Глава 34 (1/2)

27 декабря 1996 год, Башня старост

Гермиона проснулась от четкого ощущения, что рядом с ней ехал трактор.

Или, возможно, она ехала на старом тракторе по затхлому, сухому полю в разгар пылающего дня.

Приоткрыв глаза, она наткнулась на ужаснейшую, поистине кощунственную и до полости в груди невероятно горькую картину.

Предательство всегда чувствовалось остро, но когда оно исходило от такого близкого существа…

Вряд ли Гермиона сможет восстановиться после подобного удара…

— О, может быть, мне стоит уйти, чтобы не мешать вам? — сонным голосом пробормотала она.

Лежа на груди Драко и изо всех имеющихся сил урча, свесив при этом лапы, Живоглот был причиной ее прерванного сна, блаженно издавая наслаждающиеся звуки.

— Он меня, между прочим, слюнями закапал, — продолжая ласково поглаживать кота, прохрипел Малфой.

Фыркнув, Гермиона отвернулась, пиная одеяло и покрепче кутаясь в воздушный пух.

Вынуждая Малфоя и пушистого предателя подвинуться, она сильнее потянула прикрывавшую их ткань.

— Грейнджер, ты что, ревнуешь? — сквозь мурчание Живоглота насмешливо поинтересовался Драко.

Раньше от удовольствия он только на нее пускал слюни.

Как он мог?

— Нет, — пробубнила она, запахнув обратно веки.

Уловив шевеление за своей спиной и звук утихшего урчания, что с каждым мигом отдалялось дальше, Гермиона замерла, когда спустя мгновения неясной тишины дыхание коснулось ее шеи.

— Маленькая обманщица, — прошептал Драко, обдавая воздухом открытое пространство.

Ощутив щекочущий поток, она почувствовала, как теплые губы опустились ей на кожу.

Рой мурашек, пробежавших водопадами по всем частям, заставил Гермиону сжать в ладонях смятый пододеяльник.

— Доброе утро, — отрываясь от сгоревшей плоти, сиплым басом сказал Малфой.

Шумно сглатывая и расцепляя пальцы, Гермиона глубоко вдохнула, прежде чем обернуться.

— Доброе… — замолкнув на половине, она приподнялась и скинула с Драко остатки одеяла. — Черная пижама? — окидывая его вид заспанным взглядом, недоверчиво спросила она. — Ты серьезно? Ты что, на луну собрался? Это же скафандр!

Все его тело было скрыто темным атласом, как будто он залез в болото с глиной и решил остаться так ходить всю жизнь.

— Впрочем, я так и думала, — бросила она, закатив глаза и откинувшись обратно на подушку.

Впиваясь пальцами одной руки в матрас и наклоняясь сверху над лежащей Гермионой, Малфой прошелся серебром по всей ее фигуре с головы до ног.

Медленно ступая и задерживаясь на задравшейся на животе полоске кожи, он вернул пылающие огоньки на припыленную румянцем Гермиону.

— Зато твой выбор весьма… — растягивая звуки, он наклонился ниже. — Это вообще что?

— Я думаю, это горы, — тихо выдохнула она, сжавшись.

— Вот как? — подогнув локоть и опершись на него, Малфой подался ниже, оставаясь в сантиметрах своим носом от ее.

Неспешно протянув ладонь, он опустил ее на ребра Гермионы, прямо под задыхающимся сердцем, что сейчас со скоростью бегущего по стадиону сумасшедшего нервно отбивало ритм.

— Это самые уродливые горы, которые я видел, — мелодично напевая буквы, Драко неспешно двинул пальцами на юг.

— Ты мог бы не оскорблять мои пижамы, пожалуйста? — едва дыша, оставила подрагивающая Гермиона. — Я их все очень люблю.

Хищно ухмыльнувшись, Малфой остановился у открытой части ее кожи, что сейчас горела без огня.

— Приношу свои глубочайшие извинения, — касаясь кончиком мизинца оголенного пупка, прошептал Драко. — Я не хотел задеть чувства твоих пижам.

Заставив вздрогнуть, он очертил теплыми пальцами на обнаженной полости узор, так и не давший свой рисунок Гермионе под натиском туманных мыслей.

Впиваясь ртутью в заплывающие янтари, он скользнул пальцами под ткань, смыкаясь на задравшемся конце футболки.

