Глава 22 (2/2)

Малфой сидел за своим привычным местом, безучастно ковыряясь в блюде.

Подняв глаза, он натолкнулся на ее стоящую в дверях фигуру, что смотрела прямо на него.

— Гермиона? — появившись справа и слегка задев, Гарри заставил ее разорвать контакт.

— Извини, — тут же отходя с прохода, отозвалась она. — Вспомнила, что забыла сдать эссе по чарам, — нервно усмехнувшись, оправдалась она.

Он понимающе ей улыбнулся, следуя к гриффиндорскому столу.

Сбросив в себя пищу и ради приличия просидев еще несколько минут, Гермиона пожелала приятного аппетита всем, кто был рядом, и вернулась в Башню.

Зачем Малфой позвал ее в Выручай Комнату после отбоя?

Он ведь не собирался в самом деле заниматься с ней сегодня окклюменцией? После его состояния ему как минимум несколько дней желательно было вообще не напрягаться. Зачем он позвал ее?

Стоя в темном коридоре через несколько часов, она все еще не знала об ответе.

— У Гарри есть Карта Мародеров, — почувствовав позади себя движение и присущий только Малфою — знакомый — запах, сказала Гермиона едва слышно. — Она показывает местоположение всех находящихся в замке, — выдавила она хрипло. — Я вспомнила об этом только сейчас. Если он посмотрит на Карту в неподходящий момент, то увидит нас вместе.

— А ты бы очень этого не хотела, верно? — обдавая теплым дыханием ее волосы и упираясь грудью в напряженные лопатки, тихо спросил Малфой. — Чтобы он увидел нас вместе.

— Он думает, что ты Пожиратель.

— Неужели? — наклоняясь ниже и почти касаясь ее мочки, выдохнул Драко.

— Он видел тебя в «Горбин и Бэркес», — шевеля одними губами, произнесла она. — С твоей тетей.

— Интересно, — выпуская воздух прямо в ее ухо, промурлыкал Малфой.

— Он сказал мне об этом в сентябре, — нервно сглатывая, дополнила Гермиона. — Я сказала, что это невозможно.

Почувствовав, как Малфой едва ощутимо прикоснулся к ее волосам, убирая их назад и открывая шею, она дернулась, когда холодный воздух полоснул по голой коже.

Наклонившись еще ниже, он оказался прямо у изгиба, почти опуская губы на открытое секундой ранее пространство.

— Что ты думаешь теперь, цветочек?

Не успев дополнить звуками свой судорожный вздох, Гермиона вместе с Драко обратила взгляд на рябь, что появилась перед ними.

Обходя ее и открывая дверь, он показал жестом ступить внутрь.

Оказавшись в новой комнате, Гермиона пораженно замерла.

— Почему здесь появился рояль?

Они стояли посреди темного зала, что походил на танцевальный и привлекал к себе внимание укрывшимся в углу большим роялем.

Больше в комнате не было ничего, за исключением длинной банкетки около блестящего инструмента.

— Ты играешь? — недоверчиво спросила она, развернув свой профиль на нахмурившегося Драко.

— Да, — поджав губы, выдавил он.

— Хочешь сыграть? — робко поинтересовалась Гермиона.

— Не особо, — поведя головой, он безразлично бросил.

Обманщик.

Сдержав уголки, она медленно прошла вперед и не спеша уселась перед клавишами.

Вспомнив свои незаконченные три года музыкальной школы в детстве, Гермиона опустила пальцы на гладкую поверхность.

Через полторы минуты ее попыток вспомнить менуэт Моцарта Малфой не выдержал.

— Салазар, Грейнджер, прекрати издеваться над инструментом.

Скрыв улыбку, она с невинным видом обратилась на него.

— Маэстро покажет, как нужно обращаться с ним?

Он смерил ее едким взглядом, подходя вплотную и присаживаясь на длинную банкетку рядом с ней, когда Гермиона подвинулась, уступив место.

Задержав зрачки на несколько секунд, Драко шумно выдохнул, поднимая кисти вверх и опуская их, чтобы извлечь свой первый звук.

Комната наполнилась тихой мелодией, что вытекала нотами из его пальцев, падая на клавиши и обретая тон.

Летний дождь в оставленную ночь стучался по фигуре, омывая теплой жидкостью прилипшую к разгоряченному от ветра телу одежду.

Заходя в беседку, скрывшуюся посреди большого сада, она замерла, заметив юношу, что возвышался в тишине.

Обернув ее в туман серебряного света, он подал руку, пригласив ее войти.

Испугавшись, она бросилась на выход.

— Не убегай от меня!

