Часть 7 (1/1)

У здания Главного штаба подполковник Ливен взял извоэчика и распорядился везти его по Невскому чуть дальше Аничкова дворца, затем свернуть на одну из улиц, а потом еще пару раз, да не гнать, он никуда не опаздывает. Она проехали мимо дома князя К., и ничего подозрительного он не заметил. Позже, уже в костюме, нужно будет проехаться или пройтись там еще раз, незачем привлекать ненужное внимание мундиром.Дом князя торцом выходил в один из переулков, а из его двора через другие можно было добраться до соседней улицы, что было очень удобно для тайных встреч.Дом был некогда флигелем более крупного домовладения. Его владелец стал испытывать денежные затруднения и был вынужден продать его, чтоб покрыть долги. Князь давно грезил о собственном доме в Петербурге, но не на окраине, а ближе к месту службы, однако, не обладая внушительным состоянием, не мог позволить себе подобного. И тут, как раз после того, как он получил наследство, ему улыбнулась фортуна?— возможность приобрести жилище. Пусть и флигель, зато свой, в нескольких минутах от Невского и всего в трех с чем-то верстах от Дворцовой площади. А что до интерьеров, точнее их отсутствия, так со временем он все обустроит так, как ему мечталось, было бы что обустраивать. Лет десять Его Сиятельство прожил в своем небольшом доме, со временем преобразившемся согласно его вкусу и положению князя. Он был не женат и жениться не собирался, его устраивала тихая холостяцкая жизнь в любимом доме, куда он мало кого приглашал.По молодости князь служил в паре-тройке консульств, а затем многие годы в одном из департаментов Министерства иностранных дел. Около трех лет назад его пригласил к себе сам Гирс* и сказал, что срочно нуждается в вице-консуле, поскольку в одном консульстве не все благополучно. А Его Сиятельство человек серьезный и обстоятельный, радеющий за порядок, как раз такой там и нужен. Разве откажешь Министру, даже если ехать нет желания? Это невозможно. О предложении, точнее завуалированном распоряжении князь поделился с подполковником Ливеном. Больше всего его беспокоило не само назначение, а дом, остававшийся без хозяина. Ни чужих людей, ни родственников он туда пускать на жительство решительно не хотел. А дворецкий хоть и предан, мало ли что с ним может случиться, и тогда дом останется без присмотра, поскольку на дворника надежды особой нет. Тогда Павел Александрович предложил ему, так сказать, приглядывать за флигелем. Ему ничего не стоит раз в месяц наведаться туда, например, во время променада по Невскому. Князь К. поблагодарил Ливена за участие и в свою очередь разрешил ему пользоваться комнатами в доме, за исключением его собственных покоев, по своему разумению. За годы отсутствия хозяина подполковник Ливен воспользовался его домом раза три-четыре, и завтра будет еще один.У Павла Александровича было несколько часов до следующей проверки дома князя, и он решил провести время с пользой. У него были дела и помимо служебных, включая те, о выполнении которых он пообещал Якову с Анной. Разговор с попечителем Юрия Дубровина мог немного подождать, а вот подключиться к розыску Татьяны Карелиной следовало безотлагательно. Он решил начать с визита к Владиславу Стаднитскому, в одном доме с которым проживал его знакомый, туда он и приказал извозчику доставить его.Внук графа теперь обосновался в бывшем поместьи деда, но Ливен надеялся, что он появится дома в ближайшие несколько дней?— после посещения одного из клубов для сластолюбцев и если не согласится встретиться, то хотя бы напишет имя человека, который якобы видел девочку и женщину недалеко от дома Карелиных. На его удачу из арки вышел дворник.—?Любезный, господин Стаднистский здесь проживает?—?Туточки, Ваше Высокоблагородие,?— кивнул мужик с метлой подполковнику. —?На третьем этажу.—?Мне для него нужно записку отнести. Через прислугу отдать. Сделаешь?—?Чего ж не отнесть. Токо барин сами дома сейчас. Утром изволили появиться. А прислуга у них токо приходящая, они же в имениях сейчас живут, тута токо появляются.—?Поднимись тогда, скажи ему, что его хотел бы видеть князь Ливен. Примет ли он его,?— Павел Александрович дал дворнику монетку и свою визитку.—?Я быстрее ветру туда и обратно, Ваше Сиятельство!Через пару минут дворник принес ответ от Стаднитского, что тот готов принять князя.Ливен расплатился с извозчиком и поднялся на третий этаж. Стадитский стоял в дверях:—?Прошу Вас, Ваше Сиятельство. Давайте пройдем в кабинет,?— он показал рукой направление, и Павел Александрович заметил разноцветные пятна на обшлаге рубашки, которая была под домашней курткой.

