3. Принц (1/1)

Себастьян встал с дивана и огляделся. Голова была чугунная несколько долгих мгновений, затем тяжесть рассосалась и окончательно отпустила, и все же это не помешало получить представление об окружении.Гостиничная спальня,?— характерные дверные ручки, медные цветы?— за окнами темно, горят лампы и длинноногий торшер в виде черного фламинго.В комнате сидели Фантомхайв и Фаустус. В ближайшем к Михаэлису кресле темнел Клод: наблюдал, вальяжно устроив щиколотку на колено, ни дать, ни взять?— длиннолапый паук.Он сказал:—?Кельвин в пьяном состоянии ударил вас по голове, вы отключились: в толкучке больше нельзя было оставаться, и мы вас перенесли в номер.—?Чей? —?спросил Себастьян.—?Мой,?— ответил Клод.—?И погодите-ка… —?Себастьян начал кое-что припоминать,?— меня ударил не Кельвин. Меня ударили вы.—?Глупости.—?Хотите сказать, мне привиделось?—?Вас ушибло. По черепу.—?Довольно,?— сказал Сиэль. —?Себастьян, выпейте воды, пожалуйста.Себастьян рухнул в кресло, как набитое чучело, и сфокусировал взгляд на бледной фигуре. Точно статуэтка, вырезанная из кости, Сиэль Фантомхайв обозначался в высоком кресле. Хрупкий и невозмутимый. Пожалуй, слишком невозмутимый для своего возраста, особенно, учитывая события, которые произошли…?Да кто же он такой???— подумал Себастьян.—?Вы целы? Вас не задело? —?спросил он вслух, ведь это единственное, что должно было заботить,?— он уже реконструировал в голове весь вечер. Это был кошмар.Себастьян пригласил на танец девушку в розовом платье. Почему? Фантомхайв хотел посмотреть, как тот танцует, а Себастьяну это оказалось до странности приятно.Как глупо.Возможно, он много выпил. Возможно, у Фантомхайва гипнотический, обольстительный голос.Но, нет, он не знает. Выпил он немного. Танцующих было мало: сидящие, пьющие и кушающие могли насладиться их эстетическим кружением в центре зала. Где-то в розовых стеблях молился зеленый монах, его стерег цепной принц.От девушки пахло туберозой и сандалом, она с любопытством вытягивала шею и поглядывала на их стол поверх мужского плеча:—?Кто с вами?Себастьян неумело вывернул: ?Вы, разве нет?? Девушка улыбнулась глазами, но лишь из вежливости, острота ей не понравилась.—?Человек в светлом… Такое лицо знакомое, но никак не вспомнить. —?Очевидно, что незнакомое,?— совершенный предлог. Себастьян ответил: ?Я познакомился с ним только сегодня?. Он искал в бесчисленных овалах и сытых кругах лицо, с его точки зрения, безукоризненное (где-то в розовых стеблях еще и?— треугольное).—?А у него есть имя?—?Меняю его имя на ваше. —?Себастьян испытывал легкое уныние, девушка его не интересовала, как и он?— ее, они обменивались вежливостью, как оскалом, в тщетной надежде урвать свой кусок.Барон вел себя отвратительно: переизбыток алкоголя в крови сделали его едва ли выносимым. Он развязно говорил, часто выкрикивал так, что за соседними столами оборачивались.В этот момент двухсторонние двери ресторана распахнулись, и внутрь вошел престранный человек. В душную погоду укутанный в длиннополый плащ, он, не глядя по сторонам, целенаправленно и привлекая внимание, прошествовал через весь зал. На нем была помятая шляпа.Он остановился у стола Фантомхайва и что-то сказал, нечто горячее, злое и нервное. Так бросают хрупкую вещь об стену, чтобы она разбилась. Затем под светом люстр сверкнул нож, какая-то толстая дама вскрикнула: ?У него кинжал!?, но это был нож, улыбающийся, угрюмо широкий; несколько мужчин подскочило с мест, официанты замерли, оркестр, хоть и не сразу, но смолк. Обрывающиеся ноты, как несвязная кашка: харчок искусства в стадо людей. Минуты окультуривания иссякла, но зеленый монах продолжал бесстрастно молиться, где-то в розовых стеблях, охраняя своего принца.На принца наставили кончик лезвия.—?Вот мы и встретились, дьяволенок,?— заговорил вооруженный. На попытку кого-либо из людей приблизиться, он разворачивался и угрожал ножом. —?