Глава 21. Условия (1/2)
В чем разница между добром и злом? Принципиальная, ключевая, глубинная разница, я имею в виду. В целях? В методах? В идеологии, может быть? Это все вершина айсберга. Общаясь с древними духами, я понял, что истина куда менее очевидна, и в то же время она у всех на виду.
Зло всегда разное. Оно может принимать самые неожиданные непредсказуемые формы. А добро — нет. Добро постоянно и незыблемо, его ценности вечны. Они не меняются от столетия к столетию, но — легко забываются. Сущность A’aushani и Uda Enka это подтверждает.
Первая всегда стремилась защищать слабых, искоренять злобных демонов и устанавливать справедливые законы. От этих целей она не отходила веками и, похоже, следует им даже после смерти.
Второй никогда не имел четкой цели. Все, чем он занимался, — это потворствовал своим желаниям, которые могли как меняться, так и годами оставаться постоянными. То и другое определило внешний облик Uda Enka. Вернее, его отсутствие.
Да: у Мирового зла нет одной постоянной формы, как у эльфов или людей. Она меняется регулярно в зависимости от ситуации и его личных пожеланий. Так мне рассказывал Рейнека, древний дух, появившийся в этом мире примерно в одно время с Мировым добром и Мировым злом. Именно эти истории первыми пришли мне на ум, едва я увидел сома в аквариуме. И я подумал: почему рыба? Почему Uda Enka сейчас выглядит как огромный несуразный сом, которому явно мал его аквариум. Серьезно, хвост в него не вмещался и плетью свисал со стеклянного края. Так это сом сидел! Если бы он попытался выпрямиться во всю длину как нормальная рыба, то добрая половина его тела не вписалась бы в аквариум.
Uda Enka будто прочитал мои мысли: его взгляд вдруг переместился ко мне. Чёрные и без того маленькие зрачки сузились ещё больше, неотрывно глядя на меня. Я молча смотрел в ответ. Повисла тишина, прерываемая только глухими взрывами за пределами темного купола Рейнеки.
— Значит, ты жив, ni'yalla kel<span class="footnote" id="fn_29762127_0"></span>, — вдруг пробулькала рыба в аквариуме. Именно пробулькала: голос Uda Enka впрямь напоминал звук лопающегося пузыря. И это было… ну… странно?
— Как… скучно. — Рыба зевнула, раскрыв пасть так широко, что в неё точно пролез бы мой кулак.
Я на миг оторопел, не понимая, что происходит, но потом сообразил: сом обращался не ко мне. Рейнека же в ответ на столь необычное приветствие так ничего не сказал. И даже эмоций особых я от него не уловил. Полагаю, это значило, что он попросту проигнорировал Мировое зло.
Вдруг в купол над нами вновь что-то ударило. В этот раз удар вышел сильнее — стены купола задрожали. Но разобраться как следует я не успел — помешал Ауриэль. А точнее — его Хранители.
Один из них, замахнувшись мечом, ударил в стеклянный аквариум Мирового зла. Я услышал громкий хруст и звон, кажется, полетели осколки, но я этого уже не увидел — меня попытался схватить другой Хранитель. Но едва его рука — по ощущениям теплая и мягкая как воск — легла мне на предплечье, Рейнека сам схватил Хранителя. Из его (моих) ладоней вырвались язычки чёрного пламени. Они быстро побежали по телу Хранителя, за секунды охватив его полностью. Удар сердца — и слуги Ауриэля не стало. Его место, впрочем, сразу заняли другие. Их я хотел взять на себя — не может же Рейнека вечно спасать мою шкуру! Но… Духи!
Я совершенно точно слышал, как что-то мощное вновь ударило в купол и потрясло его до основания. Я точно видел троих Хранителей — они медленно окружали меня. За их спинами тоже что-то происходило: сверкал свет, кто-то кричал, в ход пошла магия — словом царил сплошной бардак. Но все это вдруг исчезло. Возня, свет, Хранители, купол Рейнеки — все исчезло. Меня окружила сплошная тьма. Ещё через секунду я понял, что не могу дышать. Воздух тоже пропал?!