Кабинет Стадитского выглядел великолепно?— в отличии, даже скорее в противовес непривлекательной внешности его хозяина. Изящная мебель с обивкой приятных расцветок и подходящими к ней шторами, дорогой ковер, пейзажи на стенах, от которых нелегко было отвести взора.—?Люблю окружать себя красивыми вещами, смотреть на них. Не на себя же, уродца, смотреть,?— усмехнулся Владек.Он занял одно из кресел?— то, в котором был развернут к непрошенному гостю здоровой щекой. Изувеченную щеку по привычке он прикрыл ладонью. Сидя, он стал напоминать сложенного в несколько раз огромного кузнечика.—?Вы ведь по делу, Ваше Сиятельство? Такие важные чины как Вы к таким как я просто так не приходят.Ливен расположился в соседнем кресле и положил форменную фуражку на столик между ними, поскольку в маленькой прихожей оставить ее было негде.—?По делу.—?К чему тогда церемонии? Если бы я даже и хотел отказать Вам в визите, не мог бы… Вот только не понимаю Вашего интереса к моей персоне сейчас…—?Ну к Вашей персоне интерес, похоже, будет всегда. В том или ином свете. Вы же сами знаете, грешки у Вас имеются.—?Имеются, только они не имеют отношения к Вашей службе… Или? Неужели какая-то дама из тех, с кем я развлекался, любовница кого-то из царской семьи, о чем я не знал? Одна из тех, кто жаловался на меня в полицию? Но тогда почему сейчас, а не раньше? И почему этим занимаетесь Вы?—?Вообще-то я к Вам совершенно по другому вопросу, но если уж Вы сами завели об этом разговор… Вы говорили в полиции, что не помнили, что наносили увечья женщинам. Я хочу знать, было ли так на самом деле, или же таким образом Вы… пытались ввести следствие в заблуждение? —?озвучил подполковник Ливен то, что считал важным.—?Нет, на самом деле не помнил. Ничего абсолютно. Приходил в себя, вспоминал до определенного момента, пока не начиналась ссора с дамой. И все. Что было дальше, как из памяти стерли… А потом дамы заявляли, что я их жестоко избивал. Они действительно были с синяками… и не только…—?А у Вас самого были синяки, ссадины? Вас так же тщательно осматривали, как и их?—?А меня-то с какой стати внимательно осматривать? —?не понял Владек. —?Побои снимать? Я ведь не пострадавший.—?С той целью, чтоб получить вещественные доказательства, что избивали женщин именно Вы. Ведь любой человек будет защищаться как может, если на него нападут. Поэтому на Вас тоже должны были быть синяки, царапины?— признаки того, что женщины сопротивлялись насилию.Стаднитский задумался:—?В первый раз у меня были сбиты костяшки пальцев в кровь, и была пара царапин на лице,?— он провел пальцем по обезображеной отметинами от оспы щеке, которую до этого закрывал ладонью. —?И в двух только небольшие синяки и царапины… но больше похожие на те, что обычно бывают при безумной страсти…—?И эти синяки и царапины тоже посчитали доказательствами того, что женщины защищались при насилии? —?поитересовался Ливен.—?Да так. Ваше Сиятельство, Вы полагаете, что я наносил увечья… не во всех случаях?—?Я предполагаю, что такое возможно. Или же что увечья, нанесенные Вами, не были столь тяжелыми.—?Подождите, как же тогда они появлялись?—?Возможны варианты. Женщины сами наносили их себе?— тогда, когда это физически возможно. Или это делали их мужья или другие любовники, ведь у женщины, которая пылает от страсти, вряд ли только один мужчина… В любом случае, как мне представляется, целью этих жертв, как настоящих, так и мнимых, было получить от Вас существенную сумму в виде компенсации… Скажите честно, были ли ситуации, когда Вы вот так приходили в себя и ничего не помнили, но женщины потом не заявляли об избиении в полицию?—?Однажды. Одна дама на следующий раз после такого свидания пришла в шляпке с вуалью, у нее был синяк в поллица. Потребовала, чтоб я заплатил за подобное. Иначе напишет заявление в полицию… Это было после последнего раза, когда меня арестовывали…—?И Вы заплатили?—?Конечно. Кому же хочется в пятый раз под следствие попасть?—?Но у Вас самого ни костяшки не были разбиты, ни рука не болела?—?Нет, ничего подобного.—?Это как же надо умудриться? Никак у Вас кулаки железные…—?Да нет, подков, как видите, не гну,?— Владек показал руку с чрезмерно длинными тонкими пальцами, какими были и другие части его несуразного тела. Ливен бы не удивился, если бы от такого удара Стаднитский серьезно повредил руку.—?Похоже, что ситуацией, когда Вы на самом деле нанесли побои, потом не раз воспользовались, чтоб обогатиться за Ваш счет…—?Видимо, получается, что так…—?А Вы сами об этом не думали?—?Нет, я старался вообще об этом не думать. Я был сам себе противен… Я ведь предпочитаю, чтоб партнеры получали взаимное удовольствие, так сказать, от насыщенного страстью процесса. Я не из тех, кто сходит с ума от наслаждения, упиваясь властью над женщиной… А тут такое…—?