2. Заклинание (1/1)

Себастьян проснулся в шесть вечера, по будильнику. Недолгий, но крепкий сон пошел на пользу, хотя былые ощущения, после встречи с местным принцем и его ручным зеленым монахом, поулеглись: остался потускневший осадок и вопрос, что из всего было правдой, а что сном?Себастьян освежил лицо водой, выкурил одну крепкую сигарету, затем облачился в выходной черный костюм, прицепил бутоньеркой юный пион из вазы, причесал волосы. По ту сторону зеркала стоял высокий и худой человек: дело игры света,?— настольная лампа, затемнение шторами?— но вместо глаз у него значились темные провалы. Черные волосы, суживали и без того узкое, вытянутое лицо, выходил жених, восставший из мертвых.Себастьян улыбнулся. Вышло пакостно: натянутая леска, убожество. Прелестнее выйдет лишь у ожившего мертвеца. Ничего, внизу будет другой свет, будут люди, которые стушуют его непривлекательную бледность и бессилие. В конце концов, там будет и покровитель уродливых существ.Себастьян снова улыбнулся, и на этот раз невольно и уже лучше.В ресторан он спустился вовремя; зал был наполовину полон, играл приглашенный оркестр: что-то медленное и протяжено-бархатное, под стать надвигающейся темной духоте. Опять же: было много света, и он контрастировал с тем, что начинало подступать за широкими окнами. Снова большинство фигур?— белые, даже официанты. Темные предпочитали скромно обозначать свои клетки на этой шахматной доске, умещались ближе к краям и углам.Взгляд как-то сразу, даже пугающе мгновенно зацепился за Сиэля. Он сидел дальше всех, у открытых окон. Мраморно-синяя точка.Как черный конь на доске, Себастьян смог совершить вертлявый ход: пройти вперед и перемахнуть через пышную леди в кремовом, совершая этакую ?Г?. И вот он около светлого короля.На Сиэле был светло-бежевый костюм с голубой шелковой жилеткой, в петлице синел редкий вид розы, подчеркивал цвет глаз. Тоже жених. И до того великолепен собой, что Себастьяну потребовалось усилие, дабы отвести взгляд. Он не помнил, когда встречал настолько привлекательных людей. Дело было даже не во внешности: сложилось все, и стать, взгляд и та бурлящая, но с виду размеренная энергия, что, казалось, била ключом.И примечательное: Сиэль осознавал, какое впечатление производит, и не прятал свое знание за деланную скромность. Имел право. Как бы если бы больше давал, чем забирал.Сиэля окружали люди. Один мужчина?— возраста Себастьяна?— также в черном, тоже брюнет, тоже высокий и стройный. Своего рода двойник. Мрачный и холодный, сдержанный. Себастьяна под лопаткой даже уколола щекотка внутреннего смешка. Другой в возрасте, одутловатый, низкорослый, с хомячьими щеками и в расхлябанной манере ?власть имеющего?. Он сидел по другую сторону от Сиэля, держал узкий бокал шампанского крупными пальцами; много колец, дурной тон. Богатый. Но?— почти напрочь седой.—?Себастьян Михаэлис, это барон Кельвин,?— представил юноша. Барон снисходительно кивнул, Себастьян отвесил вежливый полупоклон и почти сразу вцепился взглядами с мрачным двойником. Какие яркие, янтарные глаза, но не смотря на цвет?— ледяные.—?Это Клод Фаустус. Он уже три недели как тут. Собирает редких пауков местной фауны и флоры,?— сказал Сиэль, последнее, про насекомых, было сказано с легкой долей насмешки. Что-то из личного, возможно.—?Вот как,?— обронил Себастьян. —?Вы?— энтомолог?—?Скорее коллекционер-любитель. Мистер Фантомхайв заразил меня своим увлечением. —?Фаустус не задал никакого вопроса в ответ. Бесцветный, колкий голос. Сиэль тихо улыбнулся Себастьяну и сказал: ?Садитесь рядом со мной?.И снова Себастьян почувствовал, как точно электрический разряд прошивает позвонки вдоль туловища. Он тут же занял место, барон Кельвин, сидевший рядом с юношей, отодвинул стул, как будто пожелание Фантомхайва?