Глава 35 (1/2)

28 декабря 1996 год, Башня старост

— Ты принес одежду? — спросила Гермиона, отстраняясь от его груди и отползая дальше.

— Принес, — выдохнул Драко, опуская ступни на ковер.

Задерживаясь взглядом на ее халате, он хитро усмехнулся, заставляя Гермиону в очередной раз покраснеть.

С того дня она действительно хранила белье в ванной.

Одно из лучших ее решений.

— Я уже собирался купить тебе шампунь, — насмешливо начал Малфой, — теперь я понял, что гель для душа тоже войдет в этот список. Чем он вообще пахнет?

— Виноградом! — возмущенно воскликнула она.

Вымученно выдохнув, Драко потер глаза.

— Ты планировал куда-нибудь пойти сегодня? — вкрадчиво поинтересовалась Гермиона.

Замирая вновь сверкнувшим серебром, он приковал глаза к затихшему на ее прядях солнцу.

— У тебя есть предложение?

Тихо сглотнув, Гермиона вперилась в него зрачками.

— Давай никуда не пойдем и останемся здесь, — натыкаясь на поднятую бровь, пробормотала она. — Там все равно метель, — неуверенно дополнила она.

Сталкивая взгляды несколько тихих секунд, Малфой медленно поднялся на ноги и, не сводя с сидящей Гермионы глаз, обошел кровать.

— И чем же мы будем заниматься? — останавливаясь напротив и растягивая звуки, едва слышно выдал он.

— О, — задрав подбородок, чтобы видеть распалившуюся ртуть, выдохнула Гермиона. — Ну, в данный момент я все еще хочу есть, — сказала она. — Так что я была бы тебе очень признательна, если бы ты позвал Топси.

Неспешно кивнув, он протянул ладонь и прикоснулся к ее коже, выбивая кислород из легких.

Опустив ладонь на ее щеку, Драко мягко очертил узор на заалевшей части.

— И что потом? — мелодично напевая, продолжал он.

— Потом… — шумно сглотнув, она заикнулась. — Я думаю… Мы можем решить это вместе, — выдавила Гермиона. — После завтрака.

Растягивая поднятые уголки, Малфой наклонился ниже.

Оставляя небольшой проем, он выдохнул на дрогнувшие губы.

— Любопытно, — обдавая пряными парами все рецепторы и окончания, он мелодично протянул.

— Любопытно? — едва передвигая языком, переспросила она.

Вновь кивнув, Драко шире растянул ухмылку.

Пылая огоньками неизвестных искр, в его расплавленных зрачках сверкал пожар.

— Ты согласен? — почти неслышно выдавила Гермиона.

Перемещая взгляд на приоткрывшиеся губы, Малфой крепче сжал на ней ладонь.

Спустя двенадцать оглушающих ударов в грудь, он отстранился, отходя к комоду.

— Топси!

Наклоняясь вниз, он поднял сумку, которую она до этих пор еще не замечала.

С громким хлопком появившись посреди спальни, эльфийка поклонилась.

— Хозяин Драко, — оборачиваясь на Гермиону, она сорвалась и кинулась к ее фигуре. — Мисс! Мисс!

Едва не врезавшись в нее, Топси положила маленькие ручки на ее колени и оглянула удивленное лицо.

— С мисс все хорошо? — участливо спросила она, оглядывая Гермиону.

— Все хорошо, Топси, — с опозданием от шока отозвалась Гермиона. — Не беспокойся, — сказала она, положив ладонь поверх костлявых пальцев.

— Топси очень испугалась за мисс, — залепетала эльфийка. — Топси так переживала, но решила не беспокоить мисс и хозяина, — слегка смущаясь, она поджала загоревшиеся уши.

— Спасибо тебе, Топси.

— Если ваш обмен любезностями закончен, могу я уже сказать, зачем позвал тебя, Топси? — сухим тоном раздаваясь позади, вмешался Малфой.

— Простите, хозяин, — обернувшись и шагнув обратно, она предстала перед Драко.

— Принеси нам завтрак, — скучающе бросил он, сжимая в пальцах чистую одежду.

