Глава 4. Попытка (1/2)
Отец любил готовить уху. Видеть Виктора Ивановича на кухне было привычней, нежели Марию Тимофеевну. Мать готовила скверно и долго, единственное, что у неё вкусно получалось – овсяная каша. Зато женщина была прекрасным помощником, когда требовалось подать половник или завязать мужу фартук. Вот и сейчас приготовив кастрюлю, Мария Тимофеевна села на стул, поглядывая на лук и морковь – быть может, почистить? Но словно прочтя мысли, Виктор Иванович покачал указательным пальцем. Анна улыбнулась, оторвавшись на мгновение от книги. В теплом доме ей почему-то было зябко. Она согревалась странным пледом, взявшимся не пойми откуда. Куталась в него с ногами, но никак не могла согреться.
Виктор Иванович опустил рыбу в кастрюлю и принялся за овощи. Он нарезал картофель ровными кубиками, лук – кольцами.
– Анна, – позвал отец, и дочь подошла.
В мужской руке блеснул нож – аккуратный, острый. Миронов вложил в её ладонь и посмотрел в глаза.– Порежь морковку.
Анна мелко нарезала, вслушиваясь в разговор родителей. Отец рассказывал об отличиях немецких танков от советских, Мария Тимофеевна со знанием дела заявила, что если зениток будет мало или их уничтожат штурмовики, то дивизии придёт конец. Нож соскочил и порезал палец. Капля крови упала на доску.
– Кончено!
Дочь обернулась на вскрик побелевшей матери.
– Анна!
Виктор Иванович тряхнул ее, и она клацнула зубами.
– Анна!
Взгляд опустился на залитые кровью, дрожащие руки, на подол некогда серого платья, а теперь – темно-красного.
– Анна!
Тускнели лица родителей, голос отца слабел, и она уже не чувствовала крепких рук на своих плечах. Ей было холодно, болела поясница. Откуда-то доносилось жужжание.Анна проснулась. Ей часто снились кошмары – реалистичная, яркая смерть отца, словно она была с ним на передовой. Она видела стрелявших в него немцев, знала, куда его ранили, смотрела, как, умирая, его взгляд застыл на небе. И хоть похоронка так и не пришла, и числился Миронов среди пропавших, Анна знала правду. С ужасом она проснулась, когда погиб дядя, известие о смерти которого пришло лишь через месяц. Она знала, как убили мать. Были ли это обычные кошмары или что-то большее?
Анна вздрогнула и огляделась. Нина спала, повернувшись спиной, и ветер щекотал растрепавшиеся грязные волосы. Немцы торопливо складывались. Танки с машинами были уже заправлены и готовы для следующего рывка.
Бутылка с водой была наполовину пуста, Анна подняла голову и поднесла горлышко ко рту, как заметила в небе чёрные точки, стремительно приближавшиеся. Она встала. Точки, напомнившие мелких птиц, приближались и увеличивались.
Шум моторов разбудил Нежинскую. Сморщившись, она захотела выругаться, как над ней пронеслись три советские эскадрильи. Нина подскочила на ноги, глазами провожая самолеты. Двенадцать штурмовиков синхронно выполнили разворот и нанесли удары.
Земля задрожала, по ногам пошла вибрация. Вдалеке поднялись клубы пыли. Полыхнул огонь. Послышались крики.
– Ложись!
Двенадцать пикирующих бомбардировщиков вторили штурмовикам, уничтожая танки, машины и оставшиеся зенитки. Вся дивизия была как на ладони. Немцы в панике бежали. Земля взрывалась. Стонала техника. Падали деревья. Душераздирающие выкрики разрезали густой воздух.
Одна из бомб угодила в грузовик с ранеными, которых вчера перевязывала Анна. Все вокруг грохотало, разрывалось от снарядов.
Самолеты растянулись по всему флангу, методичными бомбардировочно-штурмовыми ударами они не оставляли шанса на спасение. Позади взорвалась бронемашина, пожар перебросился на другую.
Удар пришёлся поблизости и в ушах заложило. Нина что-то прокричала, дернула за руку, и они побежали, а через несколько секунд береза разлетелась в щепки. Они бежали мимо горевшей бронетехники, обезображенных огнём людей.
Бум. Бум. Беспрерывный грохот. А над головой родные самолеты. Спасались солдаты, прятались медсестры и раненые.Дивизия погибала.
Анна зажмурилась, пригибаясь к земле. Она не надеялась выжить в этой мясорубке. Бомбы падали со всех сторон. Она вдруг вспомнила про Райхенбаха – он тоже прячется, сравнявшись с землёй или уже мертв?
Но вдруг звук подбитого штурмовика заставил вскинуть голову. В небе теперь вместо трёх было шесть эскадрилей. Подбитый Ил-2 летел вниз, оставляя за собой чёрный след.
– Люфтваффе, – прошептала Анна, и Нежинская подняла взгляд.