Останавливая вдох, она непроизвольно дернулась, когда костяшки опустились ниже, оставляя след на ней.

Медленно проведя ладонью вниз, Малфой поправил вещь, скрыв все открывшиеся части.

— Мы проспали завтрак, — отстраняясь от затихшей Гермионы и усаживаясь на кровати, сказал Драко.

Судорожно заморгав в попытках свести пелену, она также поднялась, последовав примеру Драко.

— Разве у нас не остался лимонный пирог? — опираясь на изголовье вместе с Малфоем, она скрестила ноги.

— Я съел его, пока ты мылась, — хитро улыбаясь, он скосил на нее взгляд.

— Ты не посмел бы! — обращаясь на прищурившегося под боком Малфоя, воскликнула она.

— Уверена?

— Я бы очень, — грозно начала Гермиона, — очень сильно на тебя обиделась тогда.

— Неужели? — вскидывая брови, Драко подвинулся к ней ближе.

— Да, — кивнула она. — Я обиделась бы на тебя так сильно, что…

— Что? — перебил он, вновь оказавшись у ее лица.

— Никогда бы больше не разрешила тебе видеться с Живоглотом, — выплюнула она, скрещивая руки на груди и возвращая спину к изголовью.

— Грейнджер, ты страшная личность.

Подавив улыбку, Гермиона обратилась взглядом к солнечному свету, что освещал мерцающие капельки пылинок, запаривших в комнате от всех размашистых движений.

Даже если бы солнце еще не встало, она бы все равно знаменовала этот день как самый яркий из последних в ее памяти.

Зимние утра тоже могли быть прекрасны.

Зимние утра тоже могли согревать.

— Ты уже попробовал леденцы? — обернувшись, она наткнулась на вцепившийся в нее пристальный взгляд, смотрящий неотрывно.

— Еще нет, — тихо ответил он, продолжив изучать ее сияющие радужки.

— Попробуй!

— Хочешь, чтобы я сейчас ушел обратно в подземелья пробовать их?

— Нет, не уходи, — моментально выдохнула Гермиона, падая в свет серебряных потоков. — Принеси их сегодня вечером сюда.

— Это приглашение на свидание? — самодовольно протянул Малфой.

— А ты хочешь, чтобы это было свиданием?

Не успев ответить, Драко зашипел, схватившись пальцами за левое предплечье.

Поспешно вскочив с места, он замер, оставаясь неподвижной статуей стоять спиной к оставленной постели.

Опуская плечи вниз, он громко выдохнул, сжимая кулаки и содрогаясь телом.

Не поворачиваясь к Гермионе, он все сильнее наклонялся вниз.

Зимние утра за окном по-прежнему имели минус.

Зимние утра за окном по-прежнему брали свое.

Сглатывая горечь, Гермиона сдвинула запутавшийся ворох одеяла и на коленях подползла к краю кровати.

Оставаясь позади ссутуленного Драко, она протянула руки, мягко обнимая онемевший силуэт.

Утыкаясь лбом в дрожащие лопатки, она прошлась ладонями по задохнувшимся от гнета, убившего их не один прекрасный сон; забитых спорами чужих невинных душ и не дышащим легким.

Интересно, жизнь никогда не будет доброй с ними?

Вдыхая запах смятого бессилия и крови, что прольется на него спустя часы, она сильнее сжала пальцы на дрожащем теле.

Конечно, нет. Ведь он и так ее предупреждал.

— Я с тобой, — тихо прошептала Гермиона в атлас. — Ты справишься. Все будет хорошо, — оставляя поцелуи на спине, судорожно она бормотала.

Мечтая выкрасть его душу, мечтая вытащить из сжавшейся груди и унести туда, где никому не будет видно; туда, где она будет каждый новый вдох сиять, мерцая огнедышащим лиловым цветом только для нее, Гермиона медленно скользнула вниз, накрыв левой рукой дымящееся место.

— Грейнджер, — сотнями ударов по раскрытым ранам глухо выдохнул летящий вниз.

Удушливая нить, обвившая упавшую от груза плоть, имела силу на обеих шеях.

— Посмотри на меня, — отстраняясь, попросила Гермиона.

Я знаю, Драко.

Не смей так поступать.

— Нет, — выплюнул он, натягивая кожу на костяшках.

Цветущий сад с каждым оставленным на воле вдохом увядал, ссыпаясь пеплом душ, умерших в криках.