— Я хочу овсянку, — моментально вставила Гермиона, ловя отсвет грозовых туч. — Без остальных десяти блюд.

Закатив глаза, он вернул взгляд на Топси.

— Ты можешь идти, — выдохнул Драко, шагая в сторону ванной.

— А чего хочет хозяин? — писклявым голосом спросила эльфийка у остановившейся спины.

Спустя пару секунд без звука он продолжил путь до приоткрытой двери.

— Без разницы, — отрезал Драко, закрывая за собой.

— Топси, стой! — вскакивая с места, Гермиона подлетела к замершей эльфийке.

— Мисс хочет чего-то еще? — обращая на нее огромные глаза, Топси захлопала ресницами.

— Принеси клубнику, пожалуйста, — робко улыбнувшись, попросила Гермиона.

Опуская голову, эльфийка потопталась на месте.

— Топси очень жаль… Топси не сможет исполнить просьбу мисс, — замямлила она, смотря под ноги. — Может быть, мисс попросит что-нибудь другое? — с надеждой выдохнула Топси.

Сведя каштановые брови, она непонимающе уставилась на виноватое лицо.

— Топси, почему ты не сможешь исполнить мою просьбу?

— Хозяин Драко запретил мне подавать клубнику.

— Почему? — все еще пребывая под неясным роем мыслей, зашумевших в голове, спросила Гермиона.

— Топси не знает… Топси не может ослушаться хозяина.

— Хорошо, — поспешно вставила она. — Все хорошо, Топси. Не нужно, — судорожно пробормотала она. — Тогда ничего не нужно. Ты… Ты можешь… — не до конца поняв, стоит ли ей говорить о том, что Топси свободна, начала заикаться Гермиона.

— Топси поняла, — кивнув, эльфийка разразилась треском.

Добравшись до комода, она порылась в глубине и вытащила светлую ткань.

Почему он запретил подавать клубнику?

Остановив ладонь на поясе халата, Гермиона прикусила губы и метнула янтари на дверь закрытой ванной.

Развернувшись лицом к кровати, она медленно стянула халат и занырнула в платье.

Мгновенно заструившись вниз, льняная ткань прикрыла тело.

Заводя руки назад, Гермиона стала поочередно продевать тонкие ленты в маленькие петли, пытаясь не запутаться.

Она протянула ленту в третий раз, когда щелкнул замок и ее спину оросило снегом.

Усилиями воли заставляя свои руки не дрожать, Гермиона тихо выпустила воздух через рот и попыталась не остановить шнуровку.

— Сегодня особенный день? — прогремел низкий голос позади.

— Почему бы и нет? — тихо выдохнула Гермиона, ощутив холодный свист.

Семь.

Ровно через семь секунд она почувствовала теплые ладони, что перехватили ленты, мягко отстраняя кисти Гермионы назад.

Ощутив дыхание на своих волосах, она была вынуждена... Нет. Вернее, ее легкие во второй раз были определенно вынуждены приостановить все вдохи.

Миллион.

Примерно миллион струящихся по коже игл впились в запылавшую от жара плоть.

Касаясь голой кожи на спине, Драко до дрожи в пальцах и трепещущих ресниц неспешно начал продевать в петельки ленту, каждый раз костяшками царапая сведенные лопатки.

Интересно, видел ли он мурашки, оросившие все ее тело?

Девять.

Девять раз ее пересохшему горлу пришлось сглотнуть дубовые пары, забившиеся в кислород.

Его прохладный аромат вместе с касаниями проникал в напрягшиеся вены без инъекций прямо в кровь.

Пять.

Пять мучительных затяжек, что в конце сомкнулись в ряд.

Затягивая бант и прекращая все движения, Драко не убрал от нее рук.

Стоя в тишине под звон едва колышущихся кудрей, они оба погружались в заблестевший цветом лета сад.

Выпуская спертый воздух через рот, Гермиона подняла глаза на солнце.

Даже сквозь парящие крупицы снега золотые волны пробивали теплые лучи.

Мерцающими блестками кружась в потоке вихря, метель стучалась в стекла.

Растаяли бы хлопья, если сейчас открылось бы окно?

Сменился бы туман засыпанных следов на океан растаявшего пепла?