Немецкая авиация нагрянула в тот момент, когда немцам было впору начинать молиться. Эскадрильи схлестнулись. Советские истребители прикрывали штурмовиков. Люфтваффе с ожесточением обороняли дивизию, маневрируя между Ил-2 и Пе-2. Численное превосходство было за немцами, они словно знали, что летят на подкрепление и впереди их ждёт беспощадный бой. Сейчас они были единственной надеждой сухопутных войск выжить и прорваться к Днепру.
Небо потемнело. Самолеты кружили, гудели, падали, загорались, но ни одна из сторон не сдавала позиций. У советской авиации был прямой приказ уничтожить остатки Второй танковой дивизии СС, у люфтваффе – сберечь любой ценой. Они маневрировали и сбивали друг друга.
Анна на мгновение опустила глаза и увидела сквозь дым Райхенбаха. Он стоял, заложив за спину руки, и смотрел в небо. По его лицу невозможно было понять, о чем он думал. Слегка нахмурившись, он достал из внутреннего кармана куртки сигареты и закурил, продолжая изучать воздушный бой. Ей на секунду показалось, что вся его поза говорит о нетерпении, будто для него удивительно, почему советские самолеты все ещё в небе. Делая очередную затяжку, бригадефюрер переместил взгляд на уцелевшую технику. Анна увидела линию танков, нетронутых бомбами и огнём, и снова посмотрела на Райхенбаха. Их взгляды встретились. По его губам скользнула улыбка, вытащив изо рта сигарету, он коснулся двумя пальцами фуражки и склонил голову в знак приветствия.– Да он издевается! – прошипела Анна, как только отвернулась.
– Кто? – Нина подняла лицо и сдула с лица волосы.
Анна кивнула в сторону бригадефюрера. Теперь уже он полностью отвернулся и сосредоточился на сражении. Медленно выпуская сигаретный дым, немец усмехнулся собственным мыслям.
– Все ещё считаешь, что ему надо на передовую?
– Я считаю, – заговорила Нежинская и тут же смолкла, прерванная ревом сбитого самолёта. Пе-2 встретился с землёй через считанные секунды и загорелся. – Я считаю, – продолжила она, – что у него отсутствует инстинкт самосохранения.
Анна вновь обратила взор на Райхенбаха. Единственный, кто не бежал и не прятался, он непроизвольно приковывал к себе заинтересованные взгляды. Именно в этот момент, когда его фигура возвышалась над пепелищем, Анна поняла, что он доведёт свою дивизию до Днепра чего бы ему это не стоило. Он был уверен в своих силах и такая уверенность в победе не могла ни завораживать. Нет, это не было ?глухим заблуждением?, о котором он вчера говорил, когда Анна попыталась уличить его в ошибочности суждений.
Он зажал в зубах сигарету, следя за сбитым немецким истребителем. Бой за воздушное господство не прекращался. Анне было сложно сказать на чьей стороне теперь преимущество. Самолётов значительно поубавилось, обстрелы дивизии прекратились. Снаряды разрывали небо.
– Хоть бы пригнулся ради приличия, – проворчала Нежинская.
Райхенбах затушил сигарету каблуком сапога и вернулся к созерцанию боя. Анна поколебалась и села. Палить по ним давно перестали, оставалось ждать, кто одержит победу.
– Как ты?
Нина не рискнула сесть, обвела взглядом горящую технику и стряхнула с груди землю.
– Жива. Что у тебя там?
Анна разжала руки и они обе ахнули.
– Как это ты не сберегла плед? Пей.
Она и сама не знала, как бутылка осталась в руках. Настоящее чудо. Они по очереди отпили, продолжая всматриваться в небо.
– Признаем, их истребители появились вовремя.
Анна кивнула, глядя на бригадефюрера. Неосознанно её взгляд постоянно к нему возвращался. Ей хотелось знать, о чем он думал и что собирался предпринять. Земля сотряслась от очередного разбившегося самолёта. Райхенбах проследил за траекторией падения и кого-то подозвал. Буквально через минуту, отряхиваясь, подбежал штурмбаннфюрер. Выслушав приказ, тот скрылся.
– Мы пробежали половину лагеря?
– Видимо, да. Не думаю, что командный состав расположился в хвосте неподалёку от госпиталя, – усмехнулась Нина. – Наши хорошо поработали.
– Они отступают, – тихо ответила Анна, и Нежинская вскинула голову.
Действительно, советские эскадрильи, потеряв больше половины самолётов, разворачивались. Несмотря на возможность пуститься в погоню, люфтваффе остались прикрывать дивизию.
Как только советские самолеты исчезли, выглянули немцы. Многих ранило и кто-то не мог идти. Они лежали, истекали кровью и звали сестёр. С техникой дело обстояло не лучше – какие-то танки и машины оказались полностью уничтожены, другие догорали, третьи – искорёжены.
