Глава 3. Ужин при свечах (1/2)

Мелиса, следовавшая по пятам за Эким, не оставляла гостью наедине с собой, не давала ей спокойно осмотреться и проанализировать увиденное. Они зашли в узкую прямоугольную комнату с одним окном, располагавшуюся рядом с комнатой прислуги. Небольшая кровать, даже меньше чем та, что была у Эким в доме отца, письменный стол с лампой, шкаф, разделенный на две секции для книг и одежды, и пара стульев — вот и вся скудная обстановка спальни.

Видимо, Мелиса заметила долю разочарования на лице гостьи, и усмехнулась:

— Что, не понравилось?

— А где комната моей мамы?

— Неше будет жить на втором этаже, ее спальня рядом с моей.

Мелиса хочет забрать у нее мать — вдруг промелькнула в голове Эким совершенно безумная мысль. Какую бы лапочку не строила из себя эта девица при взрослых, в ее облике, повадках и словах сочилась двуличность, не вызывавшая ничего, кроме отторжения.

— Понятно, — сказала Эким и отвернулась.

Ее вещей в комнате не было, и она совершенно не понимала, что сделать, чтобы они появились, и как вытолкать из комнаты эту наглую особу, рассматривающую ее откровенно насмешливым, пренебрежительным взглядом.

Едва только Эким открыла рот, Мелиса перебила ее:

— Ой, а где же твоя сумка? Я немедленно скажу отцу, что вещи до сих пор не принесли. То-то влетит Ферихе!

Эким непроизвольно сжала челюсть. Так вот ты какая, Мелиса Герчек — любительница играть в мерзкие игры, манипулировать людьми и примерять на свое кукольно-стерильное лицо различные маски. Издали, конечно, похоже на какую-то проблему с головой, но надо разбираться. Эким почувствовала себя чуть ли не дипломированным специалистом по пресмыкающимся. Как интересно, наверное, прекрасным летним днем затаиться где-нибудь на лужайке, в высокой траве, и поджидать, когда на сухое бревно из своего укрытия выползут прыткие ящерицы. Возможно, особо удачливому герпетологу удастся схватить одну из них за хвост…

Эким воспользовалась своим физическим преимуществом над Мелисой. В конце концов, она была быстрее и мобильнее человека на костылях.

— Не надо, — бросила через плечо Эким, стремительно выходя из комнаты, — я сама.

Хозяина дома и ее матери нигде не было видно.

— Господин Сулейман, — позвала она, осматривая гостиную и лестницу, ведущую на второй этаж. — Господин Сулейман!

— Что такое? — сжимая в руках очки в тонкой оправе, мужчина торопливо сбежал по ступенькам на зов.

— Моя сумка… Ее нет в комнате.

— Фериха! — раздраженно гаркнул Сулейман.

— Прошу вас, не сердитесь, — быстро проговорила Эким, стараясь сместить акцент его злости на что-то другое, — должно быть, все вещи по ошибке отнесли в спальню мамы. Я даже не ожидала, что мы будем жить в разных комнатах.

— Что ж, — внезапно улыбнувшись, он спустился по лестнице и приблизился к Эким, — возможно, это и неожиданно, но совершенно необходимо. После аварии и назначения новых лекарств у Мелисы нарушился сон, а еще возобновились кошмары по ночам, бывает, она вскакивает, кричит… зрелище не для слабонервных. Вряд ли ты захочешь каждую ночь просыпаться из-за такого. Для госпожи Неше это работа, а тебе вовсе не обязательно становиться свидетельницей приступов Мелисы. Согласна же?

— Простите, господин Сулейман… я не знала…

— Конечно, не знала, поэтому тебе не за что извиняться. Такова жизнь, — он коротко вздохнул, — не всем суждено проживать ее в физическом и ментальном здоровье…

— Вы сказали — авария, — Эким вдруг нахмурилась. — Что случилось? Это была автомобильная авария?

Мужчина вяло махнул рукой:

— Я до сих пор жалею, что разрешил дочери кататься на этом дурацком мотоцикле. Все могло закончиться куда трагичней! Она, конечно, уже в том возрасте, когда редко спрашивает о чем-то, но тут спросила, а я, старый дурак, позволил…

— О. Понятно.

Горничная по имени Фериха — женщина средних лет в темно-синем платье и белом переднике — обогнала их, держа в руках сумку Эким.

— Прошу прощения, господин Сулейман, — пробормотала она, не поднимая глаз.

— Чтобы больше не повторилось, — сухо ответил он.

Мелиса все еще находилась в гостевой комнате — сидя на столе, весело болтала с кем-то по телефону.

— Ладно, давай, — сказала она в трубку, стрельнув взглядом по Эким. — До встречи. Они уже едут, папочка!

— Отлично, дорогая. А наша гостья до сих пор не привела себя в порядок. Давай, Мелиса, я помогу тебе дойти до твоей комнаты. Дадим Эким немного времени побыть наедине с собой.

— Мое присутствие на ужине обязательно? — с надеждой в голосе спросила Эким Сулеймана.

Возможно, ей удастся избежать незавидной участи провести час или даже больше в компании этих рептилий. Возможно, она могла бы просто почитать в тишине в своей комнате…

— Конечно, обязательно! — вмешавшись, воскликнула Мелиса. — Нет-нет, мы не дадим вам заскучать в нашем доме, даже не надейтесь. К тому же, мальчики уже спрашивали о тебе, они в предвкушении знакомства. Особенно Озан.

— Ох, Мелиса! — расхохотался ее отец. — Ну ты и проказница. Пойдем, пойдем.

Пребывая в самом приподнятом расположении духа, Сулейман вывел дочь из комнаты гостьи. Эким быстро подошла к двери и несколько раз повернула замок. Наконец, она могла хоть немного выдохнуть и ощутить относительный покой.

