Шторм (1/1)
"Святая Доминика" уже три дня находилась в море. Погода стояла чудесная, дул попутный ветер, все предвещало скорое окончание пути. Амелия в компании с мисс Стилл, которую к счастью отпустила морская болезнь, часто прогуливалась по палубе. Перед матросами, пугавшими ее в начале путешествия, девушка наконец-то перестала испытывать робость и с увлечением наблюдала за их работой. Экипаж каракки составлял примерно 50 человек. В основном все были привычными для Ами антиванцами, но несколько человек были из числа фитийцев. Их полуголые, раскрашенные пестрыми татуировками тела не могли не привлекать внимания девушки. Фитийцы все важные события своей жизни отмечали знаками или рисунками, оставляемыми на теле. Сильная буря, удачная охота, женитьба, рождение или смерть были запечатлены на их теле. Некоторые украшались изображениями животных, с которыми себя олицетворяли: свирепый тигр, бесстрашно бросающийся на врагов; опасная и изворотливая кобра; мудрый и непоколебимый слон; терпеливо ожидающий в засаде спокойный крокодил. Каждый обязательно вытатуировал на теле животное – покровителя племени. Случалось, что к старости на теле фитийца не оставалось ни кусочка свободной от рисунков кожи. Вопреки расхожему мнению Фитий вовсе не был страной или островом. Это был целый континент с разнообразными народностями и племенами. Иные были более развиты: строили города, торговали, бороздили моря; другие вели кочевой образ жизни, передвигаясь вслед за своим скотом; третьи же и вовсе почти не отличались от первобытных племен. Антиванцы свысока относили ко всем из них, считая дикарями. При дворе все чаще в последнее время звучала мысль о том, что Фитий следует завоевать и привнести туда утонченную культуру Антивы, а заодно прибрать к рукам золотые рудника, которые совсем недавно и так кстати обнаружили. Война была не за горами. А пока царил мир, что правда не мешало антиванцам называть фитийцев обезьянами, которые надо сказать не обижались: обезьяна символизировала ловкость. Мисс Уоррен часто беседовала с судовым врачом, который охотно делился с ней опытом. Поскольку плавание только началось, никто из матросов не обнаруживал явных проблем со здоровьем, но мистер Кроу любезно согласился дать знать девушке, если подобное все же произойдет. Ами немного подружилась с капитаном Уильямсом, который оказался бывалым морским волком и плавал чуть ли не с пеленок. Это был высокий широкоплечий человек, с лицом суровым и обветренном, носившем маску постоянной свирепости. Матросы слушались его во всем, и если и не боготворили, то очень любили своего капитана. Ами вместе с ним ужинала в кают-компании, и тогда капитан рассказывал интересные истории, которые приключились с ним на море. Слушая его, девушка переносилась в только что завоеванную Ориссию, из которой приплыл капитан, побывала на невольничьем рынке на берегу Акульей бухты в Фитии, с честью и достоинством прошла не один десяток бурь, а один раз даже была в плену, правда не долго - уже через десять минут ей удалось бежать, выкрав шлюпку под покровом темноты. Но вот и третий день пути был на исходе, а погода все не портилась, и ветер все также был попутным. И среди матросов появились разговоры, что море наконец-то умерило свой беснующийся характер и стало тихим и спокойным. Ами тоже радовалось, ведь это означало скорую встречу с отцом. Но капитан ходил мрачнее тучи. За ужином девушка поинтересовалась причиной его плохого настроения. - Видите ли, мисс Уоррен. Эта погода пугает меня. Знаете, как называют это море