Глава 4. Все тайное… (1/2)

Эким чувствовала себя в доме господина Сулеймана как в клетке. Даже не в золотой, а просто в клетке: таком неудобном, тесном пространстве, где на тебя постоянно смотрят чьи-то любопытные глаза, где ограничивается твоя свобода, где ты должен есть и пить только то, что тебе дают, где даже сходить в уборную — та еще проблема.

Ее комната закрывалась только изнутри, а когда Эким не было, туда, чисто теоретически, мог зайти любой. Когда она заикнулась об этом матери, Неше накинулась на нее:

— Ты что, не доверяешь господину Сулейману? Никто не зайдет в комнату в твое отсутствие!

— Почему я должна ему доверять, мама? — поразилась Эким. — Я совсем его не знаю!

— Дочка, ты меня удивляешь… Зачем ему находиться там, когда тебя нет?

— В этом доме живет не только господин Сулейман…

— Мелиса? Аллах, не смеши меня!

— К ней приходят друзья…

— Это люди совсем иного толка, разве ты не видишь? Никто из них не опустится до того, чтобы ходить по чужим комнатам.

— Ты слишком их идеализируешь, мама, — грустно покачала головой Эким. — Интересно, что плохого сделали тебе жители нашего района, что ты принижаешь их, сравнивая с богачами?

— Не нужно обобщать! — отрезала Неше. — Я доверяю господину Сулейману, как себе, а значит и всем, за кого он в ответе.

Чем же заслужил этот мужчина такой безграничный лимит доверия? Эким не понимала.

Теперь ей приходилось вставать на полчаса раньше, чтобы успевать к началу занятий в школе. Мать ворчала ее упрямству, но, видно, пока не решалась наседать с вопросом о переводе, чтобы дать дочери немного времени освоиться в особняке. Хотя наседание здесь не помогло бы — Эким про себя твердо решила: ни за что, ни при каких обстоятельствах она не согласится на школу «Герчек». Ей вдоволь хватало Герчеков и дома, чтобы окружать ими себя еще и на учебе.

Районная школа стала для нее отдушиной. Там были родные Айше, Бекир, Лейла… Нет, Лейла все еще находилась в больнице. Теперь, когда Неше уволилась, у Эким осталась одна только скудная ниточка информации, связывающая ее с подругой: новости, которые передавали из уст в уста соседи с района. Говорили, что у Лейлы после аварии проблемы не только с ногами, но и с головой: то ли депрессия как следствие посттравматического расстройства, то ли панические атаки. Сердце Эким сжималось от тревоги всякий раз, когда она слышала об этом. Чего только уже не пришлось пережить бедняжке, а сколько всего еще предстоит. Раньше она восхищалась несгибаемым, озорным характером Лейлы, а сейчас надеялась, что он поможет ей встать на ноги.

Всякий раз, покидая свою комнату в особняке, Эким, несмотря на заверения матери, забирала с собой в рюкзаке личные вещи: блокнот с записями, где хранилось несколько помятых фотографий ее и друзей с района, портмоне со всеми накоплениями, в тайном кармашке которого лежала визитка Селима Бендера и несколько пометок, касающихся аварии. Эким боялась, что со временем новые впечатления могут вытеснить или заменить в ее памяти некоторые важные обстоятельства происшествия, поэтому тщательно документировала любые, даже самые незначительные воспоминания.

После не особо удачного «ужина при свечах» Мелиса ненадолго оставила Эким в покое: занималась специальными упражнениями для реабилитации ноги, читала в саду литературу по школьной программе и даже один раз была замечена с вышиванием в руках.

— Мелиса очень разносторонняя девушка! — восторгалась мать.

В школу «Герчек» эта разносторонняя пока не ходила — занималась дистанционно. По разговорам старших Эким поняла, что это не Мелиса подключалась к онлайн-урокам, когда это было нужно, а несчастные учителя выкраивали время в своем расписании, чтобы позаниматься, когда это было удобно Мелисе.

— Принцесса гипсового королевства! — злилась Эким.

Дворцовая челядь тоже сделала перерыв в своих визитах, но однажды к Мелисе в гости занесло Озана. Эким, как обычно, пряталась от людей в своей комнате, закрывшись на замок, однако принцесса и ее верный паж разговаривали в саду так громко, что привлекли ее внимание.

Она не могла разобрать суть разговора, но тон Озана вовсе не показался ей миролюбивым. Эким высунулась в окно, чтобы удостовериться, что с Мелисой все в порядке — какие бы отношения ни сложились между ними, никто не заслуживает стать жертвой насилия. Тем более, со стороны друга. Тем более, когда ты на костылях.

Они находились у живой изгороди рядом с бассейном — Мелиса стояла на одном месте, что было вполне объяснимо, а Озан расхаживал перед ней туда-сюда, словно его пчела в мягкое место ужалила.

— Что ты такое говоришь? — прошипел он, на мгновение останавливаясь впритык к Мелисе. — Все? Это все? Попользовалась Озаном, а теперь пусть этот кретин валит на все четыре стороны, так что ли?

— Не ори на меня, — спокойно проговорила Мелиса, не отводя тяжелого взгляда от его лица. — Ты забываешься.

— Так напомни мне! Напомни, Мелиса, кто я для тебя?

Эким почувствовала себя начинающей шпионкой, ставшей свидетелем разговора, совсем не предназначавшегося для ее ушей.