Посмотри на меня, ну же! Посмотри, в кого я превратился! —?Слова то выплевывались, то изрыгались с силой взбешенного животного. Сложно представить, что могло взрослого человека сподвигнуть на столь безумный поступок. —?Жалкое, ничтожное существо… просто ответить мне, я заслуживаю такой жизни?В синих глазах, взиравших на незнакомца, значилась иррациональная бесстрастность, словно Фантомхайв, сидя перед угрожающим, все же находился отнюдь не перед ним: где-нибудь в другом месте или даже под покровительством неких сверхсил, которые в мгновение ока способны заслонить от любой напасти. И все же он боялся: не мог же не бояться? Бесстрастность и даже вызывающая усмешка в глазах?— это лишь обман зрения, а сам юноша побледнел от страха, его тело сковало от ужаса, так как он мог умереть от руки сумасшедшего в любую минуту.Так думал Себастьян.—?Ты говорил, что заботишься о моем благополучии, но не можешь даже ответить на мою боль! —?незнакомец рявкнул, его выпученные глазные яблоки напоминали о безумной жабе из сказки. Кажется, про Дюймовочку.—?Вы не в себе, Якоб,?— ответил Сиэль. Тут стало заметно, что его голос дрогнул. —?И я не разговариваю на повышенных тонах. Опустите нож.Сложно сказать, что было бы дальше, не вмешайся барон Кельвин. Он взялся словно из ниоткуда, хотя прежде значился темным пятном или набитым мешком из-под картошки, где-то на границе драматического действа. Он вышел вперед, заслоняя собой юношу и выпячивая округлый живот, обтянутый жилетом в мелкий, витиеватый узор.—?Как вы смеете ему угрожать?! —?его лицо загорелось от красного. —?Мерзавец! —?Он шатался на ногах, но, стоило отдать должное, еще что-то да соображал, какой-то своей менее одурманенной извилиной мозга.—?Заткнись, ты, свинья! —?взревел человек и толкнул Кельвина в грудь. Барон упал навзничь, опрокинул стул и свалился под стол, где забарахтался бессвязными движениями очень пьяного человека. Так же быстро, как он пришел на сцену, так же и ушел.Женщины закричали,?— протяжно, пугливо?— мужчины закричали призывно. Звали полицию. Молоденькие официанты испуганными болванчиками замерли по периметру зала.Стало ясно, что никто ничего толком не сделает, а когда прибудет полиция?— неизвестно. Нужно было что-то предпринимать сейчас же.Себастьян обратился к девушке; в малахитовых глазах лани сверкал ужас: так юность впервые открывает непреодолимость некоторых вещей,?— горе случается, смерть может повиснуть на острие ножа одного чокнутого: ?Будьте здесь, прошу вас?. Сложно было сказать, поняла девушка или нет, но вряд ли она смогла бы уйти с места, даже если бы захотела. Оцепенела.Себастьян отделился от группки людей, некогда порхавших в танце, как бабочки, и двинулся прямо на безумца в плаще.—?Сэр,?— позвал он. Тот обернулся: ?Что еще? Разве не видно, что мы разговариваем? Вы кто?? По бычьему, воспаленному и лихорадочно влажному взгляду, Себастьян убедился, что человек перед ним не в своем уме. Вряд ли он осознает до конца где находится и что делает.—?Я?— друг мистера Фантомхайва, на которого вы наставили нож.Человек осклабился, обнажая желтоватые, блестящие зубы. Нож тоже улыбнулся. Себастьян заметил давнюю щетину и фиолетовые мешки под нижними веками, набрякшие, как странная злость. Этот человек давно не выходил на свет, возможно, сегодня?— впервые за много дней. К несчастью, сделал он это с плохой целью.—?Вы поглядите-ка, а, готический принц,?— блестящий язык показался между голубоватых губ. —?Франтик! Я, может быть, и не такой красивый, как вы, мистер темный Франтик, но я все равно получше буду, и он?— это знает! —?Мужчина ткнул пальцем в сторону Фантомхайва. Тот по-прежнему сидел, не шелохнувшись. —?Я всегда знал, что избранный, только меня никто не понимал, кроме него! Я всегда верил, что каждый из нас?— избранный, для чего-то да предназначен, но я для вас всех теперь безумен,?— тяжелый взгляд окинул людей, сверху вниз, точно обращался к муравьям под ногами. —?