элайцы? Тревожное, Бушующее, Переменчивое! Но, черт возьми, не Мирное. Они изнеженные сухопутные крысы, но кое-что понимают. – капитан посмотрел на девушку, сидящую на противоположном конце стола и тихо добавил. – Это море себя так не ведет. Здесь погода меняется по сто раз на дню. Уж я-то знаю. И чем длиннее передышка, тем сильнее буря. Надеюсь, нам повезет. В ту ночь Ами долго не могла заснуть, размышляя над словами капитана, удалось забыться в тяжелом сне только под утро. Капитан был прав. На рассвете на корабли налетел сильный шквальный ветер, а небо в один миг заволокло тучами. Нещадно полил ледяной дождь, застилая глаза, и море в один миг из спокойной ровной глади превратилось в разъяренное чудовище, пытающееся уничтожить все, до чего дотянется. Капитан отдал приказ забраться на мачты и собрать паруса. Впервые в глазах его команды он заметил страх, но привычка повиноваться сделала свое дело: с десяток матросов, вскарабкались вверх. Мало, кто вернулся обратно: нескольких унесло в море. Все же паруса удалось собрать, но это не помогло: к этому времени почти все они были изрезаны и растрепаны, превратившись в жалкие лохмотья. Буря налетела так внезапно, что матросы не успели привязать себя к мачтам. Несколько раз особенно сильная и высокая волна налетала на несчастную каракку, погружая почти половину корабля под воду и смывая с каждым разом все новых и новых людей. От сильного воющего ветра гнулись и трещали мачты, угрожая сломаться. Рвался такелаж, его обрывки носились по всему кораблю, калеча людей. То тут, то там воздух оглашался новыми криками, но из-за темноты, и шума шторма было сложно разобрать где. Лопались веревки, которыми привязывали людей к мачтам, чтобы тех не унесло в море. Корабль носило по волнам как старую бесполезную щепку. Дерево трещало и стонало, словно плача от отчаяния. Капитан опасался, что одна из мачт может не выдержать. Наконец это и произошло. С треском, равносильным пушечному выстрелу, огромная тяжеленная грот-мачта раскололась почти у самого основания и полетела вниз. При падении обрывки парусов и такелажа намертво зацепились за соседние мачты, увлекая их вниз. ?Святую Доминику?, названную в честь покровительницы мореплавателей, опасно накренило на один бок. Капитан отрядил матросов избавиться от грот-мачты. Казалось прошли часы, прежде чем они справились с этой задачей. Но вот рухнувшая мачта перерублена и унесена в море. Корабль выровнялся. Ами проснулась от сильного шума. Резкий толчок тут же вышвырнул ее с кровати на пол. Девушка впотьмах оделась и выскочила из каюты. По коридору бежала вода, ее становилось все больше и больше. Чем ближе к выходу на палубы, тем явственнее слышались брань и крики. Решив, что там, чтобы это ни было, сейчас и без нее много хлопот, Амелия хотела было вернуться в каюту. Но тут услышала шум, надвигающийся прямо на нее. По узкому коридору пара матросов тащили своего тяжелораненого товарища, по-видимому пребывавшего без сознания, к судовому врачу. Едва моряки вернулись обратно наверх, Ами заспешила к его каюте. Корабль качало так, что идти было почти невозможно. С палубы постоянно проникала вода. - Кто там? – послышался сердитый голос доктора Коула, а затем она увидела его самого. Обычно спокойный мужчина был раздражен. – Чего вам, барышня? Идите к себе в каюту. - Доктор Коул, я хочу и могу помочь. – начала Амелия. – Вы обещали, что позовете меня. - Ну и что. Мне некогда возиться еще и с вами. Этот вам не бальная зала. – едко добавил он. - Я и правда могу помочь. Вы же измотаны.