Отняв ладони от спины, Драко шагнул назад, вновь обдавая незакрытые полоски кожи холодом потери хвойного огня.

Оборачиваясь на него, Гермиона утонула в бездне.

Его глаза пылали, как горящая в ночи звезда, забравшая весь свет у остальных — ей недостойных.

Сверкая молниями загрубевшего в опавших листьях леса, Малфой проехался по ее телу вниз, сжав челюсть и не издав ни звука.

Задерживая ртутные оскалы на обнаженных частях голеней и ступнях, он поджал губы, возвращая темный цвет.

— Пошли завтракать, Грейнджер, — грубым басом сказал Драко.

— Подожди, я еще не закончила.

Отмирая и скользя янтарным взором по напрягшимся на тонкой коже желвакам, Гермиона со всей силы прикусила щеку.

Пытаясь не улыбнуться во весь рот, она присела вниз, достав из-под кровати черную коробку.

Открыв крышку, она вытащила футляр.

Ощущая раскаленные зрачки на своей шее, Гермиона не спеша надела новые сережки.

Вырастая перед огнедышащим драконом, что сновал по розовому золоту, как коршун, зацепившись неотрывно за бутон, она вновь с невинным видом двинулась к нему.

Выбивая вдох, она замерла у старого комода.

Протягивая руку и отодвигая ящик, вынуждая Драко шагнуть вбок, Гермиона, не отрывая глаз, скользнула кистью внутрь, вытащив носки.

— Если ты не против, — тихо начала она, смотря на покрасневшего от напряжения Малфоя, — то я надену носки, — плескаясь искрами смешинок, пробормотала Гермиона. — Они веселые, — шагнув назад, бросила она.

Присев на край кровати и неспешно натянув носки, она встала, поднимая одну ногу вверх.

— Видишь, — подавая лодыжку к нему ближе, сказала Гермиона. — Здесь котики.

— Если ты не хочешь, чтобы я сорвал с тебя прямо сейчас не только эти блядские носки, то пошли завтракать, Грейнджер, — рыча, как обозленный зверь, Драко шагнул к ней, угрожающе прищурив веки.

— Годрик милостивый! — в притворном ужасе вскрикнула она. — О чем ты таком вообще говоришь?

Не удержав расплывшиеся уголки губ, Гермиона захохотала на всю спальню.

Оказываясь в крепкой хватке, она охнула, когда возникший силуэт внезапно повалил ее назад, прижав к расправленной кровати.

— Я развеселил тебя? — прошипел он, крепче вдавив ее в матрас.

— Да, — сквозь спазмы в животе, проговорила Гермиона. — Ты смешной.

— Смешной, значит? — сжимая пальцы на запястьях, Драко впился в ее нижнюю губу, смыкая зубы до мычащего брыкания.

Зализав пораненную часть, он отстранился от затихнувшей под ним фигуры.

— Осторожнее, цветочек, — сползая вниз и подавая руку ей, оставил Малфой. — Ты играешь с огнем.

Вложив свою ладонь в его и вновь оказавшись перед Драко, Гермиона поднялась на цыпочках наверх, пытаясь дотянуться.

— Присоединишься? — прошептала она у напряженного лица.

Резко дернув на себя, Драко сомкнул бледнеющую кисть на ее шее.

— Грейнджер, прекрати немедленно, — хриплыми ядами он орошал игривый вид.

— Заставишь меня?

Выбивая крик, Малфой резко наклонился вниз, перегибая ее и поднимая на плечо.

— Ты что делаешь? — завизжала Гермиона, уцепившись за него. — Опусти меня!

— Не брыкайся, — перехватив крепче пинающиеся ноги, Драко прошел в сторону двери и зашагал по лестнице, купаясь в солнечных лучах.

— Малфой, ты уронишь меня, — впиваясь пальцами в его ремень, Гермиона вниз головой считала стертые ступени.

— Если не перестанешь дергаться — уроню, — медленно спускаясь вниз, прозвучал Драко.

Гермиона игнорировала тот факт, что вторая его ладонь покоилась на ее ягодицах, прижимая развевающийся подол.

