Глава 25. Подарок (1/2)

Ей снилась победа. Вокруг – счастливые лица. Все улыбаются, смеются, обнимаются. Рядом он – в советской форме. В её руках – собранные им ромашки. Он целует в губы, и она чувствует вкус крови.

Анна вздрогнула, проснувшись, приоткрыла глаза и обвела помещение взглядом. От холода пальцы заледенели, затёкший бок, на котором она спала несколько часов, ныл, и пришлось перевернуться на другую сторону. Райхенбах спал. Она никогда не просыпалась раньше него, либо встала вместе с ним, либо после его ухода, так что сейчас у неё появилась возможность впервые увидеть его спящим. Райхенбах лежал на боку, одной рукой обнимая Анну. Легкая небритость, морщины под глазами и на лбу, тронутые сединой волосы. Он не намного старше её покойного отца, но они были абсолютно разными людьми. Виктор Иванович, человек по характеру мягкий и добрый, никогда бы не подставил другого, даже если самому грозила смерть. Райхенбах же плёл одну за другой, как паук паутину, интриги; он притворялся, лгал, сталкивал лбами и убивал. Он легко избавился от Рихтера, и Анна подумала, что в любой момент её может постичь судьба оберфюрера, ведь она о многом знает.

– Вас не учили манерам? – сонно проворчал Райхенбах, не открывая глаз. – Перестаньте сверлить меня взглядом, – и прижал Анну ближе. – До чего вы тёплая, – улыбнулся он ей в шею, – никакая русская зима не страшна рядом с такой женщиной, как вы.

Анна покраснела и смущённо отвернула лицо. Райхенбах посмотрел на часы. Проверив время, он убрал руку с ее талии.

– Давно не спите?

Он поднялся с кровати, надел сапоги.

– Проснулась за несколько минут до вас, – ответила она, привстав на локтях.

Распущенные волосы скатились по плечам, и Анна тряхнула головой. Она нехотя вылезла из-под одеяла и побрела умываться, после чего заварила кофе, пока Райхенбах брился.

– Рихтер мертв? – решила уточнить Анна.

– Расстрелян.

– Как вам только удаётся.

– Что удаётся? – не понял бригадефюрер.

– Вы снова победили, хотя правда была на стороне Рихтера.

Он не ответил. Все произошло в считанные секунды. Райхенбаха сковал изматывающий, сухой кашель. Казалось, в лёгкие перестал поступать воздух. Анна устремилась к нему и увидела, как кровь изо рта брызнула в воду. Схватившись рукой за стену, Райхенбах устоял на ногах. Он сделал вдох и сплюнул остатки крови.

– Старина Браун... – пробормотал Райхенбах. – Если скажу, что со мной все в порядке, вы не поверите?В отличие от него Анна не находила ситуацию забавной. Она развернула Райхенбаха за руку. Темные глаза на фоне белого лица казались чёрными, как угли. Анна намочила край полотенца и стёрла кровь, оставшуюся в уголках губ. Она задержала руку возле лица, и он взял её в свою.

– Как давно?

Он немного поколебался и ответил:– Вчера.

Духи не лгут. Браун говорил правду. Почему она позволила себе обмануться? Потому, что ложь сулила успокоение, а правда грозила кончиться бедой?Он утонет в собственной крови.

– Что же делать?Райхенбах тяжело вздохнул, выпустил руку Анны и прошёл за стол. Судьба – злодейка. В самый неподходящий момент она решила предъявить счёт. Ему теперь недолго, и как много осталось невыполненным. Он перевёл взгляд на Анну – невинная, чистая девочка, которую с его смертью не ждёт ничего хорошего. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы его дочь также зависела от жизни какого-нибудь мужчины. Хорошо, что у него нет детей.– Яд... он в крови. – Анна закусила губу и принялась расхаживать по комнате. – Что вас беспокоит? Жар, головная боль?

Он облокотился на стену. Последние лет тридцать его много что беспокоит, но весь сорок третий и начало сорок четвёртого выдались более, чем паршивыми в сравнении с остальными годами.

– Меня беспокоит ваше мельтешение перед глазами.

– Мы можем попробовать очистить кровь, – она резко остановилась и воззрилась на него.

– Что вы предлагаете?– Переливание.

Райхенбах смерил взглядом. Наверное, вместо обязательных курсов медсестры, которые должна была пройти Анна перед отправкой на фронт, она посещала что-то другое.

– Я вдохнул яд, Анна Викторовна, а не ввел себе внутривенно.

– Какая у вас группа крови?– Вторая.

– Хорошо, у меня первая.

– Причем здесь вы?– Хотите взять кровь в санчасти? Вызовите лишнее подозрение. Я дам свою.