Да, садистских наклонностей у Вас в свое время замечено не было, и вряд ли бы они появились потом… Поэтому для меня и были… подозрительными ситуации, в которых Вы оказались. И я хотел разобраться. И мне не хотелось бы, чтоб Вы думали о себе хуже, чем есть на самом деле.—?Благодарю Вас, конечно… Но с этим уже ничего не поделаешь, не пойду же я с этими… предположениями в полицию… Хотя я теперь действительно не вижу себя таким монстром… Но Ваш-то интерес в этом в чем??— Считайте это желанием восстановить справедливость если не по закону, то хотя бы для успокоения Вашей души…—?Вы делаете это… не по службе же? Как частное лицо?—?Вне сомнения как частное,?— подтвердил Павел Александрович.—?Что ж, благодарю Вас покорно.—?Мне бы хотелось спросить Вас кое о чем и рассчитывать на Вашу откровенность.—?Мне нет смысла юлить перед Вами, Вы все равно узнаете, если захотите. Спрашивайте.—?Был ли в Вашем детстве или юности случай, когда Ваша старшая сестра высказалась уничижительно о Вашей внешности, и Вы на нее напали? А потом по какой-то причине потеряли сознание?—?А Вам это откуда известно? Впрочем, если спрашиваете, то не знаете, а предполагаете… Да было. Мне было лет шестнадцать, я тогда начал интересоваться плотскими страстями… но, скажем так, это были тогда лишь мечты… Сестра Татьяна увидела, как вожделенно я смотрел на женщин и как-то с презрением сказала, что с таким уродом как я не пойдет ни одна женщина, как бы она не жаждала плотских утех, да даже продажная девка не пойдет… Это меня так задело, что я набросился на нее с кулаками. Отец, случайно зайдя в комнату, увидел, как я колотил сестру, и со всей силы швырнул меня головой об стену, и я потерял сознание…—?И те женщины, на которых Вы нападали, тоже нелицеприятно высказывались о Вашей внешности…— Да, что я уродец, страшилище… Даже сухостоем называли, хотя соков во мне с избытком,?— на полудетском лице Владека появилась печальная улыбка.—?Простите за столь прямолинейный вопрос, а что, до того, как Вы раздевались, было непонятно, что у Вас своеобразная внешность?—?По-разному было… С одной и до раздевания не дошло, так, до невинных ласк, раздразнила она меня только, а потом заявила, что я себе возомнил?— кто со мной ляжет в трезвом уме… да даже после нескольких бутылок… А было и после того, как женщина получит со мной наслаждение… далеко не один раз… когда кажется, что ей… все равно, каков я внешне, лишь бы ублажил по полной…—?А не заводить связей, чтоб не попадать в подобные ситуации, довольствоваться лишь особыми клубами и продажными девицами не пробовали?—?А как же, пробовал… Но все же хотелось внимания… как любовнику, как мужчине… А не только быть… инструментом для сладострастия или же клиентом тех, для кого ты только источник дохода… С женщинами я все же хотел хоть каких-то отношений… помимо постели… С парой были даже легкие романы, но меня вскоре оставляли ради любовников с более привлекательной внешностью, пусть и не таких темпераментных… А клубы для меня?— место выпустить пар, удариться на время во все тяжкие, расслабиться, не более. Там отношений не завести…—?А как же в Вашей юности? Разве у Вас не было отношений с кем-то из того… сообщества сластолюбцев, в котором Вы состояли? Неужели был только зов плоти? Ведь хотя бы один человек был там к Вам неравнодушен, хотя, возможно, Вы симпатизировали другому… —?Ливен вспомнил видение Анны о том, как его развратного брата Гришку в трактире мужчина приложил головой о стену, чтоб он оставил некоего Владека в покое, и тот захлебнулся, упав лицом в миску с похлебкой. Он решил воспользоваться ситуацией?— по возможности узнать у Стаднитского, кем мог быть тот мужчина. Вряд ли у юноши с такой некрасивой внешностью было много воздыхателей, если только не извращенцев, предпочитающих убогих и калек, а уж готовых защитить его от похотливого князя и подавно.—?Вам известно даже про… начало моих страстей…—?Известен сам факт, не более.—?Сообщество сластолюбцев?— как мило Вы назвали это… — хмыкнул Владек. — А ведь там были Содом и Гоморра в прямом смысле… оргии иным словом…—?И как же Вы там оказались?—?Случайно. Один мой знакомый, которому я признался, что меня тяготит то, что из-за моей внешности у меня вряд ли когда будет что-то с женщиной, сказал, что знает одно место, где это не было бы проблемой. Я, признаюсь, подумал, что он имел в виду бордель, но он пояснил, что это вроде клуба для людей, ищущих всевозможных плотских наслаждений, и никто там моего лица не увидит, так как там все в масках.—?Владислав Данилович, в подобные места так просто не попасть…—?