Глава 32 (1/2)
25 декабря 1996 год, Башня старост
Отняв свою ладонь, Гермиона подняла на Драко подбородок, представая перед вытянутым древком.
Его рука дрожала, направленная на нее.
В последний раз взглянув в знакомое лицо, Гермиона прикусила губу.
Пожалуйста, не делай этого.
Говорят, ожидание — на самом деле самое приятное, что может быть.
Все так пренебрегают этим ощущением, желая поскорее испытать загаданное, что все время подготовки или трепетного предвкушения в итоге... кажется, ты проморгал.
Пожалуйста, не делай.
И вот ты наконец-то испытал, прожил и оглянулся, но... почему-то, этот миг прошел чрезвычайно незаметно; как будто все, чего ты ждал, в одну секунду пролетело, так и не дав себя поймать, и ты внезапно понимаешь, что имеешь на руках только итог, опавший послевкусием. И весь тот миг был далеко не тем, каким представился в сознании. И все огни так быстро догорели, что ты забыл о том, когда ты их зажег.
Пожалуйста.
И оказалось, что весь круговорот прекрасен ожиданием; прекрасен послевкусием того, к чему тебе хотелось прикоснуться; к чему ты прикоснулся, но не смог сдержать.
Пожалуйста, я умоляю тебя, не делай этого.
Но что, если ты ожидаешь не искрящийся поток?
Что, если предстоящий миг виднеется последним вздохом?
Что, если ожидание теперь — это глухой отзвук?
Что, если сделанный последний шаг должен стать кляксой на нежнейшем полотне, сорвавшимся с мольберта?
Что, если послевкусие к тебе не явится на этом пире?
Что, если ожидающий рывок — это конечный шанс?
— Я не хочу, чтобы ты забывала, — разразившись всхлипом, Драко уронил палочку, оседая вниз.
Ухватившись за него, Гермиона сползла с кровати на пол вслед за Малфоем.
Оскалившись, он шумно задышал сквозь зубы, сглатывая ледяную соль.
— Тогда тебе придется сделать что-нибудь, Драко, — прохрипела Гермиона, давясь тем же вкусом, что и он. — У меня больше нет сил для нас двоих.
Глухими звуками проехавшись по коже, он отчаянно пытался подавить очередной сорвавшийся лавиной всхлип.
— Ты правда… — задыхаясь, прошептал Драко. — Ты правда хочешь забыть?
— Нет, — обхватив его трясущиеся пальцы, сказала Гермиона. — Я не хочу. Я не хочу забывать тебя, Драко. Я бы никогда не захотела забыть тебя, — сжимая онемевшими ладонями влажные руки, бормотала она. — Но, пожалуйста... Пожалуйста, прошу тебя, сделай что-нибудь.
Она мечтала, чтобы это был единственный их раз, когда она заставит испытать его подобное.
Потухшие глаза, застывшие горячим льдом, что таял, вытекая в ртуть.
Лицо — из-за нее, — принявшее в который раз гримасу боли.
Ни одно лезвие ножа не полоснет по ее венам с той же глубиной, как его всхлип, которым он разрезал воздух.
Ни одна ночь не унесет свой свет, как запах слез, которым — именно она — причина.
— Я не смог сделать даже этого… — обреченным свистом прошептал невнятно Драко.
— Я умоляла тебя в своих мыслях, — придвинувшись и опустив ладонь на влажное лицо, сказала Гермиона. — Я умоляла, чтобы ты не сделал этого, Драко.
Стирая большим пальцем разъедающую жидкость, она глубже опускалась в давно дышащее привкусом смерти дно.
— Почему ты не видишь, Драко? — шепча у его губ, все ближе подбиралась Гермиона. — Тебе не нужно защищать меня, — оперев свое колено о его бедро, второй ладонью она прикоснулась к обожженной плоти. — Перестань винить себя во всем, — поглаживая по щекам, оставила горькими буквами на искривленных губах Гермиона. — Перестань винить себя в том, что еще даже не произошло и не факт, что произойдет.
— Я не смогу… — шумно дыша и с каждым вздохом задыхаясь, скулил Малфой.
— Сможешь, — запуская кисть в разбросанные пряди, она отозвалась на плач стоящего потерянным произведением у груды глины, что не хотел отныне застывать. — Конечно, сможешь, — пройдясь по шее вниз, Гермиона прислонилась лбом к бьющейся вене.
