Глава XIII: Аркадия (1/2)
Они молча сидели на кухне, внимая движению секундной стрелки часов. Профессор аккуратно ел рыбу и выкладывал мелкие кости на бумажную салфетку рядом с тарелкой. Лиза что–то искала в телефоне, нервно барабаня по клавиатуре и время от времени поглядывая на Сергея Глебовича.
– Что–то не так? – заметил он, нарушив тишину. – Может, я испачкался?
– Нет, – Лиза положила телефон на стол, – всё хорошо. Просто... мне интересно узнать, вкусно ли получилось?
– Очень! Правда, ты немного опоздала...
– В каком смысле?
Профессор не торопясь прожевал, запил крепким чаем и после ответил:
– Рыбный день по четвергам обычно бывает, а сегодня пятница. Но не стоит забывать, что тех порядков давно никто не придерживается, век другой – другие законы. И судили меня, к сожалению, по другим законам.
– Где судили? – испугалась Лиза.
– А Фирсов его знает! – Сергей Глебович, по обычаю, скрестил руки на животе после сытного ужина. – Вот, этой ночью, раз, и дом, будто карточный, сложился. Затолкали, значит, в кресло, и полетели!
– Куда?!
– В суд! Вокруг тьма, зал посреди стоит, и сферы парят. Это все фанера чистой воды, картон, хоть бы спецэффекты получше продумали. Не суть, осудили меня на высшую меру, теперь должен во владениях троицы побывать. Как это будет выглядеть – без понятия.
Растерянный взгляд Лизы остановился на пустом блюдце. Она хотела о чём–то спросить профессора, но резко сменила тему:
– Хотите добавки?
– В тюрьме добавок не положено, – отозвался Сергей Глебович, поставив тарелку в мойку, – а отдыхать пока не запретили. Пойду в комнату.
Он удобно лёг на диване и включил телевизор. Среди изобилия развлекательных программ таковыми являлись лишь единицы. Обилие унылого и «туалетного» юмора перекрывало дорогу стоящим передачам и заведомо определяло аудиторию. Кривляющиеся на камеру подростки пользовались популярностью и затмевали успехи проявляющих интерес к развитию сверстников. Движение против эволюционного пути стало модным, что не оставалось незамеченным профессором и вызывало у него чувство непреодолимой грусти. Каждому поколению свойственно своё время, свои заботы и проблемы, оставленные невнимательными и совершенно эгоистичными представителями прошлого. Что оставит нынешнее поколение будущему – огромный вопрос, ответить на который можно одной краткой фразой: разруху во всем. Сергей Глебович всегда подкреплял эту теорию стремительно развивающимся интернетом. По его мнению, рыться в глобальной помойке с целью найти крошечный обрамлённый бриллиант – заслуга терпеливого и целеустремленного человека. Постыдным этот поступок могут посчитать те, кто сам является отходом и скулит лишний раз, когда содержимое мусорного мешка изучают без его согласия. К сожалению, грязи с каждым годом развозилось больше, мозг в черепных коробках лишь уменьшался и сглаживал за ненадобностью извилины.
– Лизонька! – позвал он. – Подойди на минутку!
– Да?
– Присядь, пожалуйста.
Она почти подошла к креслу, как вдруг Сергей Глебович её остановил:
– Нет! Не рекомендую, иначе руки – хлоп, и в суд полетишь!
Пребывая в ступоре, Лиза вернулась на диван.
– Так–то лучше! – профессор взял пульт и начал переключать им каналы. – Вот, смотри, все разноцветное, в глазах рябит! Это же сколько идиотов взрастает на этом?!
Сергей Глебович остановился на мультфильме, где пёс лаял на стаю кошек в попытке защитить кусок мяса. Сколько бы он не звал на помощь, поблизости так никто и не откликался. Представителей кошачьих становилось больше, и псу пришлось принять единственное верное решение, спасшее ему жизнь – пожертвовать едой.
– Сколько щелкаю, всегда в четыре вечера показывают этот момент! – улыбаясь, рассказывал профессор. – Не знаю, что там дальше с ним было, да и не важно. Суть, надеюсь, ясна?
