Часть 6 (1/2)

Перехватить сына так, чтобы толпа не унесла его в гостиную — сложная задача. И всё же родителям удалось. Команда Пуффендуйцев растерянно смотрела на профессоров, и только Лео понимал, что сейчас будет. И почему. Заранее он вжал голову в плечи. Удар должен настигнуть. Вот-вот.

— Лео Габриэль Реддл-Поттер! — возмущенно начал папа, произнося его полное имя, от которого мурашечки шли по коже. — Будь так добр, объясни, почему мы узнали о твоём участии в игре, когда она уже началась?!

Как только вопрос был задан, Гарри подлетел к сжавшемуся сыну и вдруг крепко его обнял. Как бы сильно он не хотел сейчас гневаться, у него не получалось. Слишком сильно переживал. За время игры, едва микроинфаркт не схватил. И лишь благодаря супругу Поттер не вбежал на поле, расталкивая всех, когда увидел, что Лео плачет. Держа при этом снитч в руках. Свою победу, казалось бы…

— Не здесь, — подсказал Том, оказавшись с другой стороны от ребёнка, который всё ещё в шоке стоял в объятьях папы, ожидая совсем не этого, — идёмте в мой кабинет.

Гарри не стал спорить, а просто кивнул. В школе им нужно держать эмоциональную дистанцию, а он перегнул палку.

***</p>

Лео шёл за родителями молча и понимал, что теперь ему не отвертеться. Паника нарастала с каждым шагом. Ребята почти растормошили, им удалось вернуть на его лицо яркую улыбку и ощутить лёгкий вкус своей личной победы и каплю общей. Потому что Барти был прав — они давно так близко не дышали слизеринцам в спину. В одном шаге от победы. В полушаге от ничьи.

Дверь позади закрылась. Назад дороги нет. Родители молча смотрели на него, ожидая объяснений, а он стоял перед ними, как провинившийся. Хотя почему как? Он провинившийся. Скрывал правду, а теперь расплачивается.

— Я… мне… ну… — слова терялись. Лео не мог сформулировать свои мысли. Ещё и колени позорно дрожали, — мне жаль, папочки. Я не хотел вас волновать.

Гарри сотворил кресло после первой попытки извиниться и подогнал его поближе к сыну. Не стоило ему продолжать стоять после напряжённой игры. По себе знал, что это такое.

— Лео, ты не представляешь, как мы испугались, увидев тебя на поле, — увещевал Гарри, с трудом сдерживая эмоции. Они подождали ещё немного, надеясь, что найдутся другие слова, но Лео молчал. И тогда Гарри взял слово, — если бы ты всё-таки сказал, у нас было бы время подготовиться! А так… я не удивлюсь, если нам с отцом придётся красить поседевшие волосы.

— В конце концов, мы купили бы тебе хорошую метлу, — продолжил Том. Он подписывался под каждым словом супруга, особенно в предположении о седине, — и средства защиты. Папа мог показать несколько приемов, которые не знает ни один студент. Он ведь у нас до сих пор увлекается полётами.

— Я знаю это… — поникше ответил Лео. Родители на него не кричали, но он все равно чувствовал себя ужасно и глаза стояли на мокром месте, — я спросил бы… и у тебя, отец, я попросил бы мазь, я думал об этом… Но вы бы запретили мне играть в квиддич! Я был уверен, что ты будешь особенно против. А я так хотел стать частью команды… Хотел быть как папа…

Мысли о дурной наследственности посетили голову обоих взрослых. Скрытность Тома и любовь Гарри к квиддичу плохо сочетались вместе в характере сына. И его нельзя за то винить. К тому же, Том действительно мог вмешаться и запретить Лео играть, за что тот наверняка бы стал держать обиду, несмотря на то, что отцом движут лучшие побуждения.

— Лео, пожалуйста, не надо от нас ничего скрывать. Мы должны знать, во что ты ввязался, чтобы понимать, как тебе помочь, — после вздоха мужчина-омега присел перед своим мальчиком на корточки, на которого сегодня так многое свалилось, и осторожно обнял.