Лимонный сок, паря над небом, разъедал сетчатку вновь.

— Посмотри на меня, — повторила Гермиона.

Не смей так поступать со мной.

Не смей убить все то, что создано горящими слезами, впервые высохшими с этих пор.

— Нет, — прорычал он хриплым выдохом, распространяя эхо.

— Я сказала — посмотри на меня, Малфой, — ледяным голосом отрезала она, разрезав полость острой сталью.

Шипящим выдохом выстреливая вниз, Драко неспешно обернулся.

Не поднимая головы и не смотря на Гермиону, он изучал шероховатость пола.

Игнорируя пульсацию в висках, она заставила себя сглотнуть пары привкуса сена и осторожно протянула кисти к бледному лицу.

Обхватив холодными ладонями полупрозрачный вид, Гермиона подняла его к себе, заглядывая внутрь.

— Сейчас ты пойдешь туда и сделаешь то, о чем он просит, — размеренно она начала, выбивая дрожь. — А потом вернешься ко мне и расскажешь всю информацию, которой ты владеешь о нем.

— Грейнджер, — расшитым облаком страха, вины и горя опустился он затихшим вдохом на ее лицо.

— Я буду ждать тебя, Драко, — нежно поглаживая по парализованным частям, шептала Гермиона. — Пожалуйста, будь осторожен, — отчаянно пробормотала она. — Ты не сможешь взять с собой пергамент, ведь так?

Ей показалось днями ранее, что Фобос проявил лицо и она устояла.

Ей показалось, что он смилостивился и отступил.

Ей показалось, что на несколько мгновений рай раскроет адские ворота.

Ей показалось — вот истина, которую не обмануть.

— Я надеюсь, ты вернешься сегодня, — потянувшись вверх, она выдохнула в сомкнутые губы. — Пожалуйста, возвращайся сразу сюда, — прижимаясь горьким поцелуем, умоляла Гермиона.

Он не отвечал, и она не ждала, что он ответит.

Их мир имел слишком шаткую основу, чтобы выдерживать огромный дом.

— Все будет хорошо, — молитвами на языке ее слова грехами сыпались на веки. — Я знаю, что все будет хорошо.

Оторвавшись от смиренных уст, она прислонилась своим лбом к его, объединив две выступившие от пепла влаги.

— Ты справишься, — большими пальцами рисуя полукруги на щеках, шептала Гермиона. — Я жду тебя, Драко. Пожалуйста. Пожалуйста, будь осторожен и возвращайся ко мне.

Ощутив треск, она почувствовала пробуждающегося от спячки зверя, что готовился расправить крылья и взлететь.

Ощутив взрыв, она увидела темнейший свет чудовища, который никогда ее не напугает.

Разорвав их связь, Драко залитой ртутью облачил всю спальню ядами, струящимися из раскрытых глаз.

Сверкая асфоделевым лугом, смиренный вдох — последнее, что он оставил.

Исчезнув дымкой на лице, он прихватил лучи погасшего на это время света.

***</p>

— А через сколько ты полюбила его? — робким голосом поинтересовалась Гермиона спустя двадцать минут отчаянных попыток не спросить.

— А я все ждала, когда ты не выдержишь, — ухмыльнулась ее бабушка, откладывая вилку.

Ароматы какао и ванильных булочек осели на мягких прядях, пока Гермиона с блаженством наслаждалась завтраком и строила сценарии возможных сцен с неясным персонажем в своих мыслях.

— Ты что, всю ночь об этом думала?

— Не всю, — возразила она. — Только ее большую часть. Остальную я спала.

Растянув улыбку, ее бабушка поднялась с места, забирая со стола ненужную посуду.

— Я положу тебе с собой побольше, — домывая вторую тарелку, сказала она. — Твой папа в детстве тоже любил выпечку.

— Он и сейчас любит, — отозвалась Гермиона. — Только у мамы нет времени, и поэтому он иногда покупает ее. Она не такая вкусная, как у тебя, — грустно выдохнула Гермиона. — У тебя самая вкусная на свете!

Возвращаясь за стол, она с нежностью взглянула на пылающую внучку.

— Спасибо, моя милая. Я и тебя научу, если захочешь.

— Конечно, захочу! — воскликнула Гермиона. — Можно я приеду на следующих выходных?

— Ты всегда можешь ко мне приехать, милая.