Оказываясь в зелени и мчась по воздуху со всех возможных сил, девушка почувствовала руку на своем запястье, которая остановила ее шаг.

Ощутив адское пламя на лодыжке, она медленно перевела глаза к ноге, что наливалась ядом.

— Гесперия.

Оседая тихим шелестом и замедляя пальцы, музыка перетекла в привычную им тишину, оставив в воздухе свой запах.

Драко перевел дыхание и опустил ладони вниз.

Ей показалось, что он выглядел слегка смущенно.

— Это очень красиво, — с придыханием сказала Гермиона. — Кто это? Я никогда не слышала.

Она увидела, как дрогнула его рука, прежде чем он успел сжать пальцы.

Догадка промелькнула в голове, когда она уставилась на Драко.

— Ты сам это сочинил?

Едва заметно дернувшийся уголок ей дал ответ без слов, которые он не жаждал выпускать.

— Малфой! — восторженно вскрикнула Гермиона, ухватив его запястье. — Это так красиво. Ты очень талантлив, — сталкиваясь с загоревшимся огнем в его глазах, что тот пытался потушить, она слегка осыпалась румянцем, когда он опустился взглядом на ее лежащую на нем ладонь. — Ты… Ты мог бы стать музыкантом, — отнимая руку от него, робко дополнила она.

Он грустно усмехнулся.

— Скажу об этом Темному Лорду.

Чьи-то зубы у нее в лодыжке.

— Это когда-нибудь закончится, — едва слышно сказала Гермиона.

— Я в этом не уверен.

Вперив в нее серебро, поросшее смирением и горем, он снова выстрелил в упор.

Заметив неожиданную рябь, они перевели зрачки на сгусток магии, начавший вырисовываться чем-то, привлекающим их вид.

Едва цветя и розовея бледным тоном, разрастаясь вширь, на крышке старого рояля стала прорастать сирень.

Тяжело сглотнув, Малфой вымученно усмехнулся.

— Сирень, — прошептала Гермиона.

— Сирень, — ответил он, обращаясь взглядом на нее.

Оторвав свой взор от лепестков, Гермиона оказалась в пропасти, где несколько секунд назад было оставлено навеки дно.

Воздух вокруг них пропах цветочным ароматом, который заполнял сжимавшиеся легкие, перекрывая спертый кислород, витавший между тел.

Она могла бы ощутить его подобно волнам океана, подняв ладонь и проведя по смятому пространству.

Она могла бы чувствовать бледнеющие капли на своей руке, что обожгли бы кожу.

Она могла бы погрузиться в сон, который с каждым вдохом таял.

Она могла бы навсегда остаться в нем.

Подавшись вперед, Гермиона прижалась к его вкусу.

Он ощущался ледяным потоком воздуха и самым теплым светом, что обугливал трепещущие пальцы, проникая солнечным лучом.

Малиновые.

Он был как пряная малина с эвкалиптом.

Держа свои глаза во тьме, Гермиона выдохнула в его губы, разомкнув свои, когда почувствовала руку на затылке.

Драко не отвечал на поцелуй, и в первые мгновения ей показалось, что он собирается ее остановить.

Ладонь, что сжала ее волосы, заметно напряглась, удерживая пряди, прежде чем он резко впился в ее губы, шумно выдохнув и захватив их в плен.

Выпустив в его рот воздух от неожиданного пыла, она предоставила ему карт-бланш.

Гермиона застонала, когда соприкоснулись языки, и он сильнее сжал ее спадающие кудри.

Он целовал ее, как будто он неделями скучал и, наконец, ее увидел.

Он целовал ее, как будто он каждую ночь на звездном небе зажигал желание о ней.

Он целовал ее, как будто он хотел сказать о чем-то.

Он целовал ее, как будто провожал.

С тихим рыком оторвавшись, Малфой прислонился своим лбом к ее, сильнее впиваясь пальцами и тяжело дыша.

— Мы не можем, — заставив ее открыть веки, глухо прошептал Драко.

Он выглядел избитым.

Его лицо было искажено гримасой, как если бы он долго и упорно терпел боль.

— Мы не должны, — выдавил Малфой через зубы, жмурясь еще больше. — Не надо.

— Почему? — выдохнула Гермиона.

Переместив ладонь с ее затылка на лицо, Драко мягко полоснул по ней, отодвигаясь дальше и заглядывая в потускневший рай.

— Я — тонущий корабль, Грейнджер. Ты хватаешься не за того.

Если бы она сейчас сняла кольцо, она бы умерла.

Она бы умерла от концентрации невыносимых для ее разума эмоций, что вибрировали между двух дрожащих тел.