— Прости, папа… — проскулил Лео, больше не в силах сдерживать плач, и обнял родителя за шею. Совесть его сжирала. Уже в который раз заставил своих родных переживать. Не думал о последствиях, а просто делал как считал лучше.

— Не надо плакать, малыш. Не надо, — Гарри нежно укачивал сына в своих объятьях, — ты сегодня большой молодец. Я видел всё, что ты делаешь. Как отец и сказал, мы купим тебе метлу получше, а я тебе покажу кое-что интересное, чему твоя команда не сможет тебя научить. Они такого не знают. Ну, успокоился? — отстранившись, он с ласковой улыбкой вытер слезы на лице сына. Маленькой копии его любимого.

— Угум, — всё ещё жалобно произнёс Лео, кивая головой, но слёзный водопад поутих. Остались только неприятные ощущения: заложенный нос, да головная боль. За сегодняшний день он слишком много плакал.

Взгляд с папы, осторожный, немного боязливый, перешёл на отца, который не встревал и давал возможность им вдвоём поговорить. А теперь он поднялся со своего места и подошёл к ним. Гарри без слов понял, что хотел сделать супруг, и мягко отстранился от сына.

— Папа… — Лео перешёл на более ласковое обращение, какое обычно использовал обращаясь к родителю-омеге. В редких случаях, он обращался к родителю-альфе более мягко. А редко, потому что легко можно запутаться. Добавлять каждый раз к «папе» «омега» или «альфа» он перестал давным давно. Так только малыши говорили.

Том наклонился к нему, невольно сжавшемуся, и поднял на руки. Удивление в зелёных глазах было слишком сильным. Вид отца вызывал только желание закрыться и тихонько просить прощение, боясь даже коснуться. Лео и мысли не допускал, что отец захочет поднять его на руки.

— Ты тоже… прости, что я тебя напугал…

— Скрытность — это не всегда хорошо, Лео, — тихо заговорил мужчина, направляясь обратно на диван с ребёнком на руках, — например, когда держишь в секрете что-то от своей семьи. Никогда такое не заканчивалось хорошо. Думая, что делаешь лучше, ты напротив, только усугубляешь положение. Родные начинают переживать, расстраиваться и даже бояться. Поэтому запомни — ни от меня, ни от папы никогда ничего не скрывай. Возможно, я действительно дал бы тебе запрет, если бы ты рассказал о своём желании участвовать в игре. Но лишь сначала. Папа точно бы меня уговорил дать согласие.

Гарри хихикнул на завуалированный укор со стороны Тома. А ведь он действительно обладал даром влияния, который в «нежных руках» становился грозным оружием. Потому что безжалостно ломал выдержку дорогого альфы.

— Пойду на кухню, принесу поесть, — ненавязчиво сказал Гарри и удалился, оставляя любимых наедине.

— Хорошо, я понял. Постараюсь всё рассказывать, — дал ребёнок обтекаемое обещание. Ему придётся крепко работать над собой, чтобы побороть привычку.

— Хорошо, — кивнул мужчина и взгляд его смягчился, — как ты себя чувствуешь сейчас?

— Устал. И всё болит.

В этот раз Лео признался честно, ничего не тая, и этого было достаточно, чтобы отец пересадил его на диван, а сам ушёл в свою личную лабораторию, где найдётся всё. Абсолютно.

Вскоре начнётся обследование и мальчик заранее начал снимать с себя одежду, чтобы облегчить задачу по его восстановлению. Зрелище, представшее перед глазами, неприятно удивило. Синяков было так много! Особенно на внутренней стороне бёдер!

— Какой ужас…

Отец ограничился суровым взглядом, когда провёл магическую диагностику. Но Лео чувствовал, ему не нравится то, что он видел. А после настала пора принимать зелья.

— Фу! Бэ-а! Какое противное! — не сдержал комментарии Лео. Его перекосило от вкуса первого зелья.

— Пей ещё, — строго велел отец, тогда как сам принялся наносить мазь на ноги. Эффект чувствовался сразу, она не только снимала боль, но и напряжение, сковавшее, казалось, всё тело.