Сначала я просто чувствовал небольшую тяжесть в груди, потом легкие будто прожгло каленым металлом. Я запаниковал. Попытался задержать дыхание, но от этого стало ещё больнее в груди. Тело охватила слабость и я мешком осел на землю. На землю ли? Кажется, подо мной нет ничего…
«Я помогу, shi el».
Невозмутимый шипящий голос Рейнеки ветром ворвался в мое сознание. Затем он что-то сделал. Я не понял что, я уже не соображал, может быть уже терял сознание. Или хуже — погибал. Не знаю. Просто в какой-то миг я ощутил облегчение — легкие перестали гореть. Я неосознанно сделал глубокий вдох и закашлялся от избытка кислорода, хлынувшего внутрь. Чуть погодя я заметил траву под ногами. Обычную траву Перевертыш-леса. Она окружала меня в радиусе метра, не более, а дальше по-прежнему царила непроглядная тьма.
«Это — часть силы Uda Enka, Вэйван. Мы с ним похожи. Но если я поглощаю только магию, он поглощает все, что пожелает, и превращает в ничто. В пустоту. Хотя в этот раз он… блефует», — мысленно пояснил Рейнека, и я удивленно моргнул.
— Блефует?! — переспросил я и закашлялся — недавнее удушье давало о себе знать.
«Именно. Если бы он поглотил все вокруг по-настоящему, нас бы тут не было».
— Значит, ты бессилен перед ним, Рейнека?
«…и да, и нет», — туманно ответил он после паузы. Его голос показался мне странным. Кажется… кажется, он дрогнул?
— Опять все портишь, ni'yalla kel, — вдруг пробулькало откуда-то. И сразу после этого тьма исчезла. Я опять увидел знакомые мне заросли Перевертыш-леса, вытоптанную множеством ног траву и бесконечное небо над головой. Только теперь все было ярким и красочным, потому что купола Рейнеки, защищавшего нас от атак Телендиль и поглощавшегося вместе с ними дневной свет, не было.
Я увидел, что небо окрасилось в желтый оттенок, а облака и вовсе стали оранжевыми — над Перевертыш-лесом уже царил закат. Но это небо, землю же охватило буйство совсем иных красок. Лес окутывал золотисто-сиреневый свет — магия, сочившаяся из тела Телендиль, медленно, но верно заполоняла округу. Сама принцесса стояла тут же, шагах в десяти от меня, но теперь я не мог рассмотреть даже ее силуэт из-за заполонившей все вокруг магии. Это значило лишь одно: Телендиль стремительно приближается к стадии исхода. Совсем скоро ее тело начнёт распадаться и тогда даже я не смогу ее спасти.
Тут я услышал чей-то кашель и обернулся: Ауриэль, упав на колено, одной рукой опирался на воткнутый в землю меч, второй судорожно хватал себя за грудь. Его кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, глаза широко распахнуты, лицо искривлено — от усталости и сильного кашля. Глядя на него, я вдруг понял: Хранителей нет. Нигде. Ни одного.
— Ты такой смутьян, Лучезарный, совсем не такой, как твой отец, — прошелестело у меня за спиной. Голос был тихим, спокойным и немного… разочарованным?
Ауриэль, услышав это, с новой силой вцепился в свой меч, одновременно бросив косой взгляд на Корво, который теперь стоял рядом со мной. Ран и крови на теле Лучезарного я не заметил, а значит, его нынешнее состояние — тоже последствие от пребывания в той темной… штуке?
— Ну как, теперь, ты готов выслушать условия моей сделки? — спросил Корво, подходя к Лучезарному. На его плече восседало Мировое зло. Оно по-прежнему выглядело как сом, только теперь почему-то было меньше по размеру. Во рту Uda Enka держал резную курительную трубку, из которой то и дело вырывался лиловый дымок.