Согласен. Как он смог меня туда провести, я до сих пор не знаю. Возможно, ему платили за то, что он приводил… заинтересованных господ, ведь членство там было недешевым. А я, как он понял, готов был на все, чтоб приобщиться к миру сладострастия… И вот я оказался среди десятков обнаженных тел без лиц, и мужчин, и женщин. Я мгновенно загорелся нестерпимым желанием, похоть затмила разум… Горячительные напитки лились рекой, были и другие средства для раскрепощения и подогревания страстей… Мне наливали бокал за бокалом, я быстро опьянел, и в этом дурмане у меня в сознании все перемешалось, все эти алчущие наслаждения тела. Я даже не знаю, с кем у меня там что было…Когда позже я немного пришел в себя, то услышал, что обсуждали меня?— каким неутомимым я был… Конечно, это мне неимоверно польстило, и еще больше то, что меня пригласили присоединиться на следующий же день, то есть приняли в свою компанию. И еще я испытал непомерную гордость от того, что несмотря на злые, унизительные слова сестры, меня желали?— желали многие, и женщины, и мужчины… Один мужчина даже предложил свидание наедине, я сказал, что подумаю. Я не знаю, был ли я с ним тогда. В другие разы он не был активным участником действа, лишь наблюдал за ним, возможно, присматривая любовника или любовницу. И его выбор почему-то пал на меня. Недели через две он еще раз предложил мне встречаться с ним, и я согласился, но своих посещений того злачного места не прекратил.—?Где это заведение располагалось?—?На Н-ской улице. В том доме официально были бани, там тоже царил разврат, но это было, так скажем, довольно прилично, не шло ни в какое сравнение с тем, какая вакханалия творилась в другой части дома. В бане откупали кабинеты, чтоб уединиться, в основном пары или трио. Мой друг приглашал меня туда несколько раз.Ливен был почти уверен, что притон, где умер Гришка, был поблизости. Почему он не спросил у Фабера или Якова, где находился тот притон? Теперь бы он знал наверняка, связаны ли эти заведения друг с другом. И не удивился бы насчет того, что поставщики зелий в притон и гнездо разврата были одними и теми же.—?А что еще было там рядом?—?Я как-то не особо обращал внимания, честно, старался находиться там как можно меньше?— не то место, чтоб там задерживаться, на извозчике туда и оттуда. Но помню, что на той же улице через несколько домов был трактир. Однажды я так проголодался после нашего пылкого свидания, что сказал другу, что пойду в ближайший трактир, который по дороге обратно, поди там не отравой потчуют. Он ответил, что именно отравой, что я должен держаться от этого места подальше, а то мне может стать дурно. Я спросил, неужели там подают такое непотребство. Он кивнул, что иначе как непотребством это и не назвать. Заказал нам через банщика ужин из ресторации, что была в паре кварталов.Павел Александрович подумал о том, что тот трактир, куда любовник Стаднитского отсоветовал ему идти, и был, вероятно, притоном, где умер Гришка, то бишь Адонис, вследствие удара, полученного от защитника Владека. Теперь только оставалось выяснить, кем был тот мужчина в плаще, которого Анна увидела в своем видении со спины.—?Кто был Вашим любовником? Я спрашиваю не с целью преследований?— прошло почти двадцать лет, а по другой причине, о которой я Вам сказать не могу.—?Я не знаю, кто это был.—?Как не знаете? —?удивился Ливен.—?Я не видел его лица ни разу за много месяцев… Мы с ним всегда были в масках. Меня это устраивало?— я боялся, что как только он увидит мое лицо, насколько оно ужасно, он расстанется со мной… А так он долго встречался со мной, хотя и настаивал на том, чтоб я прекратил свои хождения в нашу обитель греха. Но меня тянуло туда с неимоверной силой. И он платил за мое членство там, как и за свое тоже. Он тоже туда приходил, но ни с кем не вступал в связь, и всегда был одет в прозрачную тунику, как и некоторые другие члены сообщества, те, кто предпочитал не показывать своей наготы. По тому поводу, что я развлекался с другими, он недовольства не высказывал. Правда, как-то ругался с Адонисом?— одним из тех, кто устраивал наши вакханалии. Тот, когда не был слишком пьян, тоже оказывал мне внимание, и моему другу это не нравилось…?Вот! Скорее всего, этот таинственный незнакомец и был тем, кто приложил руку к смерти Гришки?.—?Ревновал?Владислав призадумался:—?Пожалуй, нет. У меня ведь были и другие партнеры, ну и, разумеется, партнерши, с которыми я предавался разврату… Сам он был не любитель подобного и кроме того ничего не употреблял. Возможно, он боялся, что Адонис приобщит меня к чему-нибудь, и я стану зависимым от той дряни, а такой любовник ему был не нужен. Но кто его знает, что на самом деле было у него на уме… А потом Адонис перестал появляться, через какое-то время я случайно услышал, что он умер, мол, это неудивительно при его-то пристрастиях. На наши шабаши стало приходить все меньше и меньше членов. Остались, пожалуй, те, кому совсем уж было все равно, с кем и как. И я тоже перестал туда ходить. А потом тот клуб и вовсе закрылся.—?Но с Вашим любовником отношения продолжились?—?Да, где-то полгода.—?И как вы расстались?—?