Глава восьмая (2/2)
Лицо Малфоя озаряет тёплая улыбка, а я чувствую иррациональную досаду от того, что она адресована не мне. В конце концов, я тоже могу придумать какой-нибудь способ использования этого дурацкого зелья. Можно, к примеру, выпить его перед свиданием, чтобы не заморачиваться из-за неидеально уложенных волос. Ну, и где мои заслуженные пять баллов?!
Зелье из прыгучих луковиц, которые ребята принесли из теплицы Невилла, весело булькает в котелках. Остаётся добавить последний ингредиент — давленную серебряным ножом мякоть тыквы. Глядя на впечатляющих размеров тыквы, сложенные в углу класса, я, к своему стыду, вспоминаю, что со всеми этими делами так и не навестил Хагрида, хотя ещё на прошлой неделе обещал зайти к нему на чай. Мысленно даю себе обещание непременно сделать это в воскресенье.
Дети осторожно левитируют тыквы на столы, и тут я замечаю, как София Ди Анжело безрезультатно машет палочкой, обескураженно глядя то на саму палочку, то на неподвижную тыкву.
— Что случилось, мисс Ди Анжело? — спешит к девочке Малфой.
— Не работает… Палочка сломалась! — со слезами на глазах шепчет София.
— Не расстраивайтесь раньше времени, — мягко говорит Малфой. — Возможно, Вы неверно произнесли заклинание. Давайте попробуем вместе! — он берёт руку ученицы в свою и чётко проговаривает вместе с ней: «Акцио, тыква!».
Пузатая тыква послушно поднимается в воздух.
— Ну, а теперь, Вы сами, — Малфой отпускает руку Софии, и тыква с грохотом шлёпается на пол.
В моей голове что-то громко щёлкает.
— Профессор Малфой, — говорю я, — позвольте, я отведу мисс Ди Анжело в Больничное Крыло. Мне кажется, ей нехорошо.
— Да, конечно, — хмурится Малфой. — Спасибо, профессор Поттер.
Я веду плачущую Софию к мадам Помфри, и та, просканировав девочку диагностическими чарами, скорбно объявляет:
— Полная потеря магии. Третий случай за два месяца! Мисс Ди Анжело, Вам придётся остаться в Больничном Крыле. О, не надо плакать, дорогая! Мы обязательно найдём способ вылечить Вас! Не правда ли, мистер Поттер?
— Разумеется, — ободряюще улыбаюсь я Софии.
Несчастная София присоединяется к Линде Фоссет и Патрисии Спиннет, которые, сидя вдвоём на кровати в весёленьких пижамах с единорогами, листают старые номера «Ведьмополитена».
Я покидаю Больничное Крыло, испытывая одновременно грусть за бедную Софию и азарт гончей, взявшей след: «Вот ты и попался, Малфой!».
Целый вечер я ломаю голову, пытаясь понять, какие мотивы могут быть у Малфоя. Ведь понять мотивы преступника — это уже полдела, так учили нас в Аврорской Академии. Я сопоставляю факты, пока не имея представления, какие из них окажутся важными, а какие — случайными и не имеющими никакого значения.
Итак, все пострадавшие — девочки. Не старше тринадцати лет. Чистокровные или полукровки. Линда Фоссет — студентка Рейвенкло, Патрисия Спиннет — хаффлпаффка, София Ди Анжело — представительница Гриффиндора… Вот оно! Среди пострадавших нет ни одного слизеринца! Что такое, Малфой? Ты решил доказать, что только слизеринцы достойны изучать магию? Снова за старое, двуличный Хорёк? А Рон и Гермиона так доверяют тебе! Теперь я точно глаз с тебя не спущу! Вот завтра в «Трёх Мётлах» и начну!
*****
Я ложусь спать с чувством выполненного долга и приятным предвкушением завтрашней встречи с обаятельным профессором Роджерсом.
Мне снится домик в глухом лесу, где мы вдвоём с Филиппом. Фил страстно целует мою шею, слегка прихватывая её зубами. Я плавлюсь от наслаждения. Он жадно оглаживает мою спину, поясницу, спускаясь руками всё ниже. Я не могу сдержать нетерпеливых стонов. Вдруг мою шею пронзает резкая боль, и я чувствую, как зубы, покусывающие её, превращаются в волчьи клыки, а в мою задницу впиваются острые когти. Я вскрикиваю от боли и ужаса, и тут в домик врывается Джинни с маггловским охотничьим ружьём. Она стреляет в волка-Филиппа, и тот мгновенно испаряется, словно Патронус.
— Спасибо, Джин! — хриплю я.
— Не за что, Гарри! Я — твой друг, помнишь? Я всегда на твоей стороне.
С этими словами Джинни уходит, а я внезапно ощущаю недомогание и сильный жар. Я укладываюсь в постель, зачем-то надев на голову бабушкин чепец, который лежит на прикроватной тумбочке. О, ужас! От укуса Филиппа я и сам превращаюсь в волка. Я вою от страха и безысходности, вою долго и надрывно, пока не раздаётся робкий стук в дверь.
— Кто там? — грубым басом кричу я.
— Это я, Красная Шапочка, — раздаётся из-за двери.
— Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется, — нарочито тонким голосом говорю я.
Дверь открывается, и к моей постели подходит… Драко чёртов Малфой в короткой юбочке, белом переднике и красной шапочке, из-под которой выбиваются светлые локоны.
— Здравствуй, бабушка, — смиренно произносит он, в руках — корзинка с торчащей из неё бутылкой огневиски и пирожками странной фаллической формы.
— Здравствуй, дитя моё, — отвечаю я. Мой рот наполняется слюной от желания облизать неожиданную гостью. Или гостя? Что-то я запутался.
— Бабушка, — спрашивает Шапочка-Малфой, усаживаясь ко мне на кровать и кладя руку на мои покрытые лоскутным одеялом ноги. Мой член встаёт по стойке «смирно!», — почему у тебя такие зелёные глаза?
— Это, чтобы ты влюбилась в меня, дорогое дитя, — снова низким голосом говорю я.
Малфой вздрагивает и безотчётно облизывает губы.
— Бабушка, — теперь и его голос низкий и хриплый, — а почему у тебя такие длинные пальцы?
— А это… — я с удивлением рассматриваю свои изящные, совсем не волчьи пальцы. Когтей на них почему-то нет. — Это, чтобы тщательно растянуть тебя, моя прелесть.
Глаза Красной Шапочки становятся совсем тёмными, когда она (он?), наклонившись к моему мохнатому волчьему уху, шепчет:
— Ну, в таком случае, я знаю, почему у тебя такой огромный член!
— Почему? — сглатываю я.
— А это, чтобы я смог хорошенько прокатиться на нём!
Малфой отбрасывает одеяло и, перекидывая через меня ногу, задирает свою юбчонку, под которой — (о, святые волшебники!) нет нижнего белья!
В этот момент лесную избушку сотрясает истошный звон, и я не сразу понимаю, что это сработали Чары Будильника. Разочарованный вой, который я издаю, настолько напоминает волчий, что я судорожно ощупываю своё лицо, опасаясь обнаружить на его месте оскаленную морду.