Часть 29. Во имя семьи (1/1)

Уже начинало светать, но Сабин по-прежнему сидела у постели дочери, застыв над ней мрачным хранителем. Спину ломило от неудачно выбранной позы, да и ноги стали заметно распухать почти у самой стопы, но женщине было плевать. Сейчас все её мысли занимала Мари, а остальное было не так уж и важно…В общем-то, мадам Чэн понятия не имела о продолжительности действия снотворного, которое вколол Дюпюи, поэтому оставлять сейчас Маринетт в полном одиночестве было всё равно, что бросить трехлетнего ребёнка посреди улицы. Никто не знал сколько по времени займет сам процесс пробуждения и как именно на неё подействует лекарство. Кажется, сосед упоминал что-то о краткосрочной дезориентации и жуткой головной боли, но в действительности ведь никто не знал этого наверняка. У подобных препаратов было невероятно много побочных эффектов, поэтому и выбирать им, собственно, не приходилось…Месье Дюпен тоже ещё не ложился, правда усмирял он свою боль внизу, среди килограммов слоёного теста и литров всевозможных начинок. Новость о смерти Адриана застала его врасплох, когда он помогал Сабин перенести плед из супружеской спальни в комнату дочери. Сначала он и вовсе не поверил в случившееся, но серьезный вид Натали, объявившей журналистам эту страшную новость, не оставлял ему выбора. Адриан, его любимый зять, безмерно смешливый и лучезарный мальчишка, его друг и помощник был мёртв… Нет, пожалуй, это было слишком убийственной новостью, для принятия которой должно было пройти какое-то время.—?Том… —?сверху послышался тихий голос Сабин.Мужчина бросил все заготовки и тут же рванул в комнату дочери.Девушка начинала просыпаться, а может быть, к ней просто стало возвращаться сознание. Её тело всё ещё отказывалось подчиняться, отчего редкие движения напоминали родителям жуткую судорогу.—?Мари, детка, всё хорошо, мы с мамой здесь,?— убирая темную прядь с лица дочери, прошептал Томас.Он до смерти боялся напугать её и вызвать волну вполне объяснимой агрессии. Хотя ещё сильнее он боялся лишь одного?— признаться ей в том, что Адриана больше нет.Сквозь сон, Маринетт скривила бледные губы и что-то невыразительно фыркнула. Её голос походил на болезненный стон и от одного этого звука сердце в груди женщины сжалось.—?Всё хорошо, слышишь? Мы здесь…—?Мама…Глаза брюнетки невольно наполнились сталью и никак не хотели фокусироваться на сидящей позади женщине. Длинные ресницы превратились в чугунные прутья, а опухшие веки и вовсе застыли горячим свинцом над зрачками.—?Мама… Где я? Что с Адрианом? Где Лука? —?прохрипела она, неловко хватаясь за руки Сабин.—?Ты дома, доченька. Мы с папой привезли тебя сюда чтобы ты могла немного отдохнуть.—?Что с Адрианом? —?уже более уверенно повторила Агрест, распахнув затуманенные дрёмой глаза.В комнате повисло молчание. Сейчас было не то время и не то место, когда Томасу следовало бы рассказывать правду, но ведь и лгать взволнованной дочери он тоже не собирался. Она просто не поняла бы такого поступка и наверняка в будущем перестала бы ему доверять. Во всяком случае, мужчина был в этом уверен.—?Папа? Что с Адрианом? Что с моим мужем? —?Мари бессильно приподнималась на локтях, стараясь принять хотя бы подобие сидячего положения, только вот кружащаяся перед ней комната явно портила планы, да и жуткое двоение в глазах вызывало отчётливый тошнотворный позыв.—?Дочка… —?начал издалека Том, но девушка поняла всё без слов, стоило ей разглядеть прозрачные слёзы на щеках своей матери.—?Нет… —?прошептала она, больно впиваясь пальцами в пульсирующие виски.—?Нет, это же не может быть правдой. НЕТ!Лежащий рядом с ней телефон с треском влетел в соседнюю стену, рассыпавшись на горстку острых осколков. Агрест была в ярости, да что уж там, она почти что пылала от злости, сопровождая выброс своих негативных эмоций опасным шипением.—?Мари, дочка! —?попытался успокоить её отец, но девушка с силой отбросила его в сторону и вскочила с постели, словно ощетинившаяся кошка, которой наступили на хвост.—?Он жив! Не смейте мне лгать! Я знаю, что это ложь!—?Но, Маринетт…—?Хватит!Резко отскочив от стены, брюнетка схватила пальцами край рабочего стола. Её жутко мутило, периодически отбрасывая в сторону, но она продолжала стоять на своём, словно что-то незримое вселилось в её разум и стало запугивать побледневших родителей.