Вы не люди, а жалкие насекомые, да вы ничего и не поймете, вы все тут… танцульками одними живете, подкожные паразиты. Я бы вас всех сжег, если бы так не боялся огня! Вот это бы что вышло красиво, а не ваши празднования. Что вы празднуете, блохи? Пустую жизнь? Вы даже о существовании друг друга не знаете! С кем вы танцуете? С кем едите, спите? А он знал меня, но почему-то забыл… И вот я пришел напомнить ему, что я не вошкаюсь насекомым, всегда стремлюсь к большему и… стоило выбрать меня. Да, я обращаюсь к тебе на ?ты?, ты слышал? —?воспаленный, пугающе стеклянный взгляд въелся в лицо юноши. —?Тебе это противно, верно? Ты, ты, ты! —?мужчина затараторил, как сломавшаяся шарманка, из его раздувшихся ноздрей потекли сопли, на которые он не обращал внимания. Длинные конечности напоминали сжавшиеся пружины?— одно неосторожное движение, и они разлетятся в стороны, выламывая окна.—?Якоб, довольно,?— сказал Сиэль. —?Вы были у врача, как я вам и советовал? Вы не в себе. Где ваши лекарства?—?Я больше не буду тебя слушать! —?Якоб закричал и замотал головой, лезвие опасно задергалось в руке. —?Уйди из моей головы! Прочь! Я перережу твою глотку и ты, наконец-то, уйдешь из меня, наконец-то, я освобожусь от тебя, синий демон! Я?— свободный человек, я не насекомое, не коллекция, и я?— не другие! Я лучше, и ты всегда это знал! Я так старался! —?Человек зарычал, напоминая не зверя, а некоего скукожившегося беса. Больше медлить было нельзя.Себастьян ударил Якоба ногой по руке, снизу, удар пришелся по кисти. Нож взметнулся невысоко вверх прежде, чем упасть на пол и отлететь в сторону. Себастьян планировал вырубить безумца ударом по затылку или схватить за шею, что угодно, но подоспел Клод: взявшийся словно из ниоткуда, как темный паук, который только выгадывал удобный момент, он схватил нападавшего сзади и скрутил за руки. Якоба заставили встать на колени, раздался глухой, костяной удар, словно на кафель упали исполинские четки. Зал наполнил истошный истеричный смех, а затем вопль.—?Имя мне?— легион, и со мной много таких как я! —?Якоб повернул раскрасневшееся лицо к Сиэлю. —?Я боготворил тебя одного, считая всех людей паразитами, но самым главным паразитом оказался именно ты!Изо рта мужчины брызнули слюни, а затем пена, Клод зачем-то ударил его по щеке. Люди, услышав последнее восклицание, перепугались. Все бросились прочь из зала. Должно быть, подумали, что по пансионату бродит дюжина сумасшедших с ножами. Будут всех резать.—?Дамы и господа, просьба сохранять спокойствие! —?гнусаво и расхрабрившись кричал управляющий, низенький и костистый. —?Полиция скоро будет! А сейчас просим всех разойтись по своим номерам!Люди поспешно покидали зал. Себастьян склонился над Якобом, кажется, что у того начался приступ эпилепсии, его тело упало и бесконтрольно забилось в конвульсиях, черепная коробка застукала об пол, точно ее кидала и ловила невидимая рука.—?Нужно его… —?Себастьян обернулся, ища глазами поддержку, но, последнее, что он увидел, было лицо Фаустуса и ваза в его руке: продолговатая, китайская, с цаплями. Затем Михаэлис провалился в темноту.—?Не понимаю, зачем вы меня ударили,?— сказал Себастьян. Он глядел прямо в янтарные глаза, они почти ничего не выражали.—?Мне показалось, вы в сговоре с этим типом.—?Что за ересь.—?Я вас не знаю: вы появились также внезапно, как и этот субъект по имени Якоб. Возможно, вы хотели подкрасться ближе к мистеру Фантомхайву, чтобы…—?Чтобы что? Вздор. Вы себя слышите? Я помогал.—?Клод, вы поступили неразумно и необоснованно,?— согласился Сиэль. Он не удостоил Клода даже взглядом.—?И вы меня накажете? —?поинтересовался Клод, в его вопросе звучала надежда.?Он сумасшедший???— подумал Себастьян.—?Выйдите из номера, я хочу поговорить с Себастьяном наедине.