— закон.Кельвин махнул официанту: ?Еще бутылку шампанского?. Сиэль поставил локти на стол, а подбородок — на две сплетенные между собой ладони.—?Спали как убитый? —?поинтересовался он, в глазах хитринка. Себастьян отчего-то смутился.—?Верно.—?Хорошо. Сегодня мы пьем шампанское, у барона праздник.—?Какой же?—?Супруга родила двойню.—?Примите мои поздравления,?— отозвался Себастьян. Он не понимал подобной радости и был далек от устремлений продолжения рода. Дети виделись ему?— этакими сверхмерными существами, за гранью добра и зла. Безмятежная нейтральность, животрепещущая эфемерность, плавающая в просторах абстрактного Космоса или Мироздания. И он не находил столь естественный инстинкт размножения да эгоистичное желание проявить себя в статусе родителя достаточно обоснованными, чтобы приводить невинные души в столь неблагоприятный мир.Клетка. Тюрьма. Агония бессмысленного существования, порочный круг самовоспроизведения. Что угодно, только не место для любви. Таким образом, Михаэлис находил отказ от родительства?— высшей мерой проявления своей потенциальной любви.?Я откажусь от продолжения рода?— и это и станет моей любовью к моим же не рожденным отпрыскам?.—?Получил телеграмму утром, две дочки-фарфоровые щечки! —?крякнул барон куда-то в свои усы. Официант уже разливал всем напиток. Дюжина пузырьков весело устремлялась вверх. Оркестр сменил музыку, под стать их легкому танцу.—?Вы не с ними? —?полюбопытствовал Себастьян. Ему это казалось странным, учитывая, что известие было получено утром, а барон до сих пор не выехал.—?Нет, но я с вами,?— подмигнул мужчина. —?С хорошими людьми хорошо отпраздновать хорошее дело!Михаэлис сразу представил молодую (какую же еще?) женщину: безвольная куколка с безвольным подарком, в одиночестве. Хотя барон выглядел довольным, даже счастливым. Он уже изрядно подвыпил, мясистый кончик носа порозовел, а в глазах гуляли шальные сверкающие шарики. В каждом из них, на глубине, затесалось будущее имя для дочери. Себастьяну лишь захотелось пожелать, чтобы имена детям дала мать, а не отец.Подняли тост.—?За ваших девочек,?— произнес Сиэль. —?Пусть растут здоровыми и благоразумными. А вашей супруге скорейшей поправки и радости от детей.Чокнулись.—?От вас это слышать особенно приятно,?— барон расплылся в улыбке, напоминая хитрого енота, его щеки покрылись микроскопческими пятнышками. Он действительно был тронут, хотя Сиэль не распространялся в словах. Себастьяну показалось, что Сиэлю тоже что-то не нравится. Также Сиэль не пожелал девочкам красоты, как какая-нибудь сказочная фея-крестная. Подумалось о том, что красивые люди знают цену красоте.Барон поговорил о супруге,?— и правда на тридцать пять лет младше?— о ее кротком нраве и красоте, за что он ценит женщин. Пригубили шампанское за это. Барону захотелось напитки покрепче. Сиэль отказался, он пил только шампанское. Себастьян поддержал.—?Возможно, ему уже хватит,?— шепнул на ухо Клод. Себастьян был с ним согласен, барон по кондиции подходил к некоему пределу, за которыми царил хаос и разрушение, но Сиэль выразил отказ ладонью: ?Пусть пьет?. В синих глазах заплясали огоньки, напоминающие подобие предвкушения.—?Вы, наверное, хотите спросить, почему я не отправил барона домой еще утром? —?шепотом спросил Сиэль у Себастьяна. Мужчина неопределенно дернул головой. Удивительно, но общаясь с Фантомхайвом, ему вдруг приходило желание подстраиваться под некую ожидаемость ответов, как будто от этого зависело нечто важное. Между ними разница в возрасте,?— лет десять, не меньше?