Он меня бросил, почему, я не знаю. Он всегда сам назначал свидания, в разных местах. В конце рандеву он говорил о месте и времени предстоящего. Если по какой-то причине кто-то из нас не мог прийти, мы должны были встретиться там же на следующий день. А если и это было невозможно, то отправить туда записку с указанием дня будущего свидания. И вот однажды он не пришел, я пришел назавтра, приходил еще целую неделю, но он так и не появился и не прислал записки. Я решил, что или я надоел ему, или он догадался, кто я, и ему стало противно, но у него не хватило духа сказать мне об этом прямо. Хотя я бы понял его… На этом все и закончилось.—?Как он Вам представился?—?В клубе его называли Апполоном. Он меня просил называть его так же. Я не знал там почти никого даже по прозвищам. Разве что Адониса и еще пару человек вроде Гермеса, Нарцисса, Афродиты и Дианы…—?То есть Вы не имели никакого представления, кем были люди, которые принимали участие в тех оргиях?—?Ни малейшего. Думаю, некоторые из них были знакомы друг с другом, скорее всего, это был узкий круг любителей всевозможных плотских забав. А такие как я были нужны для разнообразия, и маски надевались затем, чтоб их не узнали другие, вроде меня. Конечно, мне бы никто не стал раскрывать того, кто они. С изрядной долей уверенности могу сказать лишь то, что все они были или из знати или с большим доходом. Все были холеными, если можно так выразиться… Знаете, я вот что вспомнил, однажды, несколько лет спустя, в другом клубе я случайно услышал имя Адонис, мол, какой он был неописуемой красоты, настоящий нордический бог, особенно в молодости, да сгубили Ливена непомерные излишества. Я тогда не обратил на это внимания, мало ли кто что болтает… Простите, Ваше Сиятельство, что спрошу, тот Ливен, он имеет к Вам какое-то отношение? Вы по этой причине интересуетесь мужчиной, с которым у меня была связь? Из-за Адониса?—?Адонис?— один из моих старших братьев, Григорий Александрович,?— через не могу признался Павел Александрович.—?О Боже! Значит, действительно Ливен, да еще князь…—?Да, князь Ливен. Про это, конечно, повсюду не говорили, но некоторые в свете об этом знали. И Вы могли слышать.—?А мой друг?—?Об этом я хотел узнать от Вас. Он Вам никого не напоминал из света, с кем бы Вы были знакомы? Фигура, манеры, голос…—?Нет, никого,?— покачал головой Владек, не отрывая ладони от щеки. —?Скорее всего, он был из верхушки общества, из тех, кто не знается с такими как я.—?Вы можете описать его подробно?—?Да, разумеется. Думаю, ему было лет тридцать пять. Роста примерно Вашего, очень хорошая фигура, просто как живая статуя. Как мужчину природа его не обделила, как говорится, все мужские богатства при нем. Кожа светлая, матовая, гладкая словно шелк, никаких шрамов или оспин как у меня… Осанка, изысканные манеры, все говорило о высоком происхождении. Я, возможно, счел бы его офицером, если бы он не был гладко выбрит.—?Я тоже, как видите, бреюсь.—?Вы?— все же исключение. Подавляющее число офицеров имеют бороды или хотя бы усы. Возможно, он тогда уже вышел в отставку? Человек несомненно образованный и умный. Приятный, я бы даже сказал завораживающий голос. Красивые руки с длинными пальцами. Волосы светлорусые, волнистые. Нос, пожалуй, прямой. Глаза?— голубые или серые?— через прорези масок было не разглядеть. Губы?— красиво очерченные, чувственные.—?Какие-то особые приметы?—?На правом бедре три родинки, как бы образующие треугольник.—?Я не настолько часто хожу в общественные бани, чтоб опознать мужчину по родинкам на таком месте,?— с сарказмом сказал Ливен.—?Да, конечно, что это я. Ведь Вам нужно что-то, по чему можно было бы узнать человека, появляющегося в свете. Но, к сожалению, ничего подобного я не припомню.—?Одежда?—?Одевался он хорошо, можно даже сказать элегантно, но не богато?— я имею в виду жилеты с золотым шитьем и тому подобное. Мне кажется, он делал это специально, чтоб его было труднее узнать. А в свете он носил другую одежду, соответствующую его положению.—?Скорее всего. Часы? Украшения?—?Часы простые, ничем не примечательные. Украшений он не носил. Нет, постойте, однажды у него что-то выпало из кармана, мне кажется, перстень. Но он так быстро подобрал вещицу, что я не уверен, что это не была, к примеру, маленькая брошка или даже пуговица с драгоцеными камнями.—?Опишите этот предмет.—?Я видел его лишь мгновение, поэтому могу ошибаться. Мне показалось, что это был крест из желтых камней, а в нем по углам ярко-синие…?Твою мать!! Твою маман!!!??— выругался про себя Ливен и вцепился рукой в подлотник кресла, чтоб не ударить ей по изящному столику, не сломать его, и не порвать свою форменную фуражку.—?Ваше Сиятельство, что с Вами? На Вас лица нет! Вы что же, видели это ранее?—?Видел,?— кивнул князь.—?У кого же?—?У одного аристократа. Но он никак не подходит под Ваше описание.

