Глава 7.1 (2/2)

Его лицо было суровым и закрытым, как будто он был крайне раздражен тем фактом, что ему вообще пришлось здесь находиться рядом с ней.

— Не поделитесь, каким образом вы оказались на пороге смерти? — произнес он, глядя на нее.

— Я ничего не помню, — едва слышно ответила Гермиона.

— Даже того, ради которого практически расстались с жизнью?

Ее легкие мгновенно оросило снегом, заставив задохнуться и до боли сжать стакан, который должен был от ее хватки точно раскрошиться.

— Я… не понимаю вас, профессор. Я же сказала, что я ничего не помню.

— Мистер Малфой в последние дни на удивление прекрасно выглядит, — прищурившись, он едко протянул. — Удивительное совпадение, не правда?

— Дни? Сколько… Сколько времени я была без сознания? — Гермиона в панике начала осматриваться по сторонам, ища хоть каплю информации о том, что она потеряла.

— Четыре дня, мисс Грейнджер.

— Четыре?

Его глаза сверкнули, и в них она отчетливо увидела налившуюся злобу.

Да, теперь там точно была злоба.

— Вы идиотка, — прорычал он. — О чем вы думали? Или вы разучились читать? Ваши силы не подчинены настолько, чтобы использоваться в исцелении, даже в добровольном. Вы живы до сих пор только лишь потому, что я не спал в ту ночь и смог помочь вам.

— Это вы нашли меня?

— Мистер Малфой принес вас.

Ей снова стало холодно.

— Мистер Малфой?

— Прекратите, мисс Грейнджер. Мы оба знаем, что вы прекрасно помните.

Ее глаза расширились, когда она мгновенно поняла.

— Вы были в моей голове? — задохнувшись в ужасе, она с трудом из себя выдавила звуки.

— Я, кажется, уже упоминал, что ваше состояние было едва ли различимо с трупом.

С трупом.

Которым почти стал тот идиот, благодаря которому она сейчас вела этот приятный разговор.

Снейп был прав.

Конечно, он был прав.

Но тот факт, что Снейп рылся у нее в мозгах, заставил Гермиону леденеть от ужаса.

Конечно, ему нужно было все узнать, чтобы помочь ей.

Но что он видел там?

Почему злился?

Неужели он бы так расстроился, если бы она умерла?

— Что вы сделали?

— Нуждаетесь в инструкции на случай, чтобы повторить?

Она почувствовала жгучую усталость, камнями ссыпающуюся по сдавленным вискам.

— Что вы сказали остальным?

— Имеете в виду, что я соврал вашим друзьям о том, почему их дражайшая подруга, возможно, больше не спасет их зад?

Она впервые слышала, как всегда мертвенно спокойный или, вернее, пассивно-агрессивный, но в то же время неизменно держащий себя в руках, профессор Снейп ругается подобным.

Кажется, он правда очень злился на нее.

Но почему?

Почему он так на нее злился?

— Не было нужды им врать. О вас не спрашивали ваши преданные лица, — столкнув ее в очередной капкан, отрезал Снейп. — Декану Гриффиндора я сообщил, что вы больны.

— Спасибо, — прошептала Гермиона.

Он громко фыркнул, смерив ее гневным взглядом, и, развернувшись, вышел из больничного крыла, оставив ей лишь принесенный запах и ледяное сердце, сшитое им одной ночью по разрезанным кускам.

***</p>

Заверив Помфри, что она совершенно точно будет соблюдать постельный режим еще несколько дней и не станет перенапрягаться, она вернулась в свою Башню.

Наскоро приняв душ и переодевшись в форму, она взглянула на часы, поняв, что еще были шансы посетить древние руны, которые стояли совмещенными после обеда.

Совмещенными со слизеринцами.

Судя по тому, что это он ее принес, он жив.

И судя по словам, что он на удивление прекрасно выглядит, с ним даже может быть все хорошо.

Что он скажет ей, когда увидит?

Что скажет она?

Выйдя из Башни, она направилась в сторону класса.

Гермиона почти дошла до лестницы, когда почувствовала, что ее запястье обожгло огнем, и чьи-то руки грубо затащили ее в угол, припечатывая в стену.

— Что…

Она даже не успела толком запаниковать, как темный силуэт закрыл ей рот и привалился сверху.

— Какого хера, Грейнджер? Не желаешь объясниться? — прорычал ей разъяренный Малфой, выпуская из хватки и отодвигаясь на два шага.

Гермиона нервно заморгала, вглядываясь в темноту, и сжала пальцами сместившуюся юбку.

— Малфой?

— Десять баллов Гриффиндору. Объясняй.

— Что тебе объяснить, Малфой? Не мог договориться о встрече, как нормальные люди? Обязательно было затаскивать меня сюда?

— О какой, блять, встрече, грязнокровка? — он подлетел к ней за секунду, снова оказавшись рядом, и распалил лицо своей ни капли не прикрытой злобой.

— Малфой, отойди от меня, — она пыталась оттолкнуть его, но это было все равно, что оттолкнуть бетонную постройку.

— Не прикасайся ко мне! — заорал он ей в лицо и отряхнул ее запястья.

— Не подходи ко мне, и я не стану к тебе прикасаться, идиот!

Гермиона была в бешенстве не в меньшей степени, чем он.