— Можешь тогда поближе рассмотреть мои носки, — согнув ноги, чтобы было лучше видно, хихикнула Гермиона. — Тебе не понравилось? Почему ты ничего не сказал?

— Блять, Грейнджер, — прорычал он, отняв ладонь от ее ягодиц и опустив поднятые голени обратно.

— Давай тебе тоже купим веселые носки?

Опуская Гермиону на диван, он впился в нее грозным взглядом.

— Ну чего ты такой хмурый? — хлопая ресницами, пролепетала она. — Мы же прекрасно проводим время!

— Ешь свою овсянку, Грейнджер, — отрезал Драко, присев с ней рядом на диван.

Завтрак прошел в молчании.

Изредка поглядывая на нахмуренную тучу около своей фигуры, Гермиона наслаждалась теплым днем и парящими по светлой коже зайчиками, что скакали по фарфоровому камню.

— Я хотела у тебя кое-что спросить, — отодвинув опустевшую тарелку каши, проговорила Гермиона.

Промокнув уголки губ и отставив чашку чая, он развернулся к ней.

— Спрашивай.

— Твоя аппарация, — осторожно начала она, улавливая мутный блеск. — На тебя как-нибудь влияет то, что ты так много аппарируешь?

— Нет.

— А тот ритуал? — нетерпеливо вставив, она поерзала, поджав под себя ногу.

— Грейнджер… — вымученно выдохнув, Малфой прикрыл веки.

— Как ты контролируешь свою боль?

— Грейнджер, не надо, — раскрывая серебро, он вновь пытался строить стены.

— Я думаю, это все из-за окклюменции, — заключила Гермиона, игнорируя его слова. — Сила твоей боли, я имею в виду, — пояснила она, осекаясь. — Возможно, ты привык к этому и уже не ощущаешь потоки в том виде, в котором они есть, — не давая себе пауз, чеканила она, — но когда это чувствует кто-то со стороны, то даже сквозь стены это чувствуется сильно, — следя за искривленными губами, продолжала Гермиона. — Ты сильный окклюмент, но однажды даже твоя защита может не выдержать, — сглотнув, она перевела дыхание, — тем более когда это подкрепляется физическими воздействиями, — подавив дрожь, она умолкла. — Я не знаю, как ты это делаешь, Драко, но с подобным не живут.

Гермиона крепче сжала пальцы на лодыжке.

— Либо ты каким-то неизвестным и еще не открытым до этих дней образом сумел трансформировать это во что-то… что не навредит тебе, — она сглотнула, чувствуя пульсацию в висках, — то есть не навредит в той мере, какой может, и не в такой короткий срок, — запинаясь в своих буквах, бормотала она. — Либо… тебе что-то помогает, — сталкивая янтари и сталь, заключила Гермиона. — Поэтому я спрашивала про ритуал. Возможно, там было что-то, что повлияло…

— Я не помню ничего про этот ритуал, кроме того, что было охуеть как больно, — бросил Малфой, раздражаясь. — Все остальное время я провел под Петрификусом и без сознания.

— Кто тебе помогал?

— Грейнджер, я не хочу говорить на эту тему, — выплюнул он, отворачиваясь.

Тяжело вздохнув, она уперлась взглядом в светлую макушку.

Забравшись с ногами на диван, Гермиона осторожно пододвинулась к ссутуленному Малфою.

Опуская подбородок на его плечо, она обняла Драко со спины, прижав ладони к торсу.

— Я обещаю тебе, что найду какой-нибудь способ, Драко, — тихо прошептала она. — Я найду его.

— Грейнджер, — выпуская глухой свист, Малфой в очередной раз облачил их мир удушливым отсветом.

Взмахнув кистью вверх, она прижала кожу к его выдоху.

Завывающая песнь метели по-прежнему бушевала за окном.

— Тебе было тяжело меня нести? — потянувшись носом к его уху, поинтересовалась Гермиона.

Отнимая пальцы от его лица, она надеялась, он сохранит их хрупкое пространство.

Глубоко вдохнув, Драко в который раз склонил вниз шею.