На миг она замерла, бросив невидящий взгляд на знакомую комнату. Сначала он медленно блуждал по противоположному краю, забираясь в самые дальние уголки спальни, а затем быстро полоснул по силуэту Сабин и непонимающе уставился на Томаса.—?Лука! Где Лука?!Осознание того, что Куффену угрожала опасность в лице старшего Агреста, пришло намного быстрее, чем девушка успела очнуться, но разве сейчас она могла контролировать ход своих мыслей?—?Маринетт… —?хрупкая фигурка матери подплыла к ней откуда-то справа, но девушка испуганно вздрогнула и схватила со стола нож, которым ещё недавно работала с кожей.Противное клацанье канцелярского лезвия объявило о его готовности к бойне и Сабин тут же отпрыгнула в сторону. Конечно, она не верила, что собственная дочь была способна причинить вред ей или Томасу, но инстинкт самосохранения сработал быстрее.—?Ты что? Опусти нож! —?вскрикнул Том, бросившись наперерез одурманенный девушке, за что тут же получил удар в область плеча. По руке Дюпена хлынула кровь, окрашивая его лицо новым приступом страха.—?Где он?! Почему его нет?! ЛУКА! ГДЕ ТЫ? —?нервно позвала она, но парень молчал.—?Я уволила его,?— едва различимо прошептала Сабин, но её голос буквально обжёг Маринетт, озаряя её глаза праведным гневом.—?Ты… Что?—?Я уволила Луку. Его здесь нет.Агрест пошатнулась и взвыла, будто раненный зверь. Словно в тумане, она сметала со стола всё, что когда-то лежало на нём. Куски всевозможных тканей, наброски, эмблема пекарни от будущего передника и даже это чёртово венецианское кружево?— всё полетело на пол, путаясь в ногах невменяемой девушки.Томас с ужасом смотрел на неё, плотно зажимая рукой место пореза. Он откровенно боялся за жизнь собственного ребёнка, но подходить ближе к вооруженной дочери он не смел, поэтому довольствовался лишь мрачными картинами её неконтролируемого психоза.Маринетт сидела на разбитых коленях, сжимая пальцами пряди чёрных волос и что-то тихо хрипела. Её тело, как механический маятник, качалось сперва немного вперёд и затем резко вздрагивало, откидываясь до упора назад. Крупные капельки слёз нещадно окропляли девичьи руки, которые пробивала заметная дрожь, а на мертвенно бледном лице проявилась испарина.—?Вы не могли так поступить… Не могли… —?шептала она, всё ещё фиксируя нож в своей узкой ладони.—?НЕ МОГЛИ! —?злобно взвыла Мари и бросилась прочь, сбивая по пути старинную мебель, которая были заставлены коридоры четы Дюпен-Чэн.Ноги вновь обожгло безудержной болью, неожиданно проявившейся от жутких ударов о вещи, что стояли вокруг. Казалось, разум девушки работал только наполовину, а глаза и вовсе отказывались фокусироваться на определённой картинке. Она бежала вперёд, смутно осознавая, что всё это время хотела добраться до Либерти, но по-прежнему слабо ориентировалась перед собой. Скорее, по наитию, чем при помощи собственных анализаторов, Агрест оказалась на берегу Сены.Сделав очередной шаг, она упала на землю. До Либерти оставалось каких-то четыреста метров…***… —?Мёртв, понимаешь?!Нет, Лука не понимал. Он просто отказывался это понимать и признавать то, как сильно ошибся, решив пересечь границы Парижа. И если раньше, в его фантазиях всегда страдал только он, то теперь по его вине погиб человек! Парень, которого он считал своим другом… Адриан…Куффен неосознанно обернулся, пронзив взглядом лицо своей матери. Анарка стояла чуть позади и потому у неё было немного больше времени на то, чтобы осознать сказанное и постараться принять это как можно быстрее, ведь она знала, как тяжело её сын перенесёт подобную весть. Она сделала вдох и медленно подошла к музыканту, сжав его запястье в ладони.—?Это не твоя вина, слышишь? —?мягко прошептала она, припав губами к распущенным волосам сына.Лука не реагировал. Он просто застыл. Словно мрамор или бездушная статуя из которой выкачали воздух. И без того бледное лицо Куффена приобрело серый оттенок, превратив его в неопознанный труп.—?Мальчик мой, ты не виноват,?— повторила Анарка, едва сдерживая в ладонях его дрожащие пальцы.Наконец, его узкие зрачки дрогнули и безвольно переползли к Сене. Луке вдруг стало слишком холодно и страшно. Не за себя, а за малышку Джул, которая всё это время стояла у незакрытой двери спальни, за мать, которая так не к месту вернулась в Париж, и за Мари, к которой у Габриэля были едва ли не самые обоснованные претензии…На ватных ногах, Куффен спустился в каюту. За эти минуты он не промолвил ни слова, будто все его мысли застыли, образовав плотный бетонный комок, застрявший посреди горла.