Часть 6 (2/2)

Бартемиус давно является их головной болью. Упоминание о нём всегда заканчивалось проклятьями, едва сдерживаемой злостью и, конечно, переживанием за сына.

— Я убью его… клянусь, убью…

— Любимый, возьми себя в руки. Я тоже не в восторге, но будь разумен. Я не хочу, чтобы ты попал в Азкабан.

— Ты до сих пор с ним общаешься, верно? — спросил альфа, глядя на перепуганного сына. Более менее, совладать со своими чувствами он смог. Мозг начал работать в правильном направлении, после встряски супруга, и он осознал, что после слов Лео подумал не о том. Тем не менее, часть его всё ещё хотела убить сына министра.

— Ну… так получается. Он внезапно всегда появляется, — ответил Лео, выглядя уже не таким испуганным. Больше виноватым. Ему ведь не один раз запрещали приближаться к Краучу. Но он ничего не мог сделать, — и… мне нравится с ним общаться.

— А сегодня после окончания игры, — продолжил Том, мрачнея на глазах, и его аура давила почти физически, — он обнял тебя.

— Я не просил его об этом. Он сам. Хотел утешить меня и всё! Мне было так обидно из-за проигрыша… — признал Лео с заалевшими ушами.

Так ведь и случилось. Он и подумать не мог, что Барти подойдёт и будет оказывать поддержку. Вместе со своей командой, он мог с радостными возгласами удалиться в раздевалку, перед этим покупавшись в овациях зрителей.

— А ещё он подлетал к тебе во время самой игры, — подметил Гарри.

— Он непробиваемый, наглый и слишком самоуверенный мальчишка, — прошипел Том, больше обращаясь к супругу.

— Очень напоминает тебя.

Противоположности притягиваются. А вот одноимённые — отталкиваются.

— Этим и раздражает неимоверно.

— Дорогой, это уже ханжество, — с нажимом произнёс омега.

Если вспомнить, как они начинали… С их стороны неправильно упрекать в чём-то и злиться на мальчика, который, по сути, не выказывает никаких грязных намерений. Они просто общаются. Сегодня он утешал Лео, тогда как мог насмехаться или же молча уйти праздновать свою победу. А ещё он ни разу не попытался сбить их сына с метлы. Это задача входит в роль загонщиков. И даже будучи деканом, Том бы не имел права точить зуб на подопечных, потому что те играли по правилам.

— Лео. Ты ведь понимаешь, что он старше тебя? Нужно быть с ним осторожным. Даже не потому, что он может тебя обидеть, а потому что может быть неосторожным с твоим телом, когда его захлестнёт желание тебя… попробовать, — в последний момент Гарри подобрал другое слово. Некоторые вещи они ещё не обсудили. Слишком рано.

— То есть… как только взрослым можно друг друга пробовать и им приятно? — покраснел Лео, пока лишь поверхностно представляя поцелуи и крепкие объятья. — Но… я же ещё не взрослый. Барти может захотеть сделать мне также приятно?

Том, все это время слушающий молча, издал тихий, мученический стон, и упал на постель. Это выше его сил! Просто топтание по сердцу и отцовским чувствам! Лео входит в тот возраст, когда начинаются беседы на взрослые темы, как с этим мириться?! Сын уже интересуется альфами! Пусть и в более невинном смысле. Пока! А что будет, когда станет более откровенным? Он вообще сможет это выдержать, не налегая на тотальный контроль на перемещения и общение Лео с другими? Сердечные лекарства. Они понадобятся в ближайшем будущем.

— Том, крепись. Не пугай Лео снова. И вообще, ему надо поесть, отдохнуть! И да, сынок, я именно об этом. Ты можешь ещё ничего не чувствовать, а вот… Барти может. Потому тебе нужно быть осторожным.

Дорогого стоило произнести имя уже раздражающего их обоих слизеринца без яда. Но избежать запинки не получилось.

— Идите кушайте, — отпустил их Том, переворачиваясь на бок, спиной к своим омегам. Ему нужно время, чтобы успокоиться.

— Отец, — Лео подобрался поближе, мягко потрепав его по плечу, — ну, не злись. Мы с Барти пока только общаемся. Я всё равно люблю вас больше всех.

Только-только вспыхнувшее нежное чувство сгорело до тла от возмущения и жуткой ревности, когда дошел полный смысл сказанного. Альфа обернулся со страшным взглядом:

— Что значит «люблю вас больше»? Почему не «только»? Ты что, его любишь?!