Она бы умерла от их взаимодействия, ведь то, что она видела в нем рябящими глазами, и то, что в ней горело по силе самым мощным и невиданным до этих дней огнем, и так едва заметными шагами наступало на ее живот, проталкивая в глубь.

Кап.

Пожалуйста.

Кап.

Пожалуйста.

— Тогда я согласна потонуть вместе с тобой, — прошептала Гермиона, глядя прямо в серебро.

Он резко втянул воздух, сцепив челюсть, и отвернулся, сжав ладони в кулаки.

— Грейнджер, не надо, — почти не разнимая губ, выплюнул Малфой.

— Драко, — выдохнула она, давясь всхлипом.

— Не надо.

Малфой уронил лицо, опершись на пюпитр лбом.

Он дышал так громко, как если бы бежал от стаи, что пыталась его растерзать.

Все, что она могла почувствовать сейчас, — это затупленное лезвие, нагретое внутри; с каждой секундой, с каждым выдохом входящее все глубже; с каждым звуком, с каждой буквой набирающее градус, замедляющее пульс.

Сирень.

Сирень.

Некогда цветочный запах ощущался догоревшим мхом, что умирал от горя, забиваясь в нос.

— Я все еще должен выполнить свое задание для Лорда, Грейнджер, — жестким тоном сказал Драко, отрываясь от рояля и смотря в ее зрачки. — Надо мной все еще висит этот ебаный меч, напоминая изо дня в день моей ублюдской Меткой на руке, что я в цепях. Я ни на шаг не приблизился к тому, что я планировал. Я понятия не имею, что мне делать дальше, чтобы свергнуть эту тварь, — рычал он тихим свистом, вперив в нее сталь. — Я не имею ни малейшего расклада на свою жизнь, когда мой срок закончится. Конец года — вот мой срок, Грейнджер. Вот вся моя жизнь, — дернувшись, как от удара, Малфой снова сжал ладони в кулаки. — Тебе не нужно это. Ты заслужила жизнь не рядом с безвольным убийцей, длиной в пять месяцев.

— Пять месяцев — красивый срок, — ощущая раскаленные потоки на своем лице, едва слышно сказала Гермиона.

— Грейнджер, — резко оборвав, он впился в нее обозленным ядом. — Для меня это закончится чудесно. Я уверен, что мы найдем, чем нам заняться в это время, — омывая ртутью, Драко оросил ее оскалом. — И по итогу я смиренно выпущу последний воздух и уйду предателем, причем с любой взглянувшей стороны, — опускаясь пальцами на ее кожу, где заметно бился пульс, едко он вставил. — Но тебе придется жить с этим. Тебе придется вспоминать, и я уверен, что твое великодушное сердце не сможет выдержать этого, — наигранно усмехнувшись, он откинулся назад, отняв от нее руку. — Моему призраку не нужна рыдающая девушка, которая будет его донимать.

— Не ври мне, Малфой, — дрожащей кистью смахнув влагу, что безостановочно текла, сказала Гермиона. — Твоя причина не только в этом.

— И в чем же она?

— Ты боишься.

Его взгляд ожесточился, когда он подался на нее.

— Вот как?

— Я тоже боюсь, — глухо выдала она, взрывая звезды на его глазах. — Но я хочу взять все, что я могу от этой чертовой жизни.

— Ты не сможешь сделать этого в любом случае, — шипя на нее злобой, сказал Малфой. — Мы вернулись к началу. Ты не сможешь взять всего, и ты это знаешь.

— Я возьму столько, сколько смогу, — вновь всхлипнув, почти проскулила Гермиона.

— А я не смогу, — ударяя пальцами о гладкую поверхность, он создал ужасный звон, смешав несовместимые по звуку ноты. — Я, блять, не смогу!

— Почему? — рваное рыдание вырвалось из ее груди, когда Драко обратился на нее своей распотрошенной раной.

Она отдала бы свою жизнь в этот момент без капли на раздумья, чтобы никогда не видеть выражение лица, что было у него в эту секунду.

Если бы она могла остановить ту боль сейчас, что была нарисована на его сердце; ту, что отражалась красками на исказившемся лице, Гермиона сделала бы все возможное.

Но это было неподвластно ей.

Их эмоции без всяких ритуалов в этот миг были одним.

— Потому что, блять, ты не заслужила этого, — пробормотал Драко, прикрывая веки и сгоняя соль. — Потому что единственное, что я могу тебе дать, — это свободу.

— Мне не нужна свобода, — тихо ответила она.