– Да вы с ума сошли! Решили стать донором?– Другого выхода нет.

Он поймал её за руку и притянул к себе. Взял за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– Зачем вам это?

– Ну, – старясь придать голосу беспечность, начала Анна, – если вы умрете, кто будет греть мне постель?

Райхенбах приподнял бровь и хмыкнул.

– Я понимаю, если бы эти слова принадлежали мне, но как я уже говорил, вы довольно тёплая женщина, поэтому подумайте хорошенько и ответьте заново.

– Вы... неплохой человек.

Он отпустил ее руки и отошёл.

– Какая вульгарщина! Я ожидал большего.

Анна оскорблённо вздернула подбородок.

– Нравится вам или нет, но придётся смириться, что донором буду я. Не хватало, чтобы вы под руку с Брауном приходили ко мне с того света!

Ухмылка тронула его губы.

– Такой ответ вас устроит?

– Более чем, – ответил он.

Анна встала в профиль. На мгновение она прикрыла глаза и произнесла:

– Нина, приди ко мне. Пожалуйста, Нина.

– Что вы... – начал Райхенбах, но замолчал на полуслове, когда Анна на него шикнула.

– Я тебя слушаю, – сказала появившаяся Нина.

– Что, если сделать переливание?

– Хочешь спасти ему жизнь. Не поможет. Повреждены лёгкие. Ему необходимо противоядие. Переливанием ты ничего не добьёшься.

– Можно пустить кровь.

– Что-о? – оживился бригадефюрер. – Я не позволю вам пускать мне кровь! Себе можете пускать все, что угодно!– Анна! – окликнула Нина. – Это не выход. Ты оттягиваешь время. Жизнь возьмёт своё. Маятник качнется.– Не сегодня.

– Выглядит жутко, – отозвался Райхенбах, разглядывая говорившую с пустотой Анну.

Нежинская посмотрела на хмурившегося Райхенбаха. Она не знала будущего, но понимала, что подруга не остановится.

– Симптомы напоминают чахотку. Можно лечить как от чахотки, – продолжала Анна.

– У него не туберкулёз и не пневмония. И как ты собралась лечить чахотку? Отправишь его в Италию?

– Должен быть выход!

– Упрямая.

– Мышьяк?

– Если только хочешь ускорить процесс.

Нина окинула пристальным взглядом Райхенбаха. Она обещала помогать Анне. Она дала слово самой себе.

– Пенициллин, если хочешь лечить как от пневмонии.

– Он поможет?– Зависит от степени поражения. Если подействует, ему станет легче дышать. Вот что, не вздумай пускать кровь. Противоядие, Анна. Только оно поможет.

– Где мне его взять? Я могла бы вызвать Брауна... да ведь он сам говорил, что оно всего-то купирует симптомы.

Воздух сделался холоднее, по коже пробежали мурашки. Потемнело перед глазами, закружилась голова. Заметив, как побледнела Анна, Райхенбах подошёл и взял под руку.

– Что с вами?Зрение вернулось, и Анна увидела Элис.

– В доме чёрная собака, роза белая в саду.

– Ох, Элис, не вовремя! – возмутилась Нина.

– Я иду, я иду, – продолжала девочка. – Звезды синие во мраке ждут, пока я упаду. Я иду, я иду. Потеряю – не найду.

– О чем ты? Что ты ищешь?

– С кем вы говорите?Элис начала стихотворение заново, Анна повторила за ней:– В доме чёрная собака, роза белая в саду. Я иду, я иду. Звезды синие во мраке ждут, пока я упаду. Я иду, я иду. Потеряю – не найду.

– Элис, – догадался Райхенбах.

Дух девочки исчез. Нина тоже.

– Элис сейчас не главное, – заявила Анна. – Достаньте сегодня пенициллин, слышите?В дверь неожиданно постучали. Бригадефюрер выпустил руку Анны. В дом вошел мужчина. Вместе с его приходом ворвался холодный воздух.

– Инспектор Шефер! – слегка приподняв брови, приветствовал Райхенбах.Анна бросила взгляд исподлобья. Худой, высокий голубоглазый немец с широкой улыбкой приложил ладонь к козырьку фуражки и затем снял её. Райхенбах рукой пригласил за стол, и пока гестаповец садился, взглядом указал Анне на дверь.

Шефер обернулся и проводил внимательным взглядом девушку, после чего повернулся к бригадефюреру.

– Простите за мой ранний визит. Дело не терпит отлагательств, – извиняющимся тоном заговорил он. – А эта девушка, – Шефер указал пальцем на дверь, за которой скрылась Анна, – и есть та самая пленная? – поинтересовался он.

– Она самая.