—?Ваше Сиятельство, теперь уж я попрошу Вас быть откровенным. Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Но мне хочется знать, кто был моим загадочным другом.—?Перстень я видел у этого… господина… во время бала во дворце. Но он определенно не тот, с кем у Вас была связь. Возможно, кольцо ему подарил или дал поносить один из его близких друзей.—?Вот это поворот! Уж не один ли из царской семьи?—?Я этого не говорил.—?А тот, кто подарил перстень Его Сиятельству или… Высочеству?—?Я полагаю, это князь Сергей Мещерский. Его внешность соответствует Вашему описанию. Кроме того, его прадед по материнской линии?— швед, и подобный перстень он унаследовал от него. Но сам я такого кольца у него не видел, только слышал об этом.Стаднисткий выглядел теперь таким же ошеломленным как князь Ливен:—?Князь Сергей Мещерский?! Князь Серж?!! Быть такого не может! Я встречал его пару раз, точнее даже будет сказать, видел мельком. Но и этого мне хватило, чтобы быть пораженным его красотой… И Вы говорите, что он был моим тайным другом? Должно быть, Вы ошибаетесь. Такой мужчина никогда бы не посмотрел в мою сторону… даже не видя моего обезображенного лица… Тем более, если Вы говорите, что он был одним из любовников высокородной особы…—?Я сказал близким другом, а не любовником, не искажайте моих слов.—?Пусть так, и тем не менее, где такие, как тот… мой сердечный друг, и где я… Если это и князь Мещерский, то, выходит, он решил разнообразить свои постельные приключения, а потом, узнав, каков я, бросил меня…Поскольку Ливен посчитал, что степень его догадки насчет Мещерского была очень высока, он решил больше не ходить вокруг да около, а задать вопрос прямо:—?Когда он не пришел на свидание? Это было в начале ноября?—?Да. Откуда Вы знаете?—?Он не бросил Вас, он не смог прийти.—?Почему не смог?—?Его убили.—?Убили?! Убили?! Как?! —?Владек от потрясения стал теребить изуродованную щеку.—?Ночью, на темной улице, вроде бы грабители.—?Но Вы в этом сомневаетесь.—?Да, у меня на этот счет есть сомнения.—?Это из-за его дружбы с…?—?Не исключено. Даже нежная дружба порой является поводом для ревности.?Но не исключено, что и из-за того, что кто-то узнал, что несколькими месяцами ранеее он, возможно, приложил свою руку к смерти Адониса, и отомстил ему, лишив жизни его самого?,?— подумал Павел.—?Но не исключено и то, что это был кто-то из пассий Мещерского. Князь, насколько мне известно, в, как Вы изволили их называть, вакханалиях, никогда не участвовал. А вот любовницы и любовники у него были очень темпераментные. Думаю, в том сообществе он действительно подбирал себе очередную страстную пассию. И одним из его амантов были Вы.—?Скажите, Ваше Сиятельство, если бы князь тогда не погиб, Вы бы не сказали мне, кто тот мужчина, с которым у меня были тайные свидания?—?Разумеется нет. Я назвал его Вам только потому, что его уже давно нет в живых. И надеюсь, что Вы никогда не будете упоминать его имя в связи со своими… похождениями.—?О нет, конечно нет… А Адонис? Он тоже был его любовником?—?Не слышал про такое. Скорее всего, он ссорился с Адонисом, так как опасался, что тот мог утянуть Вас в такую… бездну, из которой было бы не выбраться. А Вы были слишком молоды и еще по-своему неопытны, чтобы он позволил такому случиться с Вами. Он хотел, чтоб Адонис оставил Вас в покое.—?Адонис не делал со мной ничего… из рук вон. И он, что уж говорить, был прекрасным любовником… Когда не был в стельку пьян…—?Что ж, можно Вас поздравить, что Вы узнали только эту его сторону. А не другие. Возможно, это было благодаря Мещерскому, который пытался Вас защитить, но не был уверен, что это будет получаться у него продолжительное время. Полагаю, его недовольство по поводу Ваших визитов в клуб было именно в этом. И еще он надеялся, что со временем Вы перестанете посещать подобные злачные места.—?Вряд ли, это, видимо, моя натура… А был ли тогда у князя любовник, которого он не скрывал как меня?—?У него были пассии, которых он представлял как своих друзей. Как и официальная метресса, особа чрезвычайно пылкая и столь же ревнивая.—?Тогда понятно, что он не хотел, что б я знал, кто он. Чтоб я случайно или неслучайно не выдал нашу тайную связь. Конечно, это разумно… Если бы я был не то что красивым, а хоть немного приятной наружности, ему было бы менее стыдно за то, с кем он связался, если бы о нас стало известно… До сих пор не понимаю, что его привлекло во мне. Если страстная натура, так в том же клубе были члены нисколько не уступавшие мне в этом, но внешне несомненно куда более привлекательные…—?Значит, нашел в Вас что-то, что ему приглянулось. Думаю, он хорошо относился к Вам.—?О да, прекрасно. Наверное, это и разбило мне сердце, когда он пропал.—?Вы были влюблены в него? —?прямо спросил Ливен.—?Да, был, даже не зная, кто он… Я очень страдал, мне безумно не хватало его, именно его, а не плотских радостей… Их я продолжил получать с другими. В основном с женщинами… так как боялся снова довериться мужчине… Знаете, я ведь и на встречи с ним согласился не потому, что меня так сильно тянуло к мужчинам, а потому… что он был единственным, кто хотел быть со мной наедине, как с любовником, а не как с похотливым выносливым жеребцом…—?Теперь Вы знаете, что Ваш друг не бросал и не предавал Вас, и я надеюсь, это немного успокоит Ваше сердце…—?Ваше Сиятельство, Вы говорите о подобных вещах… так спокойно… — изумился Владек.