— Грейнджер, — ощетинился он, обращаясь на нее, — ты хочешь стать моей второй ахиллесовой пятой? В первую меня уже убили, — тяжело сглотнув, Малфой повел головой. — Я больше не смогу иметь слабое место. Я одно сплошное слабое место. Я больше не смогу.

— Я не хочу быть твоей слабостью, Драко, — негромко сказала Гермиона. — Тебе не нужно меня защищать, я принимаю риски. Я знаю, кто ты, и я осознаю, на что иду, — задыхаясь, говорила она. — Я ничего не жду и ничего не строю. Я так устала жить, пытаясь контролировать все то, что от меня беспрекословно ускользает. Я просто хочу счастья, Драко, — заставляя дернуться и впиться в нее взглядом, отрезала Гермиона. — Пусть оно будет мимолетным. Пусть оно будет недолгим. Но оно будет у меня, — врезаясь в ртутные глазницы ядом, она выпустила пар. — Я предлагаю тебе счастье, Драко.

— Я не сделаю тебя счастливой, Грейнджер, — отводя лицо от ее бликов, он уставился на черный блеск.

Комната вновь обрела начальную картину, унеся цветущую сирень во тьму.

— Тебе для этого не нужно никаких усилий, — негромко сказала Гермиона. — Просто не отталкивай меня. Будь рядом, и я буду счастлива, — ощущая спазмы в сердце, она развернулась на него. — С тобой.

— Кто сказал тебе, что в этом случае счастье возможно для меня? — бросив стальным голосом перед собой, спросил Драко.

— Ты не знаешь этого. Ты не знаешь того, что сможешь получить, если не попробуешь.

Устало опустив свой профиль, он вымученно выдохнул, смотря куда-то в пол.

— Счастье в неведении, Грейнджер. Не зная, ты не сможешь потерять.

Оставляя колотые раны у нее в груди, он звуками ей нажимал на горло.

Ре.

Ре.

Ми.

Фа.

Ре.

— Испытав один раз и лишившись, будешь всю жизнь желать того, что больше не получишь, — продолжая медленно перебирать по одной ноте менуэт, сказал Драко. — Тешиться воспоминанием, которое убьет, забрав всего тебя в итоге и заставив пожалеть, что это было. Не тебе ли знать об этом, Грейнджер? — едва скосившись взглядом на нее, Малфой спросил, не ожидая ответа. — Я лучше буду жить во тьме, чем один раз увижу свет и вновь ослепну. Это причинит мне меньше боли, чем осознание того, что у меня не может быть иначе.

— Но ты увидишь его, — срывающимся шепотом произнесла Гермиона. — Это мгновение будет у тебя. И оно будет длиться до конца.

Соль.

Фа.

Ми.

Фа.

Соль.

— Я буду всю оставшуюся жизнь желать его и не смогу получить. Это мучение сильнее того мимолетного момента.

— Бывают моменты, что стоят всех мучений.

Останавливая пальцы, Драко опустил ладони вниз.

— Бывают, — забирая весь сгоревший воздух, он поднес бледнеющую кисть к ее лицу. — В сказках, — проводя костяшками по дрогнувшей щеке, он стер обессиленные слезы.

Задохнувшись и прижавшись к его коже на мгновение лицом, она сжала веки, перекрыв весь свет.

Распахнув их через силу, Гермиона вперилась в него.

— Тогда сыграй мне, — выдавила она, разрывая нить. — Сыграй мне о том, чего мы не сможем получить.

Гермиона видела, как он, подобно ей, остановил дыхание, сжав челюсть до хруста и ходящих желваков.

Охладив ее лицо остекленевшим взглядом, Драко резко обернулся на рояль.

Сделав два распотрошенных вдоха, он ударил инструмент.

Услышав его выбор, Гермиона зарыдала в голос, прикрыв рот рукой, чтобы не дать себе испортить музыку, которая должна была стать жизнью, что они могли бы в неизвестной сказочной реальности иметь.

Она плакала навзрыд солями, что стекали по лицу, пока подпрыгивающий от размашистых движений Малфой плакал тем, что наносил удары по блестящим клавишам, забрав их звук.

Никогда.

Больше никогда она не сможет слышать его вновь.

Грязными ногами кто-то гадко танцевал, топча соцветия и поднимая пыль.

Сирень завяла.

Аорта расслоилась, останавливая стук.

* Произведение, что играет Драко в первый раз, — Hania Rani — Trip to Ireland.

** Миф, что представляет Гермиона, — Эсак и Гесперия.

*** Произведение, что играет Драко в финале, — Скрябин «Étude in D-sharp minor, Op. 8, No. 12» (рекомендую в исполнении Горовица).