Ощущая трепет крови у ресниц и сквозь кишащий гул своих артерий, она желала лишь изгнать тот миг, в котором день его рождения стал днем безжизненных следов, оставленных кем-то заранее на синих пальцах; она желала, чтобы тот исход, что предрешен, был переписан ими; она желала, чтобы все созвездия, унявшие свой цвет, вновь приподнялись в восхищенном для него почтении; она желала, чтобы свет вновь загорелся в нем.
— Перестань пытаться дать мне то, о чем я не просила, — обжигая уже распалившийся огонь, пробормотала Гермиона. — Я знаю, что ты боишься, и я тоже боюсь, — оставляя след на старой ране, она вновь глушила чей-то немой крик. — Но ты не имеешь никакого права закрывать мои глаза только потому, что опасаешься увидеть в них свой страх.
Приподнимаясь выше, Гермиона обхватила надломившийся от груза череп.
— Не заставляй меня вновь ощутить себя потерянной в том месте, где я наконец нашлась.
— Грейнджер, — рвано выдыхая звуки, он зажмурился. — Я умру в конце концов.
— Хорошо, — мазнув большими пальцами по скулам, Гермиона отдала давно закрепившуюся душу за другой конец сидящему напротив Драко. — Тогда я умру вместе с тобой.
— Блять, перестань! — мгновенно расчехлив пылающее серебро, он в бесконечный раз разрезал чье-то горло; в бесконечный раз пытался надорвать укоренившуюся нить, поросшую мечтами; поросшую неясным, но таким знакомым сном, что он пытался каждый раз согнать в печали.
— Моя жизнь и так будет неподвластной мне лотереей, Малфой, — сталкиваясь с беззащитной злобой на его глазах, проговорила Гермиона. — Ты знаешь срок, который проживают мне подобные.
— Хочешь его укоротить? — плевался ядом давно брошенный на берег.
Не надо.
Не надо защищаться.
— Я хочу быть счастлива в свое оставшееся время, — прикоснувшись к разъяренному трепещущей рукой, ответила Гермиона. — И я хочу быть счастлива с тобой.
Выплевывая воздух, Малфой вновь откинулся назад, забрав потухшие зрачки.
— Твоя палочка все еще рядом, Драко, — едва слышно сказала она. — Я хотела бы узнать о принятом тобой решении.
Опустевшим янтарем уставившись в затихшее пространство, Гермиона попыталась закрыть разум.
Кап.
К ногам Прекрасной Любви…
Кап.
Вибрируя под ребрами черным узлом, холодный пар протаптывал узор на онемевшем теле.
Кап.
Кладу этот жалкий венок из полыни…
Кап.
Застывшей пеленой упав на пройденные дни, все запахи увядших лепестков исполнили свои мотивы, разгоняя пепел по окаменелой плоти вновь.
Кап.
Которая сорвана мной в ее опустелых садах…
Кап.
Интересно, как бы сложилась ее жизнь, не получи она письмо из Хогвартса? Не родись она волшебницей; не узнай она о мире, что сейчас ее укрыл.
Какой бы была ее жизнь?
Она никогда бы не подружилась с Гарри и Роном; она бы никогда не узнала о возможном волшебстве и мире магии; она бы никогда не обрела проклятие, бушующее в венах; она бы никогда не встретила его.
И Живоглота…
Живоглота бы тоже у нее не было.
Возможно, Гермиона бы училась в Оксфорде или переехала и выбрала для себя Йель.
Она смела надеяться, что поступила бы туда.
Она жила бы в общежитии почти точно так же, как здесь; общалась со своими сверстниками. Наверное, у нее даже мог бы быть парень.
И вокруг бы не было гнетущего навеса предстоящего сражения; мир не искрился бы стоящей перед ней войной, в которой ее руки обессилены и порваны все сухожилия.
И все вокруг дышало бы обычным днем, перетекающим из одного унесшего в ночи для луны солнца в восходящее другое; и все вокруг было бы точно так.
Интересно, ей бы снились сны о другом мире?
Интересно, ей бы снились сны о нем?
— Обещай мне… — плохо настроенный и переживший не один момент беззвучных восхищений старый инструмент разнесся голосом по обернувшимся в слова, упавшим буквам. — Обещай, что, когда придет время, ты не станешь идти за мной, — уронив последний звук, он заикнулся. — Куда бы я ни пошел и что бы мне ни пришлось сделать, — шумно выдохнув, Драко все еще смотрел не на нее, продолжив изливать неутихающую песню, — ты выберешь себя и свою жизнь и будешь жить ее долго, — почти сквозь зубы выдавил из себя Малфой. — Обещай.
