, он был настолько импульсивен и нелогичен, что я сломал себе всю голову, пытаясь разгадать его.

«Юнги, я тоже человек, и я, вообще-то, все…»

Я остановился и прекратил писать. Я, вообще-то, все чувствую. Это я хотел написать? Я нерешительно посмотрел на него, он выглядел внимательным и сосредоточенным, смотря на меня с прищуром. Я стер написанное и кинул телефон в карман, обходя его. Вздор какой-то.

— Что ты хотел сказать, Тэхен? - он еще раз проверил телефон, ожидая от меня сообщения. Я вздохнул и написал.

«Что ты псих ненормальный». Он тихо рассмеялся.

— Ты такой неоригинальный, сколько раз уже можно это повторять? Придумал бы уже что-нибудь другое, я начинаю привыкать.

Я усмехнулся. «Придурок».

— То псих, то придурок, - рассмеялся он, шагая рядом, — Когда-нибудь я дождусь от тебя комплиментов? Или скорее состарюсь и умру, чем пострадает твоя гордость.

«Ты не лучше», - фыркнул я, быстро ответив ему.

— Знаешь, обычно люди не целуют тех, кто им неприятен, - я с интересом посмотрел на него, пока он беззаботно продолжал, будто бы рассуждает о собранном урожае риса и оценивает прогнозируемую экономическую прибыль, — Так что считай это комплиментом с моей стороны.

О, какая честь, подумать только. Я закатил глаза. Как будто бы я ждал этого или просил об этом. Его самодовольство было размером с гору Фудзи, думает, что сделал мне такое одолжение, расщедрился на комплименты в своей манере, понимаете ли, фантастика какая. И я, так уж и быть, могу считать это жестом его широкой души.

«Я скорее поверю в то, что Земля плоская, чем в то, что ты сделал это без каких-либо умыслов».

— Во-первых, не поверишь, потому что обожаешь физику. - он загнул один палец, держа в другой руке смартфон с нашим чатом в твиттере, — А во-вторых, почему ты так уверен?

«Потому что я прав.»

Он загнул еще один палец и задумчиво промычал что-то, открывая передо мной дверь кофейни. Я осмотрелся и сразу же понял, что мне тут нравится. Я любил минималистичные детали, зелень и необработанный бетон. Эта небрежность очень вдохновляла меня, и я с удовольствием присел за столик у окна, снимая пальто и вещая на спинку стула.

— Итак, - Юнги сидел напротив, сложив перед собой руки в замок и поставив на них подбородок, глядя на меня хитро, по-лисьи, — Ты действительно прав.

Я пристукнул ладонью по столу и сжал зубы. Вот я так и знал. Я гневно буравил его взглядом, пока официант не подошел к нам. Я вдруг заметил, что в этом заведении никто не обращает на нас внимания, будто бы Мин Юнги действительно обычный человек, такой же, как все, а не выдающаяся звезда, постоянно находящаяся под надзором СМИ. Кстати об этом…

— Мне холодный американо, пожалуйста, а моему другу, - он нарочно выделил это слово, на что я цокнул языком, — Эрл грэй с мятой, лимоном и медом, пожалуйста.

А вот это уже было интересно. Я делал себе засечки в голове о тех вещах, которые мне нужно было прояснить, и это определённо была одна из них.

— У тебя, наверное, много вопросов, - я откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Да уж, вопросов у меня было достаточно. — Я не ошибся с заказом, для начала?

«Не ошибся», - написал я, посмотрев на него и по привычке облизав губы.

— Я знаю, что ты не любишь кофе, - миролюбиво продолжал он, прикрыв глаза. Я поднял бровь, откуда же, интересно. — Нашел твое старое интервью, где ты упомянул, что очень любишь такое сочетание чая.

Я нахмурился. Последний раз я давал интервью, когда был подростком, кажется, в девятнадцать. Я сконфуженно поджал губы, он не мог запомнить такие детали, он либо в самом деле фанатик, либо следит за мной, и ни то, ни другое меня не успокаивало. Рядом с ним я все время находился в каком-то подсознательном напряжении, будто ожидая удара.