— Том, Мерлина ради, угомонись! — потребовал Гарри, от досады хлопнув себя по лбу. Лео был так близок, чтобы успокоить его…

— Но… я же люблю своих друзей… — растерянно сообщил мальчик. Он уже не знал, что говорить. Боялся открывать рот, чтобы снова не сказать что-нибудь не то.

— Вот именно. Лео любит друзей, а нас больше, чем их. Всё! Уймись, пока я тебя… — строго одёрнул Гарри. Его рука очень тянулась шлёпнуть супруга по заднице, чтобы тот ошалел и мысли пошли в другое русло. Но он сдержался.

Однако ж, зря. Потому что Том посмотрел на него обидчивым взглядом. Как ребёнок! И снова отвернулся.

— Я не буду есть.

— Папочка…

— Не переживай, Лео. Пойдём кушать. Отцу надо отдохнуть. А тебе поспать после того, как поедим. Там тебя ждут не только сладости, но и вкусный сок.

Гарри знал, чем заманить сыночка, и тот его послушался, хватаясь за протянутую руку.

И всё же, он бросал грустный взгляд в сторону отца. До тех пор, пока они не вышли из спальни.

***</p>

От вкусной еды уставшего Лео совсем разморило. Он буквально засыпал за столом. Гарри поднял его на руки, когда сон победил, и переложил на подготовленный диван.

Осталось только одно — успокоить супруга. Тот так и не выбрался из своего уголка грусти. Лежал в постели, не двигаясь. Не знай Гарри его слишком хорошо, подумал бы, что он заснул. Но нет. Когда супруг засыпает — это сразу видно. Он не лежит, свернувшись клубочком.

«Как дитя», — подумал Гарри и лёг рядом.

— Том. Лео не будет маленьким вечно. Он растёт каждый день, каждый час. Нам придётся привыкнуть к этому. И вообще, это я должен сейчас заламывать руки и причитать «как же так, наш сыночек хочет общаться с альфами, аааа!» — передразнил омега.

От услышанного Том сморщился. И Гарри это увидел, потому что его альфа обернулся к нему сразу, как почувствовал присутствие. И притянул в свои объятья.

— Сейчас он маленький. Пусть встречается с альфами, когда я уйду на заслуженный покой.

— Это, прости, когда? Через сорок-пятьдесят лет? — фыркнул Гарри. — Не драматизируй так. Лео не будет столько ждать. Чем больше мы будем вешать поводок, тем больше он будет желать освободиться. Не надо совершать эту ошибку.

Спорить бесполезно. Да и смысла нет. Конечно, Том всё прекрасно понимал. Супруг говорил разумные вещи. Но попробуй смирись с этим… Его отцовские инстинкты страшнее и мощнее, чем альфийские. Он так по Гарри с ума не сходил, как из-за сына-омеги.

Омеги. Как бы проще и спокойнее была бы их жизнь, родись Лео альфой. Но что есть, то есть. Он всё равно любил сына — частичку себя и возлюбленного омеги. Который когда-нибудь и сам забеременеет…

Нет! Об этом пока точно думать нельзя!

Гарри вовремя прижался к его губам, подменяя волнение и ужас на нежность. Именно в нём Том находил силы, чтобы смириться с неизбежным. У них есть время подготовиться.

Перетягивая не утратившее с годами изящности тело на себя, альфа приласкал нежные губы, облизнул каждую по отдельности и мягко толкнулся языком во влажную глубину, услышав приятный полу-стон, полу-смешок.

Гарри понравилась мягкая настойчивость, желание урвать чуть больше от успокаивающего поцелуя, дать направление немножко в другую сторону. Он не возражал.

— Если хочешь — поставь заглушку и можем развлечься. Мы давно не были вместе, — предложил омега, обольстительно улыбнувшись.

— Пожалуй, немного можно, — согласился Том, невербальным-беспалочковым запирая дверь. Но накладывание чар не обошлось без волшебной палочки. Лео у них спал как убитый, да и устал сегодня сильно, но перестраховаться — дело необходимое.

Убирая палочку после завершения, альфа вернулся к супругу, который успел снять с себя одежду. И Том, порабощённый красотой своей любви, сел в его ногах, целуя в правое колено.

— Господин сердца и души моей.

Гарри с вожделением закусил нижнюю губу и приглашающе раздвинул ноги.

Да, они родители. Но они также супруги, которые любят друг друга. Им будет полезно заняться любовью. Выделившийся эндорфин непременно поможет успокоиться.