Противные, противные люди! Самодовольные, тщеславные, хвастливые. Ей абсолютно было ясно, зачем Мелиса устроила этот показушный ужин и настоятельно тащила на него Эким — чтобы показать ей ее место. Чтобы глупенькая, наивная гостья даже не рассчитывала, что сможет однажды дотянуться до сиятельного уровня дочери богача. Чтобы показать всему окружению и, прежде всего, самой Эким, какая между ними пропасть.

Она швырнула сумку на кровать и принялась в ярости вытаскивать из нее вещи. Что себе возомнила эта Мелиса? Да кто она вообще такая? Мерзкая, мерзкая ящерица! И таков же ее отец! Два отвратительных создания, задумавших сыграть с бедной медсестрой и ее дочерью какую-то игру. Ну, ничего. Эким их не боится и не даст ни себя, ни мать в обиду. Пусть только попробуют сунуться к ним! Пусть только попробуют!..

Эким резко распахнула дверцу платяного шкафа и вдруг уставилась в зеркало, прикрепленное к обратной стороне дверцы. На нее смотрела худенькая, невысокая девчонка с огромными глазищами, растрепанная, перепуганная. Конечно же, Мелиса будет бросать на нее такие пренебрежительные взгляды. Ведь в ее мире тот, кто выглядел не так, как она привыкла, не достоин даже называться человеком.

— Ладно, Мелиса Герчек, — сказала Эким, глядя в глаза собственному отражению, и взгляд ее стал жестче, увереннее. — Не только ты одна умеешь играть в игры. Не только ты одна.

Через полчаса в дверь комнаты робко постучали.

— Эким, — послышался голос Ферихи, — стол накрыт в саду. Всех зовут к ужину.

— Спасибо! — крикнула в ответ Эким. — Уже иду.

Она в последний раз окинула взглядом себя в зеркале: широкие джинсы, черная майка и белая рубашка, завязанная на талии, были призваны создать непокорный, даже бунтарский образ.

Эким опустила взгляд на собственные ноги в кедах. Что ж, дом, где каждый носит ту же обувь, что и на улице, дом, чьи обитатели были не приучены разуваться, потому что подошвы их брендовых туфель касались только ковриков в дорогих машинах, а никак не земли, заслуживал только такое отношение.

Она тщательно пригладила волосы и собрала их в аккуратный пучок, оставив только челку и несколько непослушных прядей у лица, а затем вдела в уши серебряные кольца. Эким готовилась к настоящему сражению, к битве, где против нее будет воевать армия избалованных придурков, и даже собственная мать вряд ли встанет на ее сторону.

У окна гостиной Эким увидела сладкую парочку: Мелису и какого-то молодого человека. Противно хихикая, они рассматривали что-то на экране телефона. Так это, значит, и есть Канат? Эким разочарованно поджала губы. Что ж, они очень подходят друг другу, можно даже было сказать, что Канат — мужской вариант Мелисы, настолько похожи они были. В его востроносом, пронырливом лице было что-то от лиса или куницы. Длинный нос повернулся в сторону вошедшей гостьи. Неопределенного цвета, слегка курчавые волосы Каната лежали в беспорядке, и по высокому лбу можно было определить, что господина ждут ранние залысины.

— Мелиса! — раздался вдруг властный голос. — Твой отец ждет.

Все трое, включая Эким, непроизвольно повернули головы к выходу в сад. Там стоял хозяин голоса: высокий, широкоплечий и невозможно привлекательный… Эким часто-часто заморгала и отвела взгляд. От нее не укрылось недовольное выражение лица парня Мелисы, как будто тот, второй, наступил ему на любимую мозоль. Странно, они ведь с Озаном вроде как друзья…

— Хорошо, любимый, — нараспев произнесла Мелиса, — не злись. Помоги мне доковылять до сада, пожалуйста.

Сердце Эким вдруг заколотилось, сбиваясь с ритма. Теперь все встало на свои места. Тот, с лисьим лицом, на самом деле был Озаном, а этот… Этот — Канат, возлюбленный Мелисы.

— Кстати, мальчики, познакомьтесь с Эким, дочерью моей Неше.

«Моей Неше», — перекривляла ее Эким мысленно и с вызовом уставилась на «мальчиков». Больше, конечно, на Озана, потому что на второго смотреть было страшно. Он ничего такого не делал, нет, но что-то в его манере держать себя, во взгляде и в самой позе было смущающее Эким. Она почему-то опустила глаза на его пухлые губы и почувствовала, что краснеет.

— Привет, Эким! — расплылся в улыбке Озан. — Мы рады познакомиться с тобой. Очень рады! Правда, Канат, дружище?

— Ага. Привет.

Она стояла и по-дурацки молчала, не зная, как себя вести и что делать. Достаточно ли просто помахать им рукой? Или обязательно что-то говорить? Вот глупая, еще и вырядилась так! Вздумала сражаться, и с кем? С Мелисой!

Так, стоп. Усилием воли она прервала эту внутреннюю паническую тираду. Они всего лишь люди, просто люди. А Мелиса, судя по выражению ее лица, еще как оценила наряд Эким, просто виду не подала. Нет, нет, Эким Гюлерйюз — крепкий орешек, таким, как Мелиса или этот Озан, она точно не по зубам.

— Привет, я тоже рада. Мелиса была такая воодушевленная в предвкушении ужина, наверное, вы не часто собираетесь?

— И вправду, — подхватил Озан, — в последнее время не очень часто. Нужно исправить это досадное недоразумение.

— Пойдем, Мелиса, — Канат повернулся к ним спиной, не сказав Эким больше ни слова. — Я помогу тебе.