Глава семнадцатая (2/2)
*****
В понедельник утром сова приносит мне письмо от Робардса. Он сообщает, что авроры произвели тщательный обыск в лавочке «Семена и саженцы Алдертона», где обычно отоваривается Невилл, и не нашли абсолютно ничего, что могло бы навести на мысль о тёмной магии, по моим предположениям, практикуемой её хозяином. Проверка волшебной палочки показала, что её владелец использует исключительно безобидные садоводческие и кулинарные заклинания. Версия, что прОклятые саженцы могли попасть в магазинчик откуда-то извне, тоже оказалась несостоятельной. Выяснилось, что все саженцы и семена Алмерик Алдертон испокон веков выращивает сам.
Моё расследование вновь буксует. Более того, теперь у меня нет никакой уверенности, что ещё какой-нибудь прОклятый предмет не поджидает ребятишек где-нибудь в закоулках замка. Хотя МакГонагалл уверяла меня, что мой предшественник профессор Нахтигалль зачистил Хогвартс от остатков тёмной магии, он вполне мог что-нибудь и пропустить. Ну вот, например, ту же флейту!
На всякий случай я решаю в рамках своих уроков обучить студентов распознаванию проклятых предметов и аккуратному взаимодействию с ними.
*****
— Как вы думаете, — спрашиваю я первокурсников, — как выглядят предметы, начинённые тёмной магией?
— Они чёрные или серебряные! — уверенно отвечает Руперт Эйр.
— На них изображены черепа и змеи, — добавляет Джеремайя Уоффлинг.
— Нарисуйте, как вы представляете себе проклятые предметы, — предлагаю я, предвкушая, какой восторг вызовет это задание.
Вскоре на моём столе появляется коллекция таких тёмных артефактов, что старина Боргин удавился бы от зависти. Тут и душащие ожерелья, и массивные перстни, откусывающие пальцы, и солидные бутылки из зелёного стекла, наполненные ядом, и подсвечники, увитые змеями, и шкатулки, расписанные сценками средневековых пыток.
Изумлению первокурсников нет предела, когда я объявляю, что проклятый предмет совсем не обязательно выглядит так зловеще, словно его только что выкрали из тайников Салазара Слизерина. Он может быть совершенно безобидным с виду, может казаться очень привлекательным, может словно манить: открой меня, дотронься до меня, возьми меня в руки!
— Именно поэтому, — назидательно говорю я, — никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасайтесь к странным незнакомым предметам, какими бы прекрасными, интересными и загадочными они ни казались. Особенно, если рядом с вами нет никого из взрослых.
— Это как с эрклингами, да, профессор? — выкрикивает Руперт Эйр. — Они говорят с тобой таким милым голоском, а потом заманят в лес и слопают?
— Совершенно верно, мистер Эйр! — хвалю я.
*****
Ребят постарше можно уже научить специальным чарам, позволяющим определить, нет ли вокруг подозрительного предмета тёмного магического фона. Я выборочно накладываю безобидные, но весьма неприятные заклинания на различные вещи, и второкурсники сосредоточенно водят над ними палочками.
Алекс Нельсон, желая обогнать своего неприятеля Дамоклюса Блишвика по количеству найденных «тёмных артефактов», слишком поспешно проверяет одну из вазочек и, взяв её в руки, с криком роняет на пол. Его руки и лицо мгновенно покрываются красными зудящими пупырышками. Блишвик сгибается пополам от хохота и, всё ещё продолжая давиться смехом, хватает кошелёк из драконьей кожи. Из спины парня тут же, протыкая школьную мантию, начинают расти шипы. Теперь наступает очередь Нельсона смеяться сквозь слёзы.
Я отменяю действие заклятий и снимаю с обоих факультетов по пять баллов за поспешность и невнимательность и по десять за смех над бедой товарища.
— Дуэль, Блишвик! — гневно выкрикивает Нельсон.
— Да без проблем, прыщавый! — шипит Блишвик.
*****
Старшекурсников уже можно познакомить с действительно опасными предметами, и я знаю, где в Хогвартсе можно раздобыть такие. Библиотека, Запретная Секция. С тех пор, как наша суровая и непреклонная мадам Пинс стала играть в квиддич, её характер несколько смягчился. (Вот что значит — сбрасывать негатив, от души лупя по бладжеру и выкрикивая угрозы в адрес воображаемых библиотечных вандалов!). Поэтому я почти без труда получаю разрешение вынести из Запретной Секции пару-тройку зловещих книг, от которых фонит тёмной магией.
Я долго брожу вдоль полок, с опаской беря в руки то один, то другой пыльный фолиант. Как вдруг моё внимание привлекают странные звуки. Сначала я с испугом думаю, что подвергся воздействию какого-нибудь проклятия, и у меня начались слуховые галлюцинации. Однако вскоре я понимаю, что все эти ахи, охи и недвусмысленные стоны, от которых в моих штанах становится тесно, доносятся из книги в пурпурном переплёте. Я в панике оглядываюсь. Хвала Мерлину, мадам Пинс не пасёт меня, а удалилась по своим делам. Я с опаской беру сладострастно всхлипывающую книгу в руки:
«Магия для двоих. Все необходимые заклинания для супружеской спальни. Том второй: Волшебник плюс волшебник».
О. Мой. Годрик.
Дрожащими руками я раскрываю книгу, и перед моим взором предстают движущиеся картинки, на которых два обнажённых волшебника вытворяют такое…
«Горячий котёл»
«Меч и ножны Гриффиндора» — читаю я замысловатые подписи.
Жгучее любопытство подстёгивает меня перелистнуть страницу:
«Дьявольские силки»
«Полёт на метле»
«Ступа, пест и помело»…
Книга стонет всё громче, и я в ужасе накладываю Заглушающее. Интересно, каковы шансы, что я успею, укрывшись вон за тем огромным шкафом, облегчить своё состояние, прежде, чем мадам Пинс вернётся спросить меня, выбрал ли я подходящие книги для занятий?