После первого бутылька пошёл второй. На вкус было чуть лучшего первого, и то лишь потому, что чувствовалась кислятина, а не горечь. Но третье зелье… Только заткнув нос, Лео выпил. От его вкуса подступала тошнота, и мальчика вырвало бы, если бы он не избавился от запаха, тем самым притупляя вкус. И ещё пару секунд просидел, прижимая руку ко рту, чтобы переждать не менее отвратный привкус, который мог спровоцировать на второй приступ.

— Кажется, после этого я не смогу есть, — жалобно пробурчал Лео, — почему они все такие противные?!

— Ты не захочешь знать ингредиенты, которые используются при создании этих зелий, — чуть насмешливо улыбнулся Том, заканчивая с левой ногой и переходя на правую. К подобного рода синякам он, к сожалению, привык. Гарри выглядел также, когда играл в молодости в квиддич. И это если обходилось без серьёзных последствий.

— Да. Я правда не хочу, — согласился Лео. Даже те, что они использовали на втором курсе, уже противнее некуда. А тут наверняка раз в двести хуже.

— Но изучать их, рано или поздно, тебе придётся. В следующем году мы, например, будем учиться варить зелье, весьма противное на вкус, подавляющее инстинкты. Это очень хорошее средство для тех, у кого происходит ранее созревание.

— Это ты про то, как вкуснеют омеги? А разве оно может быть рано? И в смысле оно подавляет инстинкты? У меня будет плохая реакция? Я тогда в квиддич играть не смогу!

Само собой сын понял всё по-своему, и теперь Тому предстояло объяснить. Такова уж его родительская работа.

— Спокойно, Лео, — осадил его, поднимая взгляд. Ребёнок моментально притих, — а теперь давай по порядку:

Зелье подавитель действительно нужен для омег, которые с возрастом приобретают вкусный запах и становятся взрослее. Но он также необходим и для альф, чтобы они не теряли голову от слишком вкусного запаха и не кусались. Вкусный запах появляется у всех по-разному. У кого-то уже через пару дней после тринадцатого дня рождения. У кого-то через полгода. У кого-то ближе к четырнадцати годам. А бывает и наоборот, сильная задержка. Когда омега или альфа приобретают и чуют запахи позже остальных, к пятнадцати годам.

Теперь, что касается твоего состояния. При принятии подавителей, твоя реакция останется той же, ты просто будешь равнодушен к запахам альф. И твой организм не будет хотеть, чтобы какой-нибудь альфа был с тобой рядом.

Часть из рассказанного Лео уже знал. Папа говорил, что со взрослением омеги становятся привлекательнее и альфы начинают ощущать их запах. И про зелья он тоже слышал, что те отбивают этот запах, словно маггловский дезодорант. Только принимаемый вовнутрь.

Смутило его другое.

— Ты говоришь, что я буду хотеть, чтобы альфа был рядом. Барти — альфа, и я уже хочу, чтобы он был рядом. То есть, мне станет хотеться ещё больше?

Именно в этот момент вернулся Гарри с подносом в руках. Он принёс много вкусностей, в том числе захватил бутылочку вина и любимый сок сына, чтобы отпраздновать его боевое крещение и первую поимку снитча. А тут такое…

Поднос чудом не выпал из рук. Омега в шоке стоял после слов сына, но куда более сильный удар получил супруг. Со своего места Гарри заметил, как страшно побледнело его лицо, и как он покачнулся.

— Том, Том, дорогой, тише, — ласково заговорил, мгновенно оказавшись рядом, и придержал за локоть, — давай присядем, хорошо? Успокойся, дыши.

Постель была совсем рядом, и именно туда омега повёл своего супруга, который был в шаге от обморока. Лео пошёл за ними, перепуганный до дрожи, и забрался на постель, тут же прижимаясь к левому боку отца.

— Что я такого сказал? Папа, что я сказал? Отцу сильно плохо? Папа! Что с ним?!

— … бью его…

Едва слышимый шёпот сорвался с губ Тома. Гарри наклонился ближе, серьёзно начиная переживать, ещё и Лео сидел перепуганный. Том всегда был крепким здоровьем. Ничто не могло его так пошатнуть. Ничто. Кроме родительского инстинкта!