— Озан, — Мелиса продолжала сверлить его глазами, и от этого взгляда он весь съеживался и извивался, как уж на сковороде, — прекрати истерить. Я сказала, что тебе лучше не появляться здесь какое-то время. Канат подозревает…

Горячая кровь ударила шпионке в голову. Неужели Мелиса изменяет своему парню? Еще и с таким… Эким презрительно скривилась. Может, она что-то неправильно поняла?

— Канат, Канат, Канат… Вечно этот Канат! Я больше не хочу даже имени его слышать!

— Замолчи! Будешь слышать это имя! Будешь!

— Мелиса, — шепот Озана вновь стал похож на звуки, издаваемые гремучей змеей. — Не забывай, что я сделал ради тебя.

— А ты не забывай, что я сделала ради тебя.

Эким отпрянула от окна. Она словно в помойную яму окунулась и, что самое обидное, сделала это по своей воле. Никто не заставлял ее тут стоять и слушать мерзкие разговоры этих двоих. Хотелось пойти помыться после всего услышанного.

— Глупая, глупая Эким, — прошептала она, досадуя на себя, — держись от них подальше. Не смей приближаться… ни к кому из этой компашки.

Эта секундная заминка в мыслях вернула ей обжигающие воспоминания о том вечере, когда они с Канатом спустились в подвал за свечами. Его руки, его глаза — их было слишком много, даже чересчур. Так много, что хотелось убежать и спрятаться. Собственно, именно это Эким и сделала. Она не считала себя трусихой и не корила за бегство: Канат был действительно очень опасен — конкретно для нее. Это ощущение безумной угрозы гнало ее прочь со всех ног. Хорошо, что парень Мелисы не появлялся в особняке, очень хорошо.

Зато появлялся кое-кто другой — неожиданный и неприятный.

Однажды утром Эким вышла за ворота особняка и отправилась вниз по улице, ведущей к трассе. Там была автобусная остановка. Не дойдя до конечной точки каких-то сто метров, Эким увидела человека, который активно крутил головой по сторонам, делая небольшие перерывы на разглядывание бумажки в руках. Человек этот выглядел странно: брючный костюм, будто с чужого плеча, сидел на нем мешковато, волосы были до смешного старательно уложены гелем, редкая щетина неаккуратно топорщилась в разные стороны. Постепенно приближаясь, Эким пристально разглядывала незнакомца, пока тот не поднял на нее взгляд.

— Брат Халиль? — вырвался у нее удивленный возглас.

— Эким! — засунув бумажку в карман, он решительно направился к ней. — Здравствуй, Эким.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришел поговорить с Неше. Сестрой Неше, то есть.

Лихорадочно блестевшие глаза Халиля бегали туда-сюда, что выдавало его крайне взвинченное, нервное состояние.

— Как ты нашел нас? И о чем вам с ней разговаривать? — мрачно поинтересовалась Эким, уже предчувствуя скандал.

— Не твоего ума дела. Проводи меня, либо я сам найду этот дом.

— Брат Халиль, чего ты добиваешься? — она старалась спокойно перевести разговор в более мирное русло.

— Тебе, что ли, буду объяснять? — презрительно хмыкнул бакалейщик.

— Будь ты умнее, объяснял бы! — не выдержала Эким. Без скандала, видимо, сегодня не получится. — Не слышал, что женщину можно завоевать через ее детей, что ли?

— Не разговаривай! — разъярился Халиль. — Много ты понимаешь! Ты всегда воротила от меня нос. Сначала задирала, потом воротила. Интересно, с чего это вы с матерью стали такими заносчивыми? Ну, ничего. Аллах укажет вам ваше место!

— Заносчивыми? — возмущенно воскликнула Эким. — А ты всегда вел себя так, словно имеешь в нашем доме все права, словно уже завоевал кого-то. Кто из нас еще заносчивый, брат Халиль!

— Послушай…

— Нет, это ты послушай! Убирайся отсюда обратно на район и не порть матери жизнь. Она здесь работает, понимаешь, работает! Ты ее еще и куска хлеба хочешь лишить? Конечно, все вы, мужчины, одинаковые! Сначала делаете все, чтобы женщина от вас зависела, а потом, наигравшись, бросаете!

Халиль, стиснув зубы, уставился на Эким бешеным взглядом.

— Не сравнивай меня со своим папашей, не все в этом мире такие же подонки, как он.

Вспыхнув, Эким сжала посильней ручку сумки и чуть ли не бегом бросилась бежать прочь от этого человека. Потом она узнала, что в тот день никто не тревожил Неше визитами, однако уже через неделю Эким вновь увидела бакалейщика, шатающегося возле особняка в явной попытке застать свой объект воздыхания. И спустя несколько дней — опять. Теперь он, едва завидев Эким, старался скрыться, чтобы не сталкиваться вновь. Ей оставалось только молча поддерживать эту инициативу. Пару раз она пыталась заговорить с матерью о брате Халиле, но та лишь недоумевала:

— Понятия не имею, что ему нужно. Я никогда не давала ни намеков, ни надежд. Совесть моя чиста.

Чиста-то чиста, но Эким было неспокойно. В тихом омуте — в народе это как раз про таких, как Халиль, говорили. Кто знает, что варилось в его буйном, зализанном гелем котелке. Она опасалась, что неудачливый поклонник сделает что-то плохое Неше. Бывают же такие психопаты, которые преследуют, угрожают, а потом обливают женщин кислотой? От бессилия, от ненависти, от тихой злобы, что не могут ничего другого сделать. Разве Халиль не такой?

Айше, с которой Эким поделилась лишь сотой долей своих реальных опасений, накинулась на нее с обвинениями:

— Ты с ума сошла, девочка? Ты про брата нашего Бекира говоришь! Про брата!