—?А что мне еще остается? Не читать же мне Вам лекцию о нравственности. Подобное, возможно, и могло бы возыметь действие лет двадцать назад… Что касается Вашей связи с Мещерским, мне кажется, что если бы не его трагическая гибель, ваши отношения бы продолжились, и через какое-то время он бы представил Вас, как своего… милого друга.—?Это невозможно. Иметь любовником такое сташилище как я?— это позор для князя! —?Стаднитский снова коснулся своей рукой щеки, которую покрывали следы от оспы.—?Владислав Данилович, не для Мещерского. У его покойной жены лицо было также попорчено оспой, но он ее не стеснялся, более того, любил и обожал. Когда она умерла родами вместе с младенцем, он чуть не помешался умом от горя. А через год после трагедии и ударился в разврат, в котором до этого замечен не был, по крайней мере, с мужчинами. Он несомненно знал, как Вы выглядели, думаю, он настоял на масках, чтоб Вы не стеснялись сами себя, а не потому, что ему было бы неприятно на Вас смотреть. Ну и, конечно, с целью скрыть свою личность до поры до времени.—?Значит, он принял меня таким, каков я есть…—?Похоже, так и было.—?Мне теперь от этого легче…А вот Ливену от того, что ему удалось узнать, было тяжело. Князь Серж Мещерский был его приятелем в годы своей холостяцкой молодости. Его Сиятельство был необыкновенно хорош собой, а уж в мундире Преображенского полка и вовсе неотразим. От дам у него не было отбоя, и в любовницах у него были первые красавицы света. Тем удивительнее было то, что князь Серж не на шутку влюбился в княжну, которая была разве что миленькой, да и то, если не обращать внимания на следы от оспы на ее лице. Но, видимо, внешность барышни он недостатком не считал, да и у нее были немалые достоинства?— доброе сердце, хороший характер и острый ум. И князь Мещерский решил, что нашел свою княгинюшку. Павел был искренне рад за него и принял приглашение на венчание. Семейная жизнь Мещерских была счастливой, и они с нетерпением ожидали своего первенца. Но младенцу не суждено было появиться на свет живым, а молодая княгиня, измученная тяжелыми родами, последовала за своим мертворожденным сыном. Князь Серж от горя потерял рассудок. Отказывался общаться с кем бы то ни было и даже выходить из покоев жены, лил горькие слезы и пил горькую. Далее стал не просто пить по-черному, а уходить в запои, из полка ему пришлось уволиться. Так продолжалось месяца три-четыре, затем он уехал в имение, где провел около года в полном одиночестве, если не считать пары слуг. Он никого не принимал, князя Ливена, который все же пытался увидеть старого приятеля, слуга не пустил дальше порога, сказав, что Его Сиятельство велел говорить, что он для всех умер.Павел надеялся, что со временем Серж все же отойдет от горя и вернется к жизни. Так и случилось, но, к огорчению Ливена совсем не в том ракурсе, как бы ему хотелось. Возвратившись в Петербург, князь Серж предпочел держаться в стороне от тех, кого знал до своего вдовства, и обзавелся новыми знакомыми. Что ж, это можно было понять?— он не желал, чтоб кто-то из них напоминал ему о его трагедии. И печалило Павла Ливена не это, а то, что Серж пустился во все тяжкие, меняя многочисленных любовниц и любовников как перчатки и не даже не особо стараясь скрывать свои похождения, о чем, разумеется, пошли разговоры. Порой даже создавалось впечатление, что князь Серж намеренно делал свои нескончаемые плотские забавы достоянием света. Но, как оказалось, у него были и тайны. Павел не знал о том, что Серж бывал в клубе, где главенствовал его брат Гришка-Адонис. Как и о том, что одним из любовников Сержа был Владек Стаднитский, которого он выбрал, вероятнее всего, из-за его обезображенного оспой лица?— того, что мальчишка так стеснялся, и который, видимо, стал его настоящей привязанностью. И о том, что человеком, нанесшим из-за Владека его брату Гришке удар, приведший к его смерти, был Серж Мещерский, тоже. Ливен знал лишь о том, что князя Сергея Мещерского убили через три года после его возвращения в столицу, и это произошло примерно через месяц после того, как умерла его невенчанная жена Лиза…—?Сколько же несчастий свалилось на князя Мещерского, и жена, и ребенок умерли. Я бы такого не перенес.—?Да, у Вас, Владислав Данилович, слава Богу, с этим все в порядке.—?Доложили Вам уже, что я женат, и у нас есть ребенок? —?