Глава XII (Лиза): Кораблик? Самолётик! (2/2)
Подперев голову, она ковырялась вилкой в картофельном пюре и неохотно делила говяжью котлету на маленькие кусочки:
– Да что–то совсем аппетит пропал, не знаю.
– Может, проблема кроется в неудовлетворительной оценке по зарубежной литературе? – Сергей Глебович хитро улыбнулся.
– Откуда вы знаете? – удивилась студентка.
– О! Зинаида Николаевна та ещё сплетница, – замявшись, он продолжил, – но, уверяю вас, это осталось только между нами. Никто более о сложившейся ситуации не в курсе.
Лиза разозлилась, отодвинув от себя тарелку:
– Надо же! Ну спасибо и на этом!
– Не обижайтесь, друг мой. Я не хотел вас обидеть. Наоборот, я договорился с преподавателем, и теперь Зинаида готова дать вам шанс исправить оценку.
– Правда?! – обрадовалась она.
– Конечно же! Так что давайте, налегайте на белок и крахмал, а я вам пока расскажу забавную историю из детства как раз о еде.
С приподнятым настроением всё вокруг кажется лучше в разы, чем было до этого. Теперь пюре показалось очень аппетитным, а остывшие котлеты, словно их только что пожарили. Сергей Глебович начал рассказ:
– Так вот. Мама говорила мне, что, будучи несносным малышом, я уже прихотливо относился к еде. Протёртые яблоки терпеть не мог, но мама нашла гениальный способ затолкать их в меня. И знаете как? Потрясающе! Она заметила интересную вещь: когда в моём присутствии говорили о самолётиках, я всегда открывал рот даже тогда, когда вовсе не желал кушать. А вот если говорили о корабликах, то, наоборот, продолжал противиться! Представьте себе!
Эта история позабавила бывшую студентку даже сейчас, спустя много лет. Она постепенно успокаивалась, наблюдая за затихшим профессором в ванной. Его взгляд стал обычным, однако он ещё некоторое время продолжал смотреть в одну точку и медленно моргать. Лиза вышла в коридор и приметила в прихожей большую лужу на тумбе, что успела собраться от оттаявшей рыбы. Вооружившись половой тряпкой, художница знакомыми махами, как по холсту, избавилась от проблемы и отнесла путассу в законное для неё место – в холодильник. В попытке чем–либо занять руки после потрясения, она решила не терять времени и начать тушить рыбу с луком и морковью. Лиза легко управлялась с ножницами, отрезая в раковину плавники и потроша обезглавленные туши с особым хладнокровием – всё для того, чтобы перестать видеть перед глазами только что пережитое. Спустя пятнадцать минут в ванной включилась вода, бойлер на кухне вспыхнул синем пламенем и затих. В мусорный пакет, вместе с хребтами и внутренностями, она выбросила обложку и саму трагедию Шекспира, явно не желая приводить в памяти профессора им содеянное.
– Ради бога, простите меня, Уильям. – Лиза завязала пакет и отнесла его к входной двери.
– Лизонька, ты? – доносилось из ванной. – Ой, предупредила бы, что придёшь, а то я тут мыться затеял!
– Ничего страшного, мойтесь, я пока займусь готовкой!
Профессор пришел в себя, вместе с этим завершился и ужас. Он явно не помнил своего поведения и того, почему клинок оказался в спальне, а книга в туалете. Лиза решила для себя, что это должно остаться в тайне, чтобы лишний раз не напоминать Сергею Глебовичу и не провоцировать его на возможный конфликт.
Однако даже после такого затишья нельзя расслабляться, поскольку буря может снова незаметно подобраться и принести с собой ещё больше повреждений. Лиза набрала номер мужа и собиралась поведать Павлу о том, что явно не придётся ему по душе, и за что ей предстоит ответить сполна.
– Паша, привет!
– Ты что–то хотела?! – строго спросил он. – Отвлекаешь меня, быстрее!
– Сергею Глебовичу стало плохо, я сегодня останусь у него с ночёвкой.
– Хорошо. – спокойно ответил Павел и завершил звонок.
Шум воды прекратился. Подозрительное ”хорошо” прогремело смертным приговором...