Доктор Коул надеялся, что его едкость прогонит эту девчонку в каюту. Конечно, он был с ней милым и любезным раньше, как иначе, но сейчас другие обстоятельства. Разве он в ответе, что эта барышня нафантазировала себе не бог весть что, побывав в столице. Да она же в обморок упадет. А ему некогда с ней возиться. Но Ами с твердостью, неожиданной от такой милой и покладистой девочки, какой казалась, настаивала на своем. Она права, он действительно измотан, и спорить больше у него нет времени. Ну что ж, чем быстрее она увидит его пациентов, тем быстрее уберется к себе. С этими мыслями он раскрыл дверь шире. - Ну что ж, будем считать, что вы меня убедили. Что стоите? Проходите, милая барышня. Вот видите, это мои … теперь наши пациенты. – доктор прошел в свою достаточно просторную каюту. К нему уже принесли троих. Один лежал без сознания на столе и был привязан к нему. Судя по неестественной позе у него были множественные переломы. Другой тихо сидел в кресле. Из большой раны на голове текла кровь. Третий сидел на еще одном стуле и приглушенно стонал – из плеча торчал обломок какой-то реи или чего-то еще, было видно, что от боли и потери крови, он сейчас потеряет сознание. Вообще вся правая рука представляла невообразимое переплетение такелажа, обломков дерева и человеческого тела. При виде всех них, девушка слегка побледнела. Это не скрылось от доктора Коула. - Видите Тома? - доктор указал на матроса, державшегося за голову. – Его волной швырнуло на бортик. У меня не было времени им заняться. Идите к нему. Бинты и вода здесь. Чего это вы побледнели, Ами? Передумали – убирайтесь к себе в каюту. – насмешливо проговорил судовой врач и добавил. – Только в обморок и не думайте падать. За вами тут ухаживать некому. Где упадете, там и встанете. -мужчина подошел к тому матросу, у которого из плеча торчал обломок рангоута. Доктор был полностью уверен, что избавился от самоуверенной девицы. Велико же было его удивление, когда он увидел, что изнеженная барышня не только не сбежала, но и подошла к Тому и, тихо разговаривая с ним, пытаясь приободрить, стала промывать рану.
В тот день Ами еще не раз удивила его. В этой такой хрупкой на вид девице крылись такие неожиданные упорство и выносливость. Она ни на что не жаловалась, и ей можно было поручить самую грязную или наоборот самую деликатную работу. И более того Амелия действительно любила людей. К кому бы она ни подходила, каждый получал свою долю сочувствия и ободрения. Со всеми она была на удивление мягка и доброжелательна, даже несмотря на то, что от усталости сама еле стояла на ногах. Но в горячке девушка совершенно забыла о мисс Стилл – своей бедной компаньонке.
Та лежала в своей каюте на полу. При падении она несколько раз ударилась обо что-то головой. Сейчас бедная женщина была без сознания и еле дышала. С помощью двух матросов ее перенесли в каюту к врачу. Ами сама занялась ею, все время кляня себя за свой эгоизм, не давший вспомнить ранее о мисс Стилл. Шторм продолжался почти весь день. Но вся его свирепость, обрушившаяся на ?Святую Доминику? в первые часы, начала проходить во второй половине дня. Люди были сильно измотаны. Их хватало только на то, чтобы как-то откачивать воду, непрерывно поступающую внутрь каракки, и следить за тем, чтобы не налететь на рифы. О том, куда забросила их прихоть природы, не знал ни один человек. Пятый день словно в насмешку встретил корабль ярким солнцем, дул легкий ветерок. Погода напоминала сварливую жену, ластившуюся к мужу, после очередной скандальной разборки, предлагая все забыть.
Воспользовавшись передышкой, капитан осмотрелся. Корабль как будто был способен продолжать плавание, несмотря на то, что был сильно искорежен прошедшей бурей. О каких-то сильных пробоинах никто не докладывал. Были незначительные, но их можно залатать в течение дня, чем его матросы уже и занимались. Грот-мачта была безвозвратно потеряна, половина такелажа намертво переплелась друг с другом и расцепить ее не представлялось возможным, паруса были изорваны в клочья, но оставались еще две мачты, потрепанные, но все же целые. Запас парусины и канатов, достаточный для хоть какого-то восстановления, лежал в трюме. Все было бы не так плохо, но ?Святая Доминика? совершенно сбилась с курса. И самое ужасное: три корабля охраны – три галеона – были потеряны. Они могли быть где угодно, и без них продолжать плавание было опасно. Каракка потеряла почти пятую часть команды и не могла дать абордажный бой пиратам или эмирийцам, случись им встретиться. Оставалась пушечная дуэль, но канонира во время бури почти придавило одним из орудий. Сейчас он был у судового врача, оставалось надеяться, что его раны не представляют особой опасности. Сверяясь с солнцем, капитан установил, что буря сильно отнесла их на юго-восток.