Из своих укрытий показались офицеры. Не теряя времени, они начали отдавать распоряжения. Заводили танки, садились по машинам. Тяжелораненых не грузили.
– Они их оставляют.
Нина хмыкнула.
– Зачем они им? Никакого толка. Присмотрись, большинство умрет в дороге.– После такого налёта немцы не будут делать остановок.
Они встали и осмотрелись. Некогда многотысячная дивизия, наводящая страх как на мирное население, так и на Красную Армию, на данный момент насчитывала тысяч восемь солдат. Бои за Харьков истощили ?Дас Райх?, поражение на реке Миус и последовавшие отступления измучили. Райхенбах принял на себя командование в тяжелые дни, когда больше всего Вторая танковая дивизия нуждалась в соединении с другой.
– Куда ты?
Нина не обернулась, а наоборот ускорилась. Подбежала к мертвому немцу, перевернула на спину и сняла ?сухарку? с фляжкой.
– Ему больше не понадобится, – сказала она и высыпала содержимое.
Анна глотнула из фляжки, глядя на консервы, сигареты, миску для еды, ложку, вилку, перочинный ножик. Полтора часа назад они чуть не погибли, а сейчас обзавелись настоящим богатством.
– Нина!
– Не только тебе быть добытчиком.
Они съели сухари. Анна доедала, пока Нина укладывала вещи. Нежинская огляделась, сощурилась и скользнула в перевёрнутую машину.
– Что ты делаешь?
В ответ Анна услышала возню. Она опустилась и просунула голову в окно. Нина ползла с чем-то в руках.
– Возьми.
Куртка! Тёплая, большая куртка. Нежинская вылезла и подошла к немцу, чья сумка теперь принадлежала им. Она скинула туфли, натянула найденные шерстяные носки и сняла с него сапоги.
– Нужно найти ещё одну куртку и сапоги, – сказала она и посмотрела по сторонам. – Пошли.
Анна кивнула, хоть ей и не нравилась идея стаскивать с мертвого немца обувь, но она так замёрзла за последние дни...на ней не было ничего, кроме платья и туфель.Найти сапоги не составило труда, правда, на четыре размера больше и маленькая ножка Анны так и норовила вылететь. Кожа сотрется в кровь через несколько часов такой ходьбы, однако, идти в туфлях поздней осенью было в разы хуже.
– Я возьму себе, ты совсем в ней утонешь, – сказала Нина, отряхивая вторую куртку.
Нежинская убрала ?сухарку? и застегнулась на все пуговицы.
– Спрячемся в лесу, в такой суматохе они не заметят нашего исчезновения. Будем держаться дороги.
Анна кивнула и проводила глазами проехавшую машину. Пехота строилась. Дивизия выдвигалась. Женщины свернули в противоположную сторону и поспешили к лесу. Вчера перед сном они продумали план, а внезапное появление самолётов оттянуло побег. Они оббежали танки и скрылись за грузовиками. Нужно было пробежать поле, отделявшее их от леса, а перед этим умудриться пройти незамеченными. Нежинская думала перекатиться за куст, как их окликнула медсестра, та самая, с которой они ехали.
– Проклятье! – прошипела Нина и резко развернулась, сжав в кулаке нож.
Женщина округлила глаза, поджала губы и огляделась, явно недовольная видом советских пленных в немецкой форме. Нежинская провела пальцами по лезвию – можно было легко убить её, но не пройдёт и тридцати секунд, как немцы заметят и расстреляют их. Зная о нерасторопности Мироновой, нечего было и говорить о таком раскладе. Секунды показались вечностью, прежде чем медсестра затараторила, показывая рукой на грузовик с новыми ранеными. Она махнула им и развернулась.
Нина выругалась.
– Что нам делать?
К тому времени их заметили другие. Несколько солдат отделились от толпы и направились к ним. Немка повернулась на крики мужчин и пошла навстречу. Тыча пальцами в девушек, они решали вопрос об их судьбе. Те, кто оставались прикрывать отход дивизии, настаивали, чтобы женщин отдали им. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не подоспел гауптштурмфюрер. Именно он отдал приказ сопроводить пленниц к раненым.
Попытка побега провалилась.
У них не отняли одежду, в отличие от ?сухарки?. Проверив содержимое сумки и карманов курток, обеих запихнули в грузовик.
Они снова были в дороге. Анна видела, как основная часть немцев шла пешком. Их миновала такая участь только потому, что они оказывали первую помощь пострадавшим.
– У нас была такая возможность!
– Будет другая.
Нина зло вскинула голову.
– Ты, видно, не понимаешь. Нас скорее прикончат, чем выпадет второй шанс.
Анна выпустила из рук бинты и обняла.
– Мы что-нибудь придумаем. Мы живы. Мы вместе.
Нежинская недоверчиво приобняла в ответ и зашептала:– Ещё раз скажешь подобную ерунду про ?живы? и ?вместе?, и я съем часть твоего пайка, поняла?
Анна улыбнулась и отстранилась.