—?Лука? —?встревоженный голос матери заставил его обернуться.—?Звони Роуз. Вы должны уехать. Сегодня.Анарка знала, что решение сына не подвергалось сомнению. Никогда, а уж тем более теперь, когда жизни Джул угрожала опасность. Они уже проходили сквозь весь этот ад лет так одиннадцать назад. Женщина была слишком умна, чтобы недооценивать разрушительную мощь старшего Агреста. Во всяком случае, он был не лучше, чем этот безбашенный выродок Нат…—?Моё место здесь,?— едва слышно прошептал она, получив в ответ озлобленный взгляд от своего сына.—?Это не обсуждается,?— хмуро выплюнул он.—?Скажи Роуз, я жду её через двадцать минут.Куффен неожиданно встал и направился к небольшому столу, под крышкой которого скрывался узенький ящик. Нащупав в своем кармане связку ключей, он открыл замочную скважину и вытащил оттуда пузырек с десятком сероватых таблеток.—?Мы должны это сделать,?— скорее, себе прошептал он и скрылся за дверью собственной спальни.Краем глаза, он следил за действиями матери, которая нервно набирала номер Лавьян, стараясь скрыться подальше от испытующего взгляда Джулеки. Лука должен был отвлечь её и, кажется, пока прекрасно с этим справлялся. Во всяком случае, он уже с минуту сидел на диване, прижимая к груди плачущую сестрёнку и с нежностью гладил её дрожащую спину ладонью.—?Мы справимся, слышишь? —?уверенно шептал он, утопая пальцами в её волосах.—?Всё будет хорошо, ты же мне веришь?Джулека кивнула, неосознанно закусив нижнюю губу. Ей было страшно, но не доверять словам брата было всё равно, что предать свои чувства, а уж этого она допустить никак не могла. Лука всегда был для неё самой мощной опорой, поддержкой, которая прошла с ней через огонь, воду, и медные трубы. Ведь когда-то давно именно он соединил их с Роуз, доказав запутавшейся блондинке, что только она вправе формировать свою судьбу и предавать ей именно те очертания, в которых она была уверена и ради которых ей хотелось бы жить. Именно он подарил им обеим то невероятное счастье, что до сих пор царило в их паре. Именно он был для матери всем и именно он стал смыслом жизни самой Джул…—?Хочешь, я заварю тебе чай? —?глядя ей прямо в глаза, поинтересовался Куффен.—?Тот самый? С мелиссой? —?оторвав личико от плеча любимого брата, прошептала брюнетка.—?Тот самый,?— печально усмехнулся мужчина и провел подушечкой пальца по щеке младшей сестры.Джулека согласно кивнула, выпустив музыканта из обмякших объятий. Он медленно встал, одарив девушку самым теплым и неизвестным ей взглядом, а затем вышел на кухню.О том, что было дальше, Куффен старался не думать. На автомате он вскипятил чайник, насыпал в большую чашку мелиссы и достал пузырёк. Чёртовы руки отказывались подчиняться, но парень продолжал размельчать таблетки в сероватую крошку, которая почти сразу растворилась в воде, стоило кипятку оказаться на дне фиолетовой чашки. Чашки Джул, которую она всегда выбирала её из ряда других, пусть даже куда более красочных чашек.… —?Ты заберёшь заявление и навсегда забудешь обо всём, что случилось,?— холодные бирюзовые глаза Куртцберга блеснули в затемнённом салоне авто.Где-то вдалеке прозвенел школьный звонок и совсем скоро из здания выпорхнули многочисленные стайки учеников. Это был их последний учебный день перед каникулами и потому они особенно живо обсуждали планы на лето. Кто-то собирался уехать из города и потому усиленно обнимал своих одноклассников, кто-то оставался в Париже и готовился мучиться от безделья, а кто-то… На крыльце вдруг показалась компания Джул.Кажется, они все были счастливы: и сестра, крепко зажимающая в ладошке пальчики Роуз, и забавная брюнетка с двумя короткими хвостиками по бокам, и даже тот зеленоглазый блондин, который почему-то был немного расстроен… Агрест,?— пронеслось в голове музыканта. Мальчишка уже тогда был довольно известной моделью и потому заметно страдал от свалившейся на его плечи работы. А вот стоящая за ним парочка мулатов, кажется, и вовсе не обращала внимания на происходящее, ребята смотрели на экраны своих телефонов, что-то бурно обсуждая и даже слегка переругиваясь между собой.