— Нет, — заставляя его впиться взглядом, отрезала Гермиона.
— Обещай, — прорычал он, подаваясь вперед, как бросившийся на свою добычу хищник.
Жаль, он не учел тот факт, что в клетке больше нет решеток.
И жаль он не учел, что добычи тоже нет.
— Я не дам обещание, которое не смогу сдержать, — ровным тоном сказала Гермиона.
— Грейнджер, — оставаясь разъяренным рыком посреди привыкших к реву, Малфой кинулся вперед, сомкнув дрожащую ладонь на ее локте.
Придвинув Гермиону к себе, он вновь оскалился, обнажив зубы.
Сквозь кишащий гул бьющихся в поединке слов, оставшихся потоком воздуха на теле, Драко отчаянно вцепился в Гермиону пальцами и испарившимся, утратившим все свои споры ядом, к которому с недавних пор у нее иммунитет.
— Пожалуйста, — вновь оторвав шатко скрепленную частицу, уязвленным шепотом оставил Малфой. — Пожалуйста.
Склоняясь своим лбом к ее, он крепче сжал трясущиеся пальцы, впившиеся в ее плоть.
— Драко, — осторожно прикасаясь к хрупкому созданию, вновь плавно обретающему свет, Гермиона потеряла онемевшую ладонь в своих любимых прядках. — Давай будем давать друг другу обещания по мере изменений, ладно?
Робко поглаживая прирученного дракона, она выдыхала на его лицо.
— Сейчас я обещаю тебе, что все будет хорошо, — в который раз вынудив его дернуться, проговорила Гермиона.
Оседая теплым привкусом всех грез, несмело возвращающих утерянные мысли, Драко шумно обдавал малиновыми парами застывшее лицо.
— Блять, Грейнджер, — сдавленно прошептал он, отнимая от нее ладонь.
Уронив оставленную кисть в проем между их тел, он тяжело сглотнул, отрываясь лбом от Гермионы.
Кап.
Какие мысли в голове у человека, что летит с обрыва вниз?
Кап.
В какую из секунд он пожалеет?
Заставив ее кудри покачнуться, Драко без слов призвал обратно палочку, теперь покоящуюся в его руке.
Она не сможет посмотреть ему в глаза.
Не в этот раз.
Уставившись потухшими зрачками на натянутую ткань смявшихся брюк, она вновь до боли прикусила губы.
Кап.
У Гермионы в шкафу все еще висел его пиджак.
Наверное, ей стоит сказать Малфою, чтобы он забрал его, если он сотрет ей память.
Странно будет обнаружить у себя в вещах неизвестный мужской пиджак.
Она определенно захочет узнать, чей он.
Кап.
Грубый осколок льда, на этот раз отчетливее предыдущих, распространил свой минус изнутри.
Интересно, что она будет помнить?
Одинаковые дни в одиночестве?
Обычную школьную жизнь?
Забудет ли она, как пользоваться окклюменцией?
Может быть, он согласится оставить ей книгу?
Но как тогда она попадет к Гермионе в руки?
Кап.
Это чувство тоже было не похоже ни на одно из тех, что она уже испытывала.
Оно почти — лишь почти — немного казалось знакомым, но открывалось совсем не так, как пережитые.
Как будто из груди внезапно вырвали давно застывшее на пике спазма сердце и, покрутив его в руках, засунули обратно — грязное, все еще мертвое, скукожившееся от судороги и ненужное. Оно не билось, не сжималось и не работало, но продолжало медленно испускать гной, стекающий на все еще живое тело; продолжало рассыпать острые иглы, что в начале ощущались лишь игрой; продолжало ждать своего часа, когда сможет отомстить.
Уловив движение его руки, Гермиона плотно сомкнула веки.
Один.
Пожалуйста, сделай это быстро.
Два.
Пожалуйста, не делай.
Три.
Пожалуйста.
Четыре.
Пожалуйста.
Едва пройдясь по напряженному лицу, что-то мягкое коснулось ее кожи, щекоча и забиваясь в нос почти неуловимым, но таким знакомым запахом.
Распахнув осыпанные солью веки, Гермиона мутным взглядом натолкнулась на сидящего напротив Драко с протянутой рукой.
Скосив глаза, она увидела его ответ.
Мерцающая веточка сирени нежным цветом лепестков поглаживала ее щеку.