Лиза развела руками:
– Актёры?
– Именно! Ты представляешь, каких масштабов принимает этот конфликт теперь! Про меня целые мультфильмы создают, метафорично, но зато как мастерски бьют по больному, согласись. Сегодня они сравнивают меня с дворняжкой, завтра с Цербером, а после завтра что?! В речке Стикс будут грязные трусы полоскать, господа клоуны?! Цирк полный! Скоро в ванной под потолком свиньи летать будут, а им...
– Сергей Глебович, – перебила его Лиза, – можно я сегодня останусь у вас переночевать?
– Зачем? – удивленно спросил он.
– Паша опять...
– Павел? – профессор задумчиво отвёл взгляд от экрана. – Можешь не продолжать. Оставайся.
Гнев, охвативший его воспоминаниями дерзких манипуляций троицы, сменился грустью и обреченным на провал желанием помочь лучшему другу. В глубине души Сергей Глебович знал, что их здоровые с виду отношения скрывали за собой жестокость и обман. Побои не оставались им не замеченными: царапины на руке, рана на губе, кровоподтёк на шее. Страсть перерастала в безумие, из которого Лиза, так же как и профессор, не могла найти выхода и совладать с эмоциями. Она не говорила ни слова о квартире, предпочитая даже не заводить разговоров на эту тему. Только сейчас ему окончательно удалось убедиться в том, что они превратились в заключённых с возможностью вольного времяпровождения. Можно выйти на улицу, отправиться в парк, зайти в магазин и вернуться домой. Мнимая воля, красивая картина в грязной и потрескавшейся раме, заложники обстоятельств...
– Лиза, – он достал из стопки газет одну, внутри которой лежало несколько исписанных ручкой листов, – я припрятал своё творчество от посторонних глаз. Карлик пытался украсть, но не нашёл. Смотри.
Сергей Глебович указал пальцем на заголовок «Аркадия»:
– Позволь прочитать тебе притчу моего собственного сочинения. Заранее извиняюсь за возможные ошибки, излагать мысли другим гораздо проще, чем на бумаге.
***</p>
Аркадия</p>
I</p>
На Земле началась засуха. Целые поля подверглись безжалостному истощению от палящего солнца. Казалось, что люди были обречены на смерть. Они молили богов пощадить их, вернуть почве былое плодородие и богатство. И, кажется, боги их услышали.
II</p>
На один ничем не примечательный и поражённый засухой холм, с неба упало зелёное яблоко, из зёрен которого появилась девушка. Своими нежными руками она огородила холм строгим и высоким серебряным забором с вратами, где она начала выращивать по одной яблоне каждый день. Девушка закапывала семена под землю, а затем поднималась с колен и взмахивала рукой, позволяя дереву сразу же вырастать и приносить чудные плоды. Так прошёл один год, пока сад не разросся до самой ограды.
III</p>
Девушка спустилась с холма, пришла к умирающим от голода людям и представилась им Ниной – хранительницей яблоневого сада. Она пригласила всех желающих посетить её владения и взять там столько плодов, сколько человек может пожелать. Люди согласились и поднялись вместе с их спасительницей на холм, где та широко открыла врата и впустила в сад представителей человеческого рода.
IV</p>
Гости сада обращали внимание на Нину, перед чьей красотой невозможно было устоять. Её голову украшала изящная диадема с вырезанными изображениями лучей солнца и двух листьев яблони. Завитые коричневые волосы девушки были закреплены золотой заколкой, длина которых достигала пояса. Её просторное, белое хлопковое платье, подхваченное лентами, элегантно развивалось на ветру. В правой руке она всегда держала зелёное яблоко, как символ жизни и спасения людей.
V</p>
Нина понимала, что её задача заключалась в помощи людям и учению их садоводству. Она отобрала из тысячи людей, живших в саду, сотню изобретательных и умных творцов, чье мастерство могло перейти будущим поколениям. Каждый был рад, что выбор хранительницы яблоневого сада пал именно на них. Эти люди поклялись слушаться Нину и помогать ей во всём.
VI</p>