Что-то в глазах Фаустуса подсказывало, что это, каким-то образом, и есть наказание, но не то, которое он так жаждал. Себастьян запутался окончательно. Клод покинул собственный номер со словами, что подождет снаружи, попросил у Михаэлиса сигарету. Тот угостил. Клод взял две, а, подумав, сгреб все.—?Приятного разговора,?— сухо пожелал он и ушел, хлопнув дверью. ?Решительно, здесь все не в себе?,?— изумился Себастьян. Сиэль поймал его взгляд и внезапно улыбнулся: тихо-тихо и почти дружелюбно.—?Вы запутались, верно? —?спросил он. —?Какие-то сумасшедшие набрасываются с ножом, барон устраивает разгром, как свинья, а перед этим всем я назвал вас…—?Послушным мальчиком.—?Вам было неприятно?—?Я не знаю,?— честно признался Себастьян. Он был уверен, что в отрицательный ответ Сиэль не поверит. Он бы и сам себе не поверил. Но причем здесь это?Нет, он догадывается. С самого вечера, едва сел за их общий стол, догадывался.—?Я хотел ввести вас в наш круг вовсе не столь радикальным методом, но… события вносят свои коррективы,?— сказал Сиэль. —?Как я люблю говорить: ?Полагай и располагай, но имей в виду и божий замысел?. Все так скомкано,?— он усмехнулся, словно произошедшее его лишь изрядно позабавило. Словно случилась игра?— нападение и все эти ошивающиеся около подозрительные джентльмены: с богомолами, ножами, выпивкой и китайской вазой, которой удобно вырубить зазевавшегося… кого? игрока? —?А я не ожидал от вас такого удара по Якобу. Вы обладаете навыками боевого искусства? —?спросил он уже куда серьезнее.—?Никакими навыками я не обладаю,?— устало ответил Себастьян. —?Полагаю, это все… неважно. Так вышло, и хорошо, что все целы.—?Нет, важно. Этот умалишенный мог вас ранить или убить, но вы набросились на него без малейшего инстинкта самосохранения. Я согласен, что есть мужественные поступки, но это было нечто другое. Я прав?—?В тот момент, мне было… как бы сказать,?— это глупо, правда?— но мне было все равно, умру я или нет. —?Себастьян отвечал честно. После того, как он посмотрел в напуганные глаза девушки и увидел изможденное лицо Якоба, он почувствовал, что готов, если так случится,?— если пришло время?— закончить свой путь. В момент удара он не надеялся на успех: сумасшедшие могут показаться нерасторопными и беспомощными, но это ложь. Их сублимированная и хаотичная ярость способна на логичность и просто нечеловеческую силу в нужный им момент.В конце концов, все вышло, как продолжение сна. Словно замедленная съемка кинофильма.—?Вот оно что,?— сказал Сиэль. —?Что ж, я вам благодарен.На этот раз Себастьян испытал нечто большее, чем давеча. Услышать благодарность от ?принца?, как он его про себя называл, оказалось приятнее, чем можно было ожидать. Разумеется, он не надеялся ни на какую благодарность, он даже не думал о ней, но она прозвучала.—?Не стоит, на моем месте так поступил бы любой,?— отозвался Себастьян. —?Но… кто это был? Вы его знаете?—?Мой бывший клиент.Пришлось переспросить. Сиэль тихо усмехнулся и прищурил глаза:—?Вы тоже мой потенциальный клиент. Знаете ли, я хорошо разбираюсь в таких людях, как вы, мистер Михаэлис,?— сказал он. И Себастьян отчего-то поверил?— разбирается. И в каких людях?— догадывался. —?Еще как только вы переступили порог пансионата, я вас заприметил. Что же вас выдало, как думаете?—?Если бы я понимал, в чем именно выдало… —?Себастьян ощутил растерянность, снова: словно он вернулся в школьные времена и староста отчитывает его за нерасторопность. Августин?— так его звали?— имел хрупко-звонкий голосок, который едва ли сочетался с манипулятивной и бескомпромиссной манерой общения. Пшеничные и тугие локоны лежали пружинистой шапкой, дугообразные ресницы повторяли их выпуклый контур. И весь Августин получался таким округлым, на манер худенького херувима: покатые плечи, щечки, немного выдвинутые мягонькие надбровные дуги с белесой лохматостью, и налитые, хоть и острые, колени, почти всегда оттенка кирпичной крошки,?— потому что любил драться. И ссадины, ссадины, ссадины… Карта его тела.