— Ты уже показала мне его, Грейнджер, — мягко касаясь бархатным оттенком всех лиловых звезд, Драко провел по исказившимся от всхлипа губам мелкими лепестками. — Теперь у меня нет выбора, кроме как насладиться этим моментом до потери света вновь.
— Драко, — сорвавшимся голосом выдохнув его имя, Гермиона ощутила лопнувший в одно мгновение огромный трос, что со всей силы ей ударился в уже раздавленные ребра. — Я ненавижу тебя, — заплакав громче, выплюнула она.
Придвинувшись вплотную, Малфой подал подрагивающие плечи на себя, обняв трясущуюся Гермиону.
Схватившись за рубашку, она вцепилась в нее пальцами до боли, рвано всхлипывая в его грудь.
— Я ненавижу тебя, Драко, — сквозь плач выдавливала она, повторяя снова и снова. — Ненавижу.
В очередной раз плача на его руках, она оплакивала все опавшие от боли листья; все утратившие цвет, увядшие от ее соли лепестки, пытавшиеся зародиться раньше; все отданные немым крикам полночи и все отобранные утра; все сжатые рассветы и закаты в серебре, в такой короткий срок обретшие сияние; все скомканные дни и кислые без вкуса ягод ночи, в которых все созвездия на небе больше не горели для нее.
Когда ее кулак разжался, обессиленно упав куда-то рядом, прошло, по ощущениям, не меньше получаса.
В затихшем вое двух дыханий комната наполнилась лунным сиянием пришедшей темноты.
Чувствуя легкую ладонь, перебирающую кудри, Гермиона глубоко вдохнула, возвращаясь в неизвестный новый мир.
Слегка приподнимая голову, она столкнулась с беспокойством на серебряных следах, смотрящих на нее немыслимым по красоте отсветом.
Он мог бы без зазрений совести забрать ее себе в любом из измерений и убить, если позволит прикоснуться; она сама в любом бы из миров пошла за ним, чтобы увидеть его красоту, пьянящую запутанные мысли.
Ни одну песнь не пропоет Сирена так, как он зовет одним лишь блеском ледяных лучей проследовать за ним на глубину морского дома; ему даже не нужен зов и жертва не нужна — но она следует и верит; она без раздумий отдает не только плоть.
Осторожно поднося ладонь к ее лицу, как если бы он ожидал, что Гермиона оттолкнет его или захочет увернуться, Драко неуверенно заправил хаос спутанных волос за ухо.
Перехватив запястье, она медленно скользнула вверх, заставив его отстранить от себя руку.
Заметив вспышку страха в глазах, она медленно переплела их пальцы, выбивая облегченный выдох.
Сжимая крепче, Гермиона подняла сплетение их рук наверх, рассматривая связь.
Улавливая ртутный блик, следящий за ее движениями, она ответила на его взгляд.
— Что… — почти неслышно выдохнув, он оборвался. — Что теперь? — растерянно спросил Малфой.
Щемящий свист в едва подрагивающем и заново ступившем сердце разлил по коже россыпь маленьких мурашек, оросивших и его давно застывшее без солнца тело.
— О, — прочистив горло, отозвалась она. — Ну, для начала, я все еще жду, какие вкусы ты почувствуешь у леденцов, — скользнув большим пальцем по его ладони, пробормотала Гермиона. — А еще ты мог бы пригласить меня на свидание, — пожав плечами и опустив сплетение их рук, бросила она.
— Пригласить тебя на свидание? — сильнее сжав ее ладонь, он подал Гермиону на себя.
— Ну, знаешь, так обычно делают.
— Надо же, — склоняясь ниже, пропел Драко. — Никогда бы не подумал.
Столкнув две пары распаленных глаз, они оба оказались посреди неясного пространства, еще не зная, как на новом месте сделать шаг.
Ослабив хватку и неспешно выпутавшись, Драко поднес бледнеющую кисть к ее лицу.
Мазнув костяшками по высохшим щекам, он мягко обхватил ее за подбородок и поднял к себе, двигаясь ближе.
Замедлившись на несколько секунд, он прошелся по губам, что приоткрылись в немом вздохе, большим пальцем.
Наклонившись, Малфой коснулся пряным вкусом ее лба, роняя поцелуй.
— Уже поздно, — отстраняясь, прошептал он. — Тебе нужно отдохнуть после всего, что было, — поджимая губы, он с плохо скрываемой виной в словах начал вставать, попутно поднимая Гермиону на ноги.
Стоя друг напротив друга и смотря в слегка запыленные зеркала, они оба изучали чьи-то лица, неожиданно, но так желанно, появившиеся под луной.