— Во-вторых, у меня действительно была причина поцеловать тебя. Я читал о твоем заболевании, изучал научные статьи и выяснил, что человек может замолчать, когда испытывает сильный шок от психоэмоциональной травмы, когда теряет кого-то из своих близких, например. Очевидно, что игра на скрипке спровоцировала панический приступ такой силы, что ты снова замолчал. Иначе говоря, скрипка выступает для тебя каким-то триггером, которая в этот раз что-то тебе напомнила, и ты был потрясен настолько, что твоя психика не справилась. - Я хмыкнул. Достойно. — Вывести человека из состояния шока может другое шокирующее событие, вроде как клин клином вышибает, я предположил, что вдруг, если я тебя поцелую, ты так удивишься, что завопишь и врежешь мне.

Я открыл рот и тут же его закрыл, беззвучно рассмеявшись. Меры радикальные, сказать нечего. Но его выводы в какой-то степени были верны, он действительно копнул достаточно глубоко.

— Но это не сработало, - грустно продолжил он на выдохе. Я кивнул. — Ты ведь проходишь терапию сейчас?

«Встречаюсь с психотерапевтом, со мной беседуют различными способами, разговорами, рисунками, письмами, жестами, чтобы были задействованы разные области ЦНС, раз в неделю мне делают инъекции кофеина 1 мл 10% для запуска работы мозга, а после вводят амобарбитал со скоростью 1 мл/мин, иначе говоря, очень медленно, после со мной снова разговаривают.»

Юнги прочитал все очень внимательно, потирая подбородок пальцем.

— Как успехи? - Я пожал плечом на это, успех налицо, я все еще не говорил. — В прошлый раз было так же?

Я прищурился. Я не понимал, как он так умело сводил так и два, даже не сомневаясь в том, что я уже проходил через это когда-то. Мы даже не обсуждали с ним это, но выводы, демонстрируемые им, удивляли меня своей точностью. Он говорил, что не может меня читать, лжец.

— Я только не понимаю одного, - нам принесли напитки, но он почти не обратил никакого внимания. Я выпрямился и налил себе чая, жадно вдыхая аромат. Такой же, как готовила мама. — Если что-то случилось, допустим, какая-то катастрофа, об этом нет никакой информации в газетах, не сохранилось никаких упоминаний в интернете, о твоем прошлом практически ничего неизвестно, какие-то голые факты, что ты родился в Тэгу, ходил в школу и так далее. Ничего конкретного. Я прекрасно помню, насколько была значима твоя фигура, и тот факт, что ты оставил скрипку без причины, не выдержав славы и популярности, версия замечательная для всех, но сейчас мне в это верится все меньше, потому что-то произошло, что-то, из-за чего сейчас ты даже не можешь подойти к скрипке. Но никаких событий о терактах или катастрофах я не нашел. СМИ внимательно за тобой наблюдали, и я не могу поверить, что они упустили что-то. Либо ты действительно просто бросил скрипку, либо все очень хорошо зачищено, понимаешь?

Я с грохотом поставил чашку на столешницу. У меня было чувство, что кто-то залезает в мою душу своими руками и ворошит там все, переворачивая вверх дном. Отвратительное ощущение. Слава Богу, я не могу говорить.

— Мне не дает покоя мысль, что могло такого произойти, поразившее тебя настолько, что даже спустя столько лет…

Я хлопнул ладонью по столу, вставая с места, отчего он даже вздрогнул, посмотрев на меня. Я сжал челюсти с силой, делая глубокий вдох и доставая пару купюр из кармана пальто. Я не собирался больше все это слушать и терпеть.

— Тэхен, - он подорвался с места, пока я надевал пальто, — Тэхен, подожди…

Я остановился, накинув шарф на шею. Он невероятно меня раздражал, он лез туда, куда ему не нужно лезть, куда никому не нужно лезть, а сейчас он заявляется с видом, что знает меня лучше всех в этом мире. Я развернулся и ударил его по щеке ладонью, чувствуя, как она стала гореть. Я загнанно дышал и смотрел на него в упор. То, куда он лезет, это табуированная тема, туда не просто нельзя соваться, я спрятал это за семью печатями в своей душе, это самое личное, самое ценное, то, что я тщательно берег ото всех, а он берет и врывается туда, касается святого и рассуждает об этом так, будто это какая-то очередная загадка для него, которую интересно разгадать, а это, черт возьми, моя жизнь.

Господи, он такой невыносимый, он умудряется докопаться до самых глубин, несмотря на табличку «Осторожно! Убьет». И не боится ведь, лезет дальше даже под страхом смерти. Я кусал губы с силой, жмуря веки, что угодно, только не расплакаться снова у него перед глазами. Этого я точно не прощу себе.