Себастьяну всегда хотелось слизать их языком. Каждый синяк и ранку. Старосте не пристало драться, но Августин негласно мог поставить нарушителя на место по негласному правилу: ?Если я уложу тебя на лопатки, ты впредь будешь меня слушаться?. За эту приобщенность к ребяческому боевому духу Августина уважали и любили ученики, а уже за прилежное поведение (?на людях?) да способность к обучению?— обожали учителя.Себастьян же видел в нем нечто свое, другое. Августин всегда оставался чист. Чтобы он ни вытворял, он совершал это с бесподобной энергичностью, естественностью и безукоризненным чувством собственной правоты. ?Имел право?.Возможно, потому он служил для Михаэлиса источником тихого вдохновения и желания приложить все силы для раскрытия его максимального потенциала: еще чище, еще энергичнее. Себастьяну нравилось оставаться в тени и выслушивать наставления Августина, выполнять даже самые мелкие и порой унизительные поручения: такие, как постирать и починить одежду или выполнить домашнее задание. Особенно нравилось ему читать книги, которые хотел прочитать Августин,?— но ленился?— чтобы пересказать ему содержание и главные идеи. Нравилось ему задумчивое выражение больших глаз, когда Себастьян старался вести свой пересказ с переливчатой интонацией, нравилось, как мысли, словно жители глубокого колодца, ворочались на дне и жили своей загадочной, непостижимой жизнью. Мышление Августина было интересным.?Себастьян, ты замечательно рассказываешь: самый лучший рассказчик, лучше моего деда, а ему сколько лет. Твоим внукам и детям будет за счастье тебя слушать?,?— и он улыбался на свой слегка ленивый, щедрый манер. И Себастьян понимал, что, скорее всего, и правда, у них будут свои семьи, они разойдутся, никогда не смогут жить вечно в этой школе. Сначала ему становилось нестерпимо грустно, а затем хотелось, чтобы Августин стал им внезапно недоволен.А по ночам Себастьян воображал. Сначала он с трепетом, едва-едва, касался слизистой своенравно изогнутых губ,?— очень долго?— с тем, чтобы, наконец, осмелеть и уже нежно посасывать их мякоть, леденечную на вкус. Это было всяким пределом мечтаний?— ни о чем больше. Никогда.О ком угодно, но только не об Августине. Возможно,?— взять за руку. Прикоснуться щекой к колену с отметинами.А когда Августин погиб, сбитый с ног?— увы, не дерзким юношей, а?— двухсторонним воспалением легких, Себастьян оказался уничтожен.—?Вас выдал взгляд,?— заметил Сиэль Фантомхайв,?— он все искал, куда бы себя пристроить в этих ?райских кущах?, ощупывал мир, как бы это сказать… измученный тусклым бытием,?— тут синева вспыхнула искорками, точно на ней рассыпали звездную пальцу. Своим энергичным всплеском она как бы выражала иронию относительно ?тусклого бытия?. Да, у этих глаз нет с этим затруднении. —?Вот так. Вы были похожи на неприкаянного пса настолько, что я даже невольно задался вопросом: ?А где же его хозяин?? Сколько силы пропадает зря! —?Юноша фыркнул, а Себастьян удивленно моргнул:—??Измученный тусклым бытием?? Как это вы придумали… —?Захотелось добавить про красивые глаза, но мужчина прикусил язык. Хотелось сказать нечто такое, что порадует Сиэля, но вряд ли ему понравятся комплименты такого рода. Не к месту и вообще…—?Так не придумал же?— увидел,?— ответил юноша. —?Человеку, который бросается на сумасшедшего с ножом, в надежде, что умрет, нечего терять, как думаете? Я предлагаю вам помочь.А это стало неожиданностью.—?Как это? —?с осторожностью спросил Себастьян. Впрочем, его сердце уже пустилось в пляс, точно предчувствовало нечто особенное, но о чем давно догадывалось. Речь шла о некоей тайной общности между Фантомхайвом, бароном и Фаустусом. Интуиция твердила об этом.—?Вы отдадите свою жизнь мне,?— сказал Сиэль. —?Станете моим рабом. Я приведу вас в чувство.В горле образовалась пустыня, захотелось выпить воды и покурить. Слишком легко все это обговорено.—?