— а Себастьян ведет себя неподобающе, как ведомый мальчишка. И, черт возьми, ему это нравилось!Сиэль потянулся корпусом ниже, его маленький рот напоминал изысканную морскую раковину, а глаза?— розы. Весь он был слеплен из архетипичных символов, как памятник хрупкой божественности, и, чем ближе оказывался юноша, тем больше отражений сакральной красоты в нем находилось. Сколько энергии в живом храме, сколько силы пронзающего ума, решительности юности и ее потенциалов! Бесспорно, этот юноша?— залог чего-то запретного внутри Себастьяна. Он ближе и ближе… подкрадывается, как зеленый монах к задремавшему пауку.Хлоп!Прелестный голос ручейком втек в ухо Себастьяна, вызывая неподвластную дрожь в конечностях.—?Он хотел остаться тут, со мной. И если бы я отправил барона домой, он бы непременно выместил свою злость на Белль. Этого человека не остановила бы слабость женщины, подарившей ему двоих детей. Барон Кельвин?— человек, которому требуется крепкая рука. Понимаете, о чем я?Себастьян не понимал или смутно догадывался, но поскольку ему не хотелось, чтобы голова Сиэля отодвигалась, а весьма интимный голос тускнел, он спросил:—?Вы, должно быть, давно его знаете?—?Несколько лет.—?А сколько вам лет, Сиэль?—Я младше вас лет на пятнадцать.—?Это из расчета, что мне.?—?Вам лет тридцать пять.—?Как точно угадано. И так уверенно, браво. —?Себастьяну было тридцать четыре.—?Налейте нам всем еще шампанского,?— Сиэль, наконец, отстранился. И хоть за напитками следил официант, Сиэль отпустил его, указав, что они сами справятся. ?К чему бы это???— подумал Себастьян, но взял бутылку из ведерка со льдом. В свой бокал и бокал Сиэля и Клода нужно было только подлить, а вот полностью заполнить?— бокал барона. —?Вы здесь сидите уже довольно долго,?— сказал Сиэль,?— ничего не замечаете?Он обращался к новенькому. Себастьян провел взглядом по лицам сидящих: набухшей физиономии бодрого барона, который, казалось, не понимал, о чем речь, но ему было и без того хорошо,?— все допускалось?— и бесстрастного?— Клода-арахнофила. Наконец, Себастьян был вынужден покачать головой.—?А что именно я должен был заметить?Сиэль звонко шлепнул ладони друг о друга, положил нога на ногу и сплел пальцы в замок на коленке, острой и чуть розоватой, как припудренной. И Себастьян вдруг узнал эту коленку. Ему стало хорошо и даже весело. Именно ее он видел в саду, по приезду, перед тем, как задремать. Удивительно. Но не рассказать же всем об этом.—?А давайте поможем мистеру Михаэлису отыскать загадку,?— юноша прищурил глаза. Себастьян догадался.—?А разве вы не отдали его детям?—?Мальчишке пришла в голову идея запустить бумажный кораблик с моим экспонатом в озеро, поэтому я передумал.—?Не воспитанные дети,?— понял мужчина,?— но не хотите же вы сказать, что насекомое где-то в ресторане?Сиэль приятно улыбнулся, как бы поощряя догадливость собеседника:—?Я все ждал, когда его заметит официант или, на худой конец, вы, но устал. Ну же. Давайте.Это было просто. На фоне белых скатертей и мебели зеленый монах мог спрятаться лишь в одном месте. Себастьян низко склонился к вазе с букетом. Пышная подушка: бордовые лепестки, темно-зеленые листики, стебли, листы, листы… шипы.Треугольная голова развернулась, и за нос мужчины цапнули z-образные лапища. Вот это да!Сиэль засмеялся, а монах, попробовав длинный нос, вернул колючие лапы в исходную позицию. Мольба. Бог, если и не мертв, то изрядно покалечен.На самом деле было не больно. Себастьян вытащил носовой платок и протер кончик носа. Произошедшее позабавило лишь Сиэля и барона, Клод же остался невозмутим, он скучающе продолжил потягивать из бокала. Его могло заинтересовать лишь нечто более грандиозное или паучье. Кажется, что музыка ему тоже не нравилась, так как физиономия приобретала все более кислый вид.