Глава 11 (1/2)
Юлий потрясённо наблюдал, как Александр извлекал из дорожного сундука и разворачивал бережно сложенное доминиканское облачение, а затем принялся сосредоточенно одеваться: белоснежная ряса, белый же, придающий солидности наплечник, массивный крест, чёрный широкий плащ и капюшон, который Александр, опустившись на колено, как ни в чём не бывало попросил брата пристегнуть.
— Но... — тёмные глаза молодого монаха были распахнуты от изумления и испуга. — Брат, что вы...
— Не волнуйся, — остановил его Александр. — Доверься мне, я прекрасно осознаю, что делаю.
Он повесил на пояс чётки. Поколебавшись, надел налезшее лишь на мизинец кольцо-розарий Луки Валентино — просто на удачу; не стоило надеяться, что в этом захолустье найдутся люди, осведомлённые о тайных знаках. Улучив момент, когда Юлий отвернулся, закрепил сзади на поясе зачехлённый нож, собираясь быть готовым к любому исходу дела.
Алукард уставился на это резкое, после невзрачных бурых одежд, буйство чёрного и белого, настороженно прищурившись.
— Во имя всех святых, Александр, что ты затеял?
— Я зашёл предупредить, чтобы ты был наготове, — голос Александра звучал отчётливо и холодно. — Я обращусь за помощью к здешним инквизиторам. Мы проведём допрос с соблюдением процедур и передадим тебя местным властям для вынесения смертного приговора и сожжения на костре. Ты получишь свою казнь. Я получу свою справедливость.
В глазах Алукарда Александр увидел взметнувшийся страх, тот же, что и при упоминании пожара в замке, и разгорающуюся ненависть.
— Здесь на рассвете дует добрый ветер, — с чувством добавил Александр. — Дым будет уносить в сторону, ты не успеешь сразу задохнуться, а ощутишь палящий жар пламени во всём...
Алукард бросился на него, явно намереваясь обернуть вокруг его шеи цепь кандалов. Александр на лету перехватил жилистые предплечья, хотя удержал нападавшего с трудом — алхимик был охвачен бешенством одержимых, что удесятеряет их силу.
— А простой путь, значит, не для тебя, да? Будешь стоять в стороне, в бе-елом, дьявол тебя раздери, воздевать очи горе и делать вид, что ты здесь ни при чём, что это не то же самое, что собственноручно пролитая кровь!