Вы не против, если я налью себе воды?—?Налейте.—?Вам налить?—?Откажусь.Себастьян встал только после того, как дождался ответа. Он налил воды из графина. Руки тряслись: мелкой, мелкой дрожью. Вода оказалась тепловатой, с горчинкой. Безвкусный яд из логова паука.Сиэль смотрел куда-то вперед, в темноту окна, в стекле отражался его силуэт в кресле и оранжевые шары от ламп. Он всем своим видом демонстрировал спокойствие и расслабленность, одна нога, положенная на ногу, легко танцевала в воздухе. Словно по расписанию у него значилось: обзавестись рабом, а после выпить чашечку чая с булочкой. Возможно, подкормить богомола.А возможно, он добивался обескураженности Михаэлиса и наслаждался ею: в глазах мерцали смешинки. Лучики двух умных синих солнц.?Ему точно двадцать???— подумал мужчина. В голове не укладывалось.—?Итак, я не ослышался?—?Про раба? Нет, не ослышались. Я предлагаю вам взаимовыгодный обмен. Симбиоз своего рода.—?И что же, Клод и Кельвин?— тоже ваши?.. Или как вы это… называете?—?О них думайте меньше всего. Ваш ум должен занимать я,?— Сиэль склонил голову набок и улыбнулся внезапной ангельской улыбкой. Она шла ему невероятно и имела особое, даже какое-то мистическое притяжение. Себастьян понял, что кем бы ни являлись Кельвин и Клод, он имеет с ними больше общего, чем мог бы предположить. Хотя они оба ему не нравились.—?Но почему… вы решили вот так просто предложить это мне?—?Очевидно потому, что вы этого хотите. Я достаточно за вами наблюдал, вы имеете все склонности. —?Глаза снова улыбнулись, на этот раз со снисхождением. —?Хотите оспорить? Постоять за себя?Себастьян не хотел. Внутри него все точно опало. Происходило нечто необычное, то, чего он ждал, возможно, всю жизнь. Словно призрак Августина ожил и все его тайные прошлые мечтания…Вот так просто? Встретить в саду? С порога?Но по словам Сиэля получалось, что ни Себастьян встретил его, а Сиэль сам нашел его.—?К слову, Клод ударил вас по голове не потому, что он подозревал вас, как Якоба,?— заметил Сиэль.—?Я так и подумал.—?Мужчины в некоторых вещах,?— сущие мальчишки. Амбиции и обиды. Надеюсь, вы порадуете меня характером покрепче?— что поделать, предпочитаю породистых кобелей. Клода, разумеется, я накажу отдельно,?— не терплю непослушания.То, как это было сказано, вызвало сладчайшую, приятную дрожь. Что-то странное охватило Себастьяна вновь, похожее на нежный жар, ему захотелось припасть к тонким ногам и сделать все возможное, чтобы Сиэль остался им доволен. ?Мой принц?.Сиэль видел реакцию Себастьяна насквозь. Какое-то время они поглощали друг друга глазами, а потом Михаэлис первым отвел взгляд.—?Мне нужно подумать,?— отчеканил он и отступил на полшага назад.—?Вам не нужно думать: думать буду я. Ваша задача?— согласиться и действовать. Считайте, что я?— джинн. Однажды вечером я заглянул к вам и спросил о самом темном, потаенном и нереализованном желании. А вы ответили мне…Себастьян тяжело сглотнул. Моргнул. Сиэль терпеливо надавил: ?Отвечайте же?.—?Я бы хотел иметь возможность прикладывать все свои мыслимые и немыслимые усилия ради благополучия другого лица,?— внезапно для самого себя выпалил Михаэлис, как будто эти слова всю жизнь копились в нем и только ждали подходящей минуты. —Полагаю, я бы получал от этого удовольствие и находил бы в этом смысл. Быть использованным и полезным.Сиэль как будто подобного откровения и ждал: его не удивила ни откровенность, ни скорость, с которой тайное желание было озвучено. Возможно, он правда джинн и ему не привыкать?—?А как вы относитесь к любви?—?Никогда не любил,?— так же отчеканил. Как вышколенный.—?Девственник?—?Я имел в виду не плоть, а сердце.—?Хорошее разграничение: ?девственник сердца?,?— Сиэль усмехнулся. —?Себастьян, я ищу нового человека в свои ряды.—?На место Якоба? —?А это прозвучало с сарказмом. Не могло?— без. Сиэль приподнял и опустил плечи.—?