— Что-то тебя это не сильно остановило в прошлый раз, — промурлыкал Малфой, наклоняясь ближе. — К тебе никто не подходил, ты сделала это сама, — его глаза сверкнули еще большим гневом, и он поставил руки по бокам от нее на стену, заключив ее без права на побег. — Повторяю еще раз — объясняй.

Гермиона тупо уставилась на него, пытаясь разглядеть того беспомощного, сломленного парня, скрытого под толстым слоем злобы, обороны и тоски.

Неудивительно, что он так разозлился после случившегося.

Гермиона не была уверена, что кто-нибудь еще удостоился этой мнимой чести лицезреть его в момент настолько сильной уязвимости.

Возможно, если бы это был кто-то другой, а не она, ему не просто бы не помогли, а сделали бы только хуже, подойдя и с радостью толкнув.

Она до сих пор не могла объяснить себе, почему она сделала это: почему рискнула и пошла; почему продолжила, когда почувствовала, что еще мгновение и будет поздно; почему чуть не погибла, но не сожалела; почему бы повторила вновь?

— Ты оглохла, блять? — Малфой со всей силы приложил кулак о стену в паре сантиметров от ее лица, и Гермиона вздрогнула.

Она резко откинула его руку в сторону и вырвалась из его клетки.

— Не смей общаться со мной в таком тоне, Малфой. Я тебе не твои собачонки, беспрекословно подчиняющиеся приказам. Хочешь объяснений? Успокойся и приди в себя, — Гермиона дышала через силу, тыкая по направлению к нему расправленной рукой. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать, когда ты перестанешь так себя вести. Жду тебя в твое обычное время на Астрономической Башне. Если ты не настроен на нормальный диалог, можешь не приходить.

Она решительно развернулась, махнув кудрями, и зашагала туфлями по коридору.

Ей был срочно нужен воздух.

Ей был срочно нужен воздух.

Что только что произошло?

Образы, мелькавшие в ее сознании и запертые очень глубоко, несмотря на убеждения и безопасность, вырвались наружу в тот момент, когда он саданул так близко и внезапно рядом с Гермионой.

Она была уверена, что Малфой не ударил бы ее.

Откуда она это знала — неизвестно, но она была убеждена, что он бы так не сделал.

Но…

Было такое ощущение, как будто подобное происходило раньше.

Как будто было что-то, что постоянно ускользало из ее сознания, но рисковало появиться вновь.

Триггер.

Вот что это было.

Только триггер для чего?

— Ай! Гермиона!

В ее плечо внезапно врезались зеленые глаза, прикрытые очками.

— Гарри! Прости… Я не увидела тебя.

— Да, я заметил, — поправив съехавшие стекла, друг оглядел ее с волнением в глазах. — Как твое здоровье?

Снейп ей соврал?

Они узнавали о ней?

— Ты так неожиданно пропала. Мы подумали, что ты, возможно, заболела. Но не стали беспокоить тебя, — нервно замявшись, сказал ей Гарри.

Это было правильно.

Хорошо, что они поступили так.

Она сама их оттолкнула.

Гермиона саморучно закопала все возможные пути на их восстановление.

Они и не должны были ей интересоваться.

Не после того, как она себя с ними вела.

Не после того, как ничего не объяснила.

Не после того, как все разрушила.

Одна.

Но почему тогда ей было больно?

— Все в порядке, спасибо. Мне просто нужен был отдых, вы оказались правы.

Гарри натянуто ей улыбнулся, явно не зная, что сказать.

Прости меня, Гарри.

Надеюсь, ты когда-нибудь меня простишь.

— Ну, я пойду. Заходи к нам в Башню, мы всегда тебе там рады, Гермиона.

Вот бы сейчас к ней кто-нибудь все то, что она сделала для одного придурка, тоже применил.

Куда эмпаты выгоняют свою боль?

Какими способами можно от нее избавиться?

Где руководство по тому, как ей помочь себе, а не всем тем, кто в ней неистово нуждается?

Как она может помогать, когда отчаянная помощь нужна ей?

— Конечно. Я обязательно зайду.

Он кивнул, прекрасно понимая, что это лишь очередная ложь.

— Будь осторожна, Гермиона, — добавил он серьезным тоном и, громко выдохнув, приблизился вплотную. — Я не отказываюсь от своих слов.

Она нахмурилась.

Годрик, она совсем забыла.

Нет.

Этого не могло быть.

Не могло?

Нет.

— Гарри… Мы же обсуждали это, — едва выдохнув из себя слова и замерев в ожидании его ответа, она проговорила.

— Я убеждаюсь в этом с каждым днем, Гермиона.

Она резко подняла свои глаза.

Убеждается.

Он не сказал, что точно убежден.

Значит...

Значит, это неправда.

— Ты видел его руку?

Он молчал.

Не видел. Значит, не видел.

Его боль.

Отчуждение.

Попытка суицида.

Нет.

Болезненный вид.

Попытка суицида.

Боль.

Боль.

Нет.

— Это лишь вопрос времени, Гермиона. Я был уверен в этом с самого начала, и с каждым днем он лишь доказывает мои мысли.

Он бы не сделал этого.

Мерлин, ей даже в голову подобное бы не пришло.

— Давай будем надеяться на лучшее, Гарри.

Он странно посмотрел в ее блестящие глаза, но воздержался от ответа, лишь сдержанно кивнув и отступив.

Смотря, как удаляется по коридору ее лучший друг, она надеялась, что тот, кто стал их яблоком раздора, не раздробит ей ее раненое сердце вновь.