— Мне всегда нравилось в детстве украшать елку, — привалившись на бедро, Гермиона снова обняла его двумя руками, прижимая щеку к сгорбленной спине. — Правда, у нас обычно была сосна и лишь пару раз пихта. Но пихты мне всегда нравились больше, — бормоча приглушенным голосом в его рубашку, рассказывала она. — А как было у тебя?

Мягко поглаживая мышцы его живота, она смотрела на ни разу не явивший свой огонь камин, что скрылся в глубине гостиной.

Когда она уже забыла о вопросе спустя несколько минут, Драко выдохнул и прикоснулся к ее пальцам, разводя ладони вширь.

Разворачиваясь к ней, Малфой столкнулся с опасающимся взглядом.

Неспешно протянув к ней кисть, он заправил за ухо ее упавшие на лицо прядки.

— Мама очень любила руководить этим процессом, — глухо начал он, ловя холодный вдох. — Но елку всегда украшали эльфы. Мама лишь говорила свои предпочтения и корректировала общую картину, — пробормотал Драко. — Ты и сейчас любишь украшать елку?

— У меня не было возможности украсить елку в последние несколько лет, — пожав плечами, ответила Гермиона.

Заводя свободную руку за спину, он вытащил из заднего кармана древко и взмахнул им, направляя в сторону окна.

Сияя тысячами искр, прямо под старыми часами у темного потолка выросла огромного размера ель, заполнив воздух запахом морозной хвои.

Пихта.

Самая красивая пихта в ее жизни.

Возможно, это было связано с тем фактом, что она эмпат.

Возможно, это было связано с бушующими чувствами, которые ей приходилось до крошащейся эмали усилиями воли пережить.

Возможно, это означало, что ее эмоциональный фон совсем разрушен и уже даже не погибает, а давно погиб.

Возможно — но сейчас было плевать на то, что стало этому причиной.

У нее не было сил, чтобы проникнуть в суть и разобраться.

Она имела лишь исход, и он был представлен горькими слезами, стекающими на упавшее лицо.

Громко всхлипнув, Гермиона разрыдалась, глядя на пушистую елку своей мечты.

— Милая, ты чего? — испуганно спросил Драко, забирая искаженное лицо в своим ладони.

От осознания того, что она уже второй раз рыдает над его подарком и в принципе так реагирует на все, ей захотелось рассмеяться.

— Ты считаешь меня сумасшедшей? — сквозь всхлипы выдавила она.

— Что? — непонимающе спросил он, подаваясь вниз и вытирая слезы. — Почему я могу считать тебя сумасшедшей?

— Я постоянно рыдаю, — сквозь плач она пыталась усмехнуться.

Вышло не очень.

Она точно выглядела как психически больная.

— Признаю, это, конечно, не то, что я ожидаю, когда делаю тебе подарки, — начал бормотать Малфой, продолжая гладить ее щеки, — но я не считаю, что с тобой что-то не так, — подаваясь ближе, он скользнул рукой наверх, убрав хаос волос и прикоснувшись к губам теплым вдохом. — Я лишь надеюсь, что однажды ты будешь улыбаться, глядя на подарки, а не плакать.

— Драко, она очень красивая, — завывая громче, выдала Гермиона.

— Я рад, что тебе понравилось, цветочек, — успокаивающе шептал он.

— Нет, ты не понимаешь, — вновь оборачиваясь на картину ее детских грез, она содрогнулась в всхлипах. — Я всегда хотела, чтобы она была именно такой, — давясь соленым ароматом с привкусом смолы, она вернула янтари на Драко. — Как ты снова это сделал?

Самым трепетным на всей земле и самым нежным взглядом Драко осторожно следовал по влажному лицу.

Тяжело вздохнув, он подал Гермиону на себя, прижав к плечу и обняв плачущее тело.

Когда-нибудь она точно сойдет с ума.

Или, возможно, она не доживет до этого момента.

Прекрасно было с ним существовать одним лишь днем и забывать о всех исходных данных.

Он — Пожиратель Смерти, срок жизни у которого закончится тогда, когда закончится учебный год, если Волан-де-Морт не изъявит желание убить его досрочно.

Она — эмпат, срок жизни у которой имеет слишком спорные для себя рамки.

И если его жизнь прервется через месяцы, ближайшие по счету, ни один день она не станет дальше жить.