Я давно не общался с Якобом. У него психическое расстройство. Вы сами видели, что человек невменяем. Полагаю, что он приехал на лечение, но не принимал лекарств, которые сдерживали его нездоровые порывы. Дело случая?— встретил знакомое лицо. Я вижу, что вы склонны к негативизму, возможно, у вас депрессия, бессонница, и при этом я знаю решение конкретно вашей проблемы.—?Потому что вы увидели во мне собаку без владельца? —?Себастьян даже осмелился прищурить глаза.—?Именно так. Как раз завалялся ошейник вашего размера. Выражаясь фигурально.—?И вы хотите, чтобы я…—?Ответили на вопрос: например, что вы ощущаете, когда просыпаетесь по утрам?—?Пустоту… должно быть. Не знаю.—?И я ее заполню, только у меня будут требования. Мне необходима полная сдача. Я стану вашим хозяином, а взамен дам новую жизнь в качестве не унылого, угрюмого, блеклого Себастьяна Михаэлиса, но в роли своего верного, сильного, преданного слуги. Вы различаете разницу перспектив? Покрутите ее по сторонам.—?Вы хотите дать мне смысл?—?А еще боль. И радость. И наслаждение. Все, чего вам недостает, но чего вы так упорно от меня клянчили весь вечер. Я иногда бываю щедр, но?— только к послушным мальчикам.—?Тогда, я пожалуй… —?Себастьян ощущал, что внутри него что-то вот-вот взорвется: оборвется кинолента или он проснется. Все окажется сном, а Себастьян снова пойдет на свою работу: никакого пансионата с загадочным и решительным Фантомхайвом.Пустота. Верно… как верно, он ответил. Все правильно. Пустота. Морок. Монохромный фильм.—?Не торопитесь,?— тихо улыбнулся Сиэль. —?Все же у вас был насыщенный день: вас ударили по голове, вы сражались и, наконец, подверглись нападению ужасного богомола. Обдумайте наш разговор, переспите с идеей, а утром, за завтраком, все обсудим. Если вы согласитесь, то составим договор.У Себастьяна закружилась голова, в виски ударила кровь, снова возникло ощущение вязкости происходящего: его легкости и хрупкости.—?А в договоре есть необходимость?—?Разумеется. Везде, где соблюдаются правила, есть договоры. Если это не игра, конечно, но… ведь мы и не будем играть. Все по-серьезному. Вам уже страшно?Себастьян тихо улыбнулся.—?С вами, полагаю, что нет. —?Он ощущал волнение, как в юности, перед чем-то новым и неизведанным. У него дрожало под коленями, как будто ему пятнадцать.Сиэль фыркнул:—?Хорошо. А теперь я отпускаю вас спать.—?А как же Якоб? Полиция? Вы ничего так и не рассказали, что произошло.—?Клод взял все на себя. Он сказал, что именно он остановил Якоба и скрутил его?— уж простите ему это кривлянье, любит он быть лучше всех. С полицией я поговорил и все, что знаю о нападавшем, рассказал. Полагаю, утром нас ждет небольшой отток жителей пансионата, станет еще спокойнее. А про Якоба не думайте, больной человек в лихорадке.—?Вот как. Тогда… спокойной ночи,?— Себастьян встал, не зная, куда деть руки и, собственно, ноги. Идеальное время, чтобы уйти. Они как будто поставили точку, и все, что было до,?— стало скомканным сном, лихорадкой Якоба (или Себастьяна?), ритуалом охоты хищного насекомого и поиском Принца.Невыносимо хотелось спать. Завтра все начнется с нуля, нечто новое: главное, чтобы с персонажем Фантомхайва, а он будет, они же договорились. Сиэль производил впечатление человека слова. Такое было приятное и отпускающее чувство. С благодарностью.И уже ранним утром, едва распахнув глаза, Себастьян наперед знал свой ответ и по этому поводу его распирало от предвкушения. В глубине грудной клетки, точно въедливое насекомое, нечто свербило о возможно другой жизни.Тут же он вспомнил и о зеленом монахе: интересно, живой? Словно между мужчиной и богомолом образовалась тончайшая призрачная связь. Фигурально. Метафорично.—??Подвергся нападению ужасного богомола?,?— повторил под нос слова Сиэля и улыбнулся. У Фантомхайва прелестное чувство юмора. Сам он невыразимо прелестен, и теперь, стало быть, возможно, у Михаэлиса все станет куда лучше. За него словно кто-то помолился.