Глава 30. Честь мундира (2/2)

Райхенбах улыбнулся.

– Смерть предстоит всему: она – закон, а не кара.Штольман сощурился.

– Сенека.

– Не стоит вершить суд на улице.

– Хотите поговорить.

– Не хочу стоять на ветру и под дождем.

Штольман пристально посмотрел, после чего круто развернулся и зашагал в дом. Райхенбах, не удостоив Анну взглядом, пошёл за ним. Коробейников кивком головы показал следовать за ними.

В комнате, в которой они втроём оказались, было зябко. Полковник сел за стол, бригадефюрер тоже. Анна осталась стоять.

Райхенбах снял фуражку и положил ногу на ногу, достал портсигар. Он протянул Штольману, но тот с презрением промолчал.

– Как угодно, – пожав плечами, хмыкнул бригадефюрер.

– Здесь не курят.

– Да? В Германии с этим попроще.

– Мы не в Германии.

– Увы, да.

Весь вид эсэсовца пробуждал в Штольмане чувство ненависти. Он не мог убить его, всех командиров было приказано взять в плен и сохранить им жизни. Впоследствии их предстояло допросить. Он видел в глазах других командиров страх, их всех пугала неизвестность. Надави – и выдадут все планы фюрера. Райхенбах был крепким орешком, такого не запугать рассказами о пытках, тем более, что сам он, скорее всего, принимал активное участие на допросах военнопленных.

– Скоро с вас собьют спесь. Вам несладко придётся, поверьте.

– Запугивание помогает на допросе с юнцами.

– Она, – Штольман кивнул на Анну, – молода. Ей не выдержать пытки.

– Вы из тех, кто обвиняет бездоказательно?

– Она пришла из вашей дивизии.

– Из моей? Будь это так, её бы не было в живых. С чего это вы взяли вообще? Верите на слово?Тут Анне сделалось мучительно стыдно за правду, которая слетела с языка Штольмана, и она опустила глаза долу.

– Я знаю. В ноябре ваша дивизия стояла под Никополем. Меня ранило в одном из сражений, когда брали плацдарм Весёлые Терны. Она и другая девушка выходили меня.

Райхенбах, слушавший очень внимательно, сделал затяжку. Он не посмотрел в сторону Анны, на его лице не промелькнуло ни одной эмоции. Он пытался сопоставить сказанное с фактами. Его солдаты действительно обороняли ту часть фронта в ноябре и довольно успешно. Но как Анна могла лечить прямо у них под носом? За все месяцы она и словом не обмолвилась об этом, а ему даже в голову не могло прийти нечто подобное.

– Я её знать не знаю, – ответил, наконец, Райхенбах. – Если она вытащила вас с того света, то настоящая дура. Ежели ваш рассказ ложь, который, кстати, никак не проверить, то это останется лишь на вашей совести. В любом случае, мне не ясно, причём тут я.

Штольман наклонился вперёд.

– Она изменница. Скрывалась в вашей дивизии и действовала по вашей указке или кого-то ещё, кто вам подчиняется.

Райхенбах усмехнулся.

– Какой вздор. Вы единственный, кто видел её, как говорите, в моей дивизии. Это ничего не дока...Бригадефюрер вдруг зашёлся в кашле, дрожащими пальцами потянулся к карману куртки за платком. Запульсировало в висках. Горели легкие. Анна сорвалась с места и опустилась рядом с ним на колени. Она вложила в его ладонь платок. Он сплюнул кровь.

Штольман, наблюдавший молча за сценой, поджал губы.

Райхенбах приподнял раскрасневшееся лицо и оттолкнул Анну.

– Пошла прочь, – прохрипел он, борясь с новым приступом кашля.

Но все было уже кончено. Если бы она осталась стоять, если бы черты лица не изменились, и Штольман не прочёл во взгляде тревогу, Анна могла бы надеяться на удачный для себя исход.

– Подхватили чахотку? – спросил полковник и отодвинулся.

Райхенбах качнулся, выпрямился, с трудом удерживая равновесие. Вытер платком уголки губ.

– Погода тут у вас паршивая.

Он глянул на Анну, и та поднялась.

– Так, значит, не знакомы? – продолжал с победоносной улыбкой полковник.

– Если она спасла вас, то мне подать платок не так уж сложно.

– Вы были правы – ни к чему её расстреливать. На допросе она все расскажет. Уверен, – Штольман встал из-за стола, – выяснится много интересного.

Он открыл дверь и крикнул:

– Коробейников!

Вбежал лейтенант, и дверь с грохотом закрылась. Штольман взял Анну выше локтя.

– Увести её обратно. Её будут допрашивать.

– Вы импульсивны, товарищ Штольман, – заговорил Райхенбах. – Вы сами...

Внезапно открылась дверь.

– Товарищ Штольман! – крикнул человек в погонах. – Немедленно...немедленно освободить!...

Штольман обернулся и от неожиданности разжал пальцы.

– Что?

Коробейников отошёл в сторону, пропуская седовласого мужчину.– Сейчас же. Где, где я вас спрашиваю... – он резко замолчал, увидев Райхенбаха и, сглотнув, сказал: – Освободить.

– Товарищ генерал! – возмутился Штольман.

– Приказываю освободить.

– На каком основании?

– Перед тобой, – понизив голос, отвечал генерал, – агент британской разведки.

Из-за сильного волнения и всего пережитого Анна плохо соображала. Она услышала, но не поняла, о каком агенте идёт речь, причем тут британская разведка, почему следом в комнату вошёл мужчина иностранной наружности в штатском, и почему Райхенбах, сплюнув сгусток крови, усмехнулся:– Кромвель.