нахмурился Стаднитский.—?Случайно узнал. Что ж, поздравляю.—?Благодарю. Вам известно, что моя жена из прислуги?—?И что? Из-за этого она любит Вас меньше, чем дама света?—?Дама света меня бы никогда не полюбила. В отличии от Даши. Чистая, светлая у нее душа, видит в людях то, что другим не дано… И дочку мне родила. Я ведь спросил ее еще свадьбы, хотела ли бы она ребенка от такого как я. Если нет, то настаивать не буду, пойму. Она ответила, что раз станем мужем и женой перед Богом и людьми, то и ребенок должен быть, а какой?— какого Господь пошлет. Послал?— Ксюшу, на Дашу похожую, пожалел меня. Видно, в его глазах я не совсем пропащий, хоть и грешил много…—?Видимо, так. А грешили Вы действительно немало… и с малыми в том числе…—?Вам и про это известно,?— вздохнул Владек. —?Тоже… факт? Или все же правду?—?Правду, возможно, знаете Вы один… А я только то, что мне рассказали. Но в любом случае я не понимаю мотива Вашего безумного поступка.—?Именно безумного, лучше и не скажешь, у меня тогда, видимо, разум совершенно отказал… Я устал от проявлений презрения и брезгливости относительно моего ужасного вида… И посчитал, что смогу рассчитывать если не на обожание, то хотя бы симпатию… в обмен на то, что я заберу бедняжек с улицы и дам кров и стол… Я по наивности подумал, что такое возможно… ласки в благодарность… Я никогда не требовал от них больше, чем они предложили мне сами тогда, на улице. Да и это было всего несколько раз… И сам я их никогда не трогал, я бы на подобное не пошел никогда… А потом оказалось, что они не жертвы сиротского бродяжничества, а прожженные мошенники и шантажисты, продававшие утехи таким идиотам как я и наживавшиеся на них… Но кто же мне поверит, если я к тому времени уже четыре раза побывал в полиции из-за своих страстей…После этого я стал очень осторожным, ни уличных знакомств, ни даже борделей. Клубы да пара любовниц… А потом увидел Дашу, копеечку просила или работы хоть какой, но честной. Видно было, что отчаялась совсем, но тем не менее не хотела вставать на греховный путь. Жалко мне ее стало. Решил взять ее в прислуги, не для утех, думал, что на этот раз сделаю благое дело, дам кров той девчушке, которой он действительно нужен. И был более чем вознагражден?— полюбила она меня, такого, какой есть. Я до Даши не дотрагивался, пока ей восемнадцать не исполнилось и не повенчались, пока она законной женой мне не стала… И не изменял ей с самого первого раза…—?Вы?! Свежо предание, да верится с трудом,?— покачал головой Ливен. —?При Ваших-то немереных аппетитах…—?Да, в это трудно поверить, но я Вам не лгу. У меня же похоть неуемная не всегда, а… наплывами… В такие дни, конечно, непросто, но справляюсь, не изменяя.—?И каким же образом?—?Ваше Сиятельство, Вы что не мужчина, если такие глупости спрашиваете? —?с деланным недоумением посмотрел Владислав на князя.—?Я имел в виду, что, к примеру… услуги за вознаграждение Вы изменой не считаете…—?Нет, любая измена есть измена. А моя Даша такого не заслуживает… После венчания я не хотел, чтоб она себя чувствовала со мной неловко не только из-за того, что совершенно неопытная была, но и из-за моей внешности. Оставил в спальне только свечечку маленькую. А она поняла, видно. Ладошкой своей мою изуродованную щеку стала гладить, а потом все мои шрамы на ней перецеловала. Для меня никогда никто такого не делал, а уж сколько у меня было… И сказала, что я ей мил в любом обличии, что мне незачем от нее прятаться. У меня тогда слезы из глаз полились. От переизбытка чувств, от нежности нахлынувшей, какой я никогда не знал… Подумал, как же она любит меня, если и правда я ей любой приятен, и она не брезгует дарить мне ласки, которых мне никто не оказывал… Как я после этого мог к кому-то еще за плотскими утехами пойти? Стыда у меня, конечно, нет, но совесть все же имеется.—?А как же Ваша репутация ненасытного искателя постельных приключений?—?Слух распустил, что посчастливилось завести любовницу, которая необыкновенно пылкая, которой все мало, и она из меня все соки вытягивает. Но поскольку она замужем, встречаюсь с ней тайно… Думал, наладилась моя жизнь, семья появилась, но не тут-то было… Меня вон недавно снова пытались обвинить в том, что я промышляю по… чрезвычайно юным созданиям… да еще и похищаю их…—?Вот по этому поводу я к Вам и пришел,?— сообщил князь Ливен.