В одну секунду уронив поднятые уголки губ, Гермиона поникла.

— Только нужно будет спросить маму. Ей не очень нравится, когда меня нет.

— Ты уже спросила ее об этом? — внезапно прозвучала ее бабушка.

Поднимая потускневший взор, она столкнулась с выжидающей фигурой.

— Нет. Мы ведь только сейчас решили это, — непонимающе ответила она.

— Тогда зачем ты расстраиваешься из-за того, что еще не произошло?

Открыв рот, она не выдавила звуков.

— Ты ведь еще не знаешь, чем обернется ваш разговор, но уже переживаешь от отказа, которого может и не быть.

Громко выдохнув, Гермиона кивнула, обращаясь янтарями в пол.

— Я полюбила его спустя год после нашей свадьбы, — через несколько минут затихших размышлений проговорила ее бабушка.

— Значит, полюбить можно примерно через год? — вскидывая замерцавшие зрачки, выдала Гермиона.

— Полюбить можно в любое время.

— А как ты это поняла? — не унималась Гермиона. — Как ты поняла, что любишь дедушку?

Замирая взглядом на пылающей от интереса внучке, она глубоко вдохнула, переплетая свои пальцы.

— Как раз примерно в то время случился один… инцидент, — негромко начала ее бабушка, вновь обращаясь на холодные отсветы утра. — Я не знаю, как они нашли его, но… — замолчав на два неровных вдоха, она удобнее устроилась на стуле. — В общем, люди из его прошлого настоятельно рекомендовали твоему дедушке вернуться.

— И ты поняла, что любишь его, потому что он отказался, да? — выпалила Гермиона, едва не перекрыв рассказ.

Изгибая грустную улыбку, она обратила на нее зрачки.

— Я поняла, что люблю его ровно тогда же, когда поняла, что я останусь с ним, даже если он вновь начнет.

— Но… — выпустив воздух, остановилась Гермиона. — Но ты ведь именно из-за этого не подпускала его. Это ведь был твой принцип, — непонимающе шептала она.

— Да, — согласилась с ней бабушка. — Я никогда бы не захотела быть с ним рядом, если бы он этим занимался.

— Но как тогда…

— Все весьма сложно, Гермиона, — устало пробормотала она. — Нельзя поступаться своими принципами, — твердо сказала она. — На то они и принципы.

— Я снова ничего не понимаю… — захныкала Гермиона.

— Я тоже не особо понимала, — тихо ответила ей бабушка. — Единственное, что я поняла, — любви плевать на твои принципы. Я была готова отказаться от них ради твоего дедушки, хоть и прекрасно осознавала, что так делать нельзя, — расшитыми словами она продолжала оставлять следы. — Но твой дедушка тоже любил, — стреляя темной радужкой цвета сгоревших звезд, проговорила ее бабушка. — И поэтому он сказал «нет».

Его запах до сих пор витал во всем пространстве, несмотря на то, что прошло уже шестнадцать часов с тех пор, как он ушел.

Гермиона использовала все имеющиеся силы окклюменции, чтобы не дать своему разуму сгореть от пламени неясных мыслей.

За обедом ей пришла посылка, но она не стала ее открывать.

Написав ответное письмо и поблагодарив того, кто ей отправил долгожданный сверток в столь короткий промежуток, она попыталась потерять себя в привычном мире, который принимал ее всегда.

Спустя примерно семь попыток осознать зарытый смысл слов, оставленных в выбранном фолианте, Гермиона обратилась к мадам Пинс и забрала книгу из библиотеки к себе в Башню.

Невилл не пришел на ужин, и она узнала, что он заболел.

Наскоро проглотив рагу, Гермиона захватила с собой яблок, решив сходить в больничное крыло, чтобы проведать его.

Оказалось, он случайно перепутал смеси и покрылся полностью весь мхом.

С сочувствием взглянув на Невилла, она вручила ему фрукты.

Растянув радость на лице, он обнял Гермиону, оставив на вещах, шее и скулах зеленые следы.

Пожелав выздоровления и пообещав, что будет заходить в оставшиеся дни, пока растение не выцветет, она вернулась в Башню.

Дважды приняв горячий душ, Гермиона принялась за книгу.

На втором часу к ней прыгнул Живоглот.

Снуя желтыми блюдцами по опустевшей половине на кровати, он непонимающе взглянул на Гермиону.