Наконец, Джулека закончила свою речь и они с Роуз попрощались с друзьями. Хрупкая фигурка сестры всё дальше удалялась от школы, приближаясь к нерегулируемому пешеходному переходу, и от этого сердце Луки забилось сильнее.—?Ну так что? По рукам? —?ядовито усмехнулся Натаниэль, протягивая Куффену ладонь.Лука быстро кивнул, вылетая прочь из машины. Он бежал вперёд, не жалея собственных сил. Боль пронзала каждый сантиметр его молодого тела, но он не сдавался.—?Джулека! Стой! —?выкрикнул он, когда до злосчастного перекрестка оставалась всего пара шагов, и девушка обернулась.—?Лука? Ты что здесь делаешь?—?Отбой,?— неестественно улыбаясь, фыркнул в трубку Натаниэль.В тот день, в жизни Куффена вновь прозвучал омерзительный визг тормозов…—?Держи,?— стараясь выдавить из себя вымученную улыбку, произнёс музыкант.Он не хотел, он ведь до одури не желал обманывать родную сестру, хотя прекрасно знал, что девушка не при каких обстоятельствах не покинет Париж, если узнает, что самому Куффену угрожает опасность. Своей упертостью она пошла в мать, а вот Лука унаследовал излишнюю мягкость от горе-отца.Ему было стыдно смотреть в глаза Джул, но иначе она бы наверняка заподозрила что-то неладное. Во всяком случае, отличная интуиция тоже была сильной стороной девушки. Только вот это патологическое беспокойство за брата делало её поистине уязвимой. Лука это знал и потому ему пришлось прибегнуть к самому подлому варианту развития событий?— опоить несчастную брюнетку снотворным. Мерзко, отвратительно, слабо, но разве он мог как-то иначе спасти её от опасности? Нет, конечно же нет…Девушка послушно осушила чашку с травяным чаем и стала слегка оседать. Сначала немного, потом, с каждой минутой всё больше. Это странное головокружение, которое всё ярче дополнялось мышечной слабостью, заставляло её волноваться, открыто приводя к неконтролируемой панике, но в этот раз обошлось, ведь брат всё время был рядом с ней.—?Лука? —?хрипло прошептала она, теряя связь с окружающим миром.Её тонкие пальцы испуганно вонзились в плотную ткань его темной футболки, но комната всё равно покидала пределы затуманенного сознания.—?Всё хорошо, Джул. Всё хорошо,?— протянул Куффен, крепко зажимая сестру в своих теплых объятиях.Девушка почувствовала как что-то горячее обожгло её кожу и растеклось тонкой струйкой по обнажённому плечику.—?Ты плачешь?Язык отказывался слушать хозяйку, отчего её вопрос почти растворился в пространстве, но Лука всё же услышал.—?Нет, что ты… Тебе показалось. Всё хорошо… —?с силой стискивая зубы, прошептал он.Хрупкое тельце уже почти обмякло в его руках, когда в гостиной появилась Лавьян. Она испуганно подлетела к возлюбленной и бойко заговорила, сжав её кисть в своих холодных ладонях.—?Роуз?—?Всё хорошо, слышишь? Я здесь. Мы просто немного попутешествуем вместе, а через пару месяцев вернёмся обратно. Тебе понравится, я обещаю. А пока спи, любовь моя, спи…Тихий шепот Лавьян отрезвил музыканта и он с силой прижал к себе фигурку сестры. Его руки дрожали и он уже открыто рыдал, не скрывая своих мрачных эмоций. Боль, страх и необъяснимая ненависть к самому себе захватывали душу музыканта, как единое целое, опьяняя его разум той разрушительной злостью, что спала глубоко внутри на протяжении долгих лет.—?Прости… Прости меня, Джул… —?хрипел он, всё больше путаясь в мягких локонах младшей сестры.—?Прости, но я не мог поступить иначе. Боже, Джул…—?Нам пора,?— произнесла Анарка, слегка коснувшись плеча любимого сына.Лука нервно замотал головой и поднялся с дивана. Мягко подхватив на руки спящую девушку, он вышел на улицу и спустился к дороге. Мгновения, которые сливались в вереницу бесконечных секунд, потраченных Куффеном на то, чтобы загрузить брюнетку в машину, показались ему целой вечностью, но Лука не хотел, чтобы они заканчивались так. Скорее наоборот, он всецело желал как можно дольше простоять здесь с любимой сестрой и хотя бы в последний раз взглянуть в глаза матери, только это было небезопасно. Он знал это и потому нехотя захлопнул дверцу машины, прижав к груди дрожащую мать.—?Я люблю тебя.—?Я знаю, сынок. Очень скоро мы встретимся вновь... Не смей отворачиваться! Посмотри на меня, слышишь?! А теперь поклянись, что мы ещё сможем увидеться... —?хриплый голос Анарки доставил Луке жуткую боль, но он сумел вовремя собраться и натянуто улыбнулся.—?Поклянись, Лука, иначе я никуда не уеду!—?Клянусь,?— глухо произнёс музыкант и скрылся на расшатанном мостике Либерти.