Глава 29. Возвращение (1/2)
Раньше ей казалось, сбежать и прийти к своим проще простого. Они поймут, примут обратно. Анна уверяла в том Нину постоянно, а та при жизни недоверчиво хмыкала. Сбеги они как можно раньше, шансов на положительный исход было бы куда больше. Но сейчас...
Позади только пепел. Ради твоего возвращения он убил Шефера, кто знает, чем ещё ему пришлось рискнуть или пожертвовать? У тебя нет права на ошибку. Ты не можешь струсить или сдаться.
Навстречу, по шоссе, двигались танки. Один, что находился ближе, замедлил ход. За ним Анна разглядела пехоту.
– Стой! Кто идёт?
Родная речь. Солдат, увидевший Анну, остановился. Направленное оружие дрогнуло в руках, когда мужчина разглядел девушку. Быстро осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, он вернул своё внимание Анне.
– Кто такая? Откуда?
Анна была плохой актрисой и ей никогда в школьных постановках не доставалась главная роль. Мало того, что нужно заучить сценарий, так ещё влезть в ?шкуру? персонажа. За последний месяц она столько раз видела, как Райхенбах менялся буквально на глазах, надевая для каждой роли разные маски. В том, что он по большей части ?играл?, Анна не сомневалась, вот только она так и не смогла разобраться, где он был настоящим. Тогда, когда забрал папку и убил Брауна? Или когда засиживался до рассвета, продумывая план операции? Когда Райхенбах поднимал глаза вверх и встречался с ней взглядом, Анна видела, с каким напряжением он изучал её. Бывало, чуть наклонит голову, сощурится и смотрит. Какие мысли его посещали? Что хотел сказать, но никогда не говорил? Теперь ей не дано узнать. Если что-то он не хотел рассказывать – не вытянешь щипцами.
Именно такие мысли проносились в голове, пока на неё смотрел солдат. Райхенбах бы смог его убедить в два счёта. Он водил за нос Рихтера и Шефера, бог знает, кого ещё. Нужно только сказать... сказать...– Господи! Слава богу! Своя, своя я, – слова давались с трудом, застревая в горле.
– Евграшин!
Их заметили остальные. Танки и пехота приближались.– Что такое?
От неожиданности второй солдат едва не оступился.
– Да вот, погляди, – заговорил, по всей видимости, Евграшин, которого окликнули, – какую птицу к нам занесло, чуть под танк не угодила.
– Кто такая?
Анна так нервничала, что вспотели ладошки. По всей видимости, началось наступление. Райхенбах предупреждал, но она не думала, что все случится этой ночью. Хорошо, что она успела избавиться от карты и компаса.
– Андреева Катя. Возле Комаровки была контужена и потеряла сознание. Пришла в себя несколько часов назад. Шла, в надежде встретить своих.
– Шла-шла и не встретила ни одного немца?
– Ни одного, если идти в направлении от Лысянки.
Солдаты переглянулись.
– Фамилия командующего?
– Командующий у нас один – Конев.
– Э, Ульяшин, да ее надо к начальству отправить. Пусть разбираются.
– Куда её отправишь, когда немцы прорываются. Там не до неё сейчас.
– А если нашему лейтенанту?
Ульяшин почесал подбородок.
– Что там у вас? – выглянул танкист.
– Поезжай, поезжай!
– Про лейтенанта ты верно говоришь, да может, она лазутчица и мы врага приведём? По лесам сейчас кто только не шастает.
– Самосуд – дело дурное, – нахмурившись, ответил Евграшин. – Невинную душу аль погубим?
– А если она немка?– Немка? Да вы что! Разве я похожа на немку?– А дезертирство?
– Так ведь, Михай Иванович, не нам судить, тем более, нужно препроводить.
Ульяшин недоверчиво оглядел Анну.
– До начальства надо донести, – продолжал Евграшин, – пустьрешают. Коль девка не наша, на том и баста.
Ульяшин немного подумал и сказал:– Ты проверил ее?
– Не успел, ты как черт выскочил.
Ульяшин недовольно заворчал, повесил на плечо оружие и провёл обыск. Он вытащил содержимое сумки, осмотрел лекарства и убрал обратно. Затем сказал расстегнуть шинель и руками пробежался по телу.
– Можешь застегнуться. Пошли за мной. Евграшин, а ты сзади.
– Отдайте, пожалуйста, сумку.
Мужчина, поразмыслив, вернул сумку.
– Контузило, говоришь?
– Да. Пришла в сознание, ничего не слышу, перед глазами пелена. Не знаю, сколько часов прошло, да как легче стало немножко, встала и пошла. Шею и сейчас не повернуть. – Анна замолчала на секунду, желая убедиться, что её внимательно слушают. – Не знаю, сколько так прошла, а потом увидела танки, подумала, немецкие. Все думаю. Пригляделась – свои. Так тепло на душе сделалось.
Ульяшин ничего не ответил. Они повернули назад.
Райхенбах подготовил её к допросу. Со знанием дела он составил список вопросов и ответов. ?Не дай себя запугать?, ?Держись уверенно?, ?Расскажи в подробностях, как все произошло? и так далее. Сколько известно случаев с удачным исходом? Она уже заочно осуждена, но если удастся, сможет обелить себя и тогда её отправят в трудовую армию или, что хуже, в фильтрационный лагерь. Ясно одно – на фронте не оставят.
Посёлок, в котором располагался штаб, находился недалеко от места, где Анну нашли солдаты. Пока она шла, утопая в грязи, то видела и солдат, и офицеров. Родные. На глаза от облегчения навернулись слезы. После смерти Нины Анна не надеялась вернуться к своим, мысли о побеге выглядели неосуществимой мечтой. Наконец-то среди своих. Хотелось обнять их всех, расцеловать того же несговорчивого Ульяшина.
– В чем дело? – спросил солдат, стоя на посту у дома, когда Ульяшин начал подниматься.
– На шоссе нашли девчонку. Говорит, своя. Товарищ лейтенант у себя?
Солдат окинул взглядом и нахмурился.
– У себя.Евграшин подтолкнул Анну вперёд, и та зашла в дом следом за Ульяшиным.
– Товарищ лейтенант!
– Что случилось? – стараясь казаться бодрым, усталым голосом спросил лейтенант.
Ульяшин отошёл в сторону и кивнул на Анну. Светлые глаза лейтенанта округлились, он в недоумении перевёл взгляд на солдат.
– Что здесь происходит?
– Несли дежурство, товарищ лейтенант, а тут она. Говорит, контузило во время сражения у Комаровки.
Лейтенант вышел из-за стола и приблизился. Он был одного роста с Анной и на вид старше её лет на пять.
– Одна была?
– Так точно.
– Ничего подозрительного не заметили?
– Нет.
– Как зовут?