—?Теперь сядьте обратно,?— прозвучал голос, который уже больше ни с каким другим не спутать.И Себастьян послушно садился. Его все более и более преисполняло неизъяснимое чувство безысходного удовлетворения от очевидных, но внушаемых вещей. Как будто в этом и заключалась суть его природы. Зеленому монаху надобно молиться и убивать, Сиэлю Фантомхайву?— приказывать и следить, ну, а Себастьяну Михаэлису?— исполнять и быть угодным далее.Он как будто ничего более естественного и правильного не ощущал в жизни. Никогда. До этого дня.В грудной клетке переполнилось от избытка пока еще тихого, но жгучего счастья, вены взбухли, по жилам вместо крови потекла раскаленная лава. Сердце истошно завопило, заностальгировало по чему-то далекому, забытому, бархатному, удушающему, властному и зыбкому. Сама чужеродная хрупкость давила на него и побеждала. Воздух стал сладким, его не хватало, Себастьян второй раз в жизни задышал как следует.Ноги завибрировали натянутыми струнами, кончики пальцев налились теплом?— в тянущем, томительном, загадочном ожидании, что же они могут сотворить, сделать в угоду другому. Но кому другому? Имеющему на получение?— полное право, догадался Себастьян. Это знание оживилось в нем инстинктивно: пряное, дерзкое и всепоглощающее.Себастьян не мог бороться, да и не хотел.Подошел официант с горячим: синий лобстер, по заказу барона, и вид официанта?— как бы вынужденного прислуживать, с сухой вежливостью?— оказался непонятен Себастьяну, как если бы он задал ему вопрос: ?Неужели вы не ощущаете того же, что и я, будь я на вашем месте??Не ощущает.Странно.Они разделывали и кромсали лобстера, по вкусу едва ли отличающегося от обычного. Упитанные губы барона блестели, пальцы утопали в сочном соку; закусывал он жадно, как будто ел в первый раз. Клод ел сухо, едва ли приоткрывая рот, словно паук, чьи хелицеры имели узкий охват. ?Да, на паука и похож?,?— подметил про себя Себастьян с каким-то чувством удовлетворения.Сиэль тыкал вилкой в хитин, без особого аппетита, не заботясь о манерах. Себастьян ощущал себя сытым, хотя едва ли притронулся к еде; съел кусок лазаньи и чесночную гренку.Сиэль заметил:—?Кушайте хорошо, в мясе лобстера много питательных веществ. Мы же в лечебном заведении, как-никак,?— сказано это было не с заботой, а с необычным требованием, включающим иронию и мягкий, но покровительственный тон. Себастьян вновь вспомнил про возраст, как это должно выглядеть со стороны, но тут же забыл,?— как отсек. Он словно снова оказался во сне, на границе дремоты.И он ел уже с аппетитом, ощущая, что глотает едва ли не с жадностью барона, но, надеясь, что?— не настолько отталкивающе. Он выел всю клешню, не оставив и клочка мяса.—?Вот так,?— тихо промолвил юноша, как бы ставя точку в маленьком задании. Только теперь Себастьян заметил, что за их столиком наблюдают. Молодые лица, всего трое, возраста Фантомхайва. Они о чем-то оживленно беседовали и то и дело поглядывали в их сторону. Из всех присутствующих по возрасту?— возможно, во всем пансионате?— им подходил лишь Фантомхайв. Скучно должно быть в маленькой компании: у нее зазывательные улыбки, она не понимает безразличия ровесника.—?Мне кажется, вы интересны вон той группе молодежи,?— заметил Себастьян, была среди них и миловидная девушка. Сиэль лениво ответил:—?Очевидно, что мне неинтересно с ровесниками.—?И это хорошо! —?заметил барон. Он все это время ел и пил и только теперь наелся: отставил столовые приборы, отер лицо салфеткой. Оно было красным. —?Я считаю, что такие люди, как наш юный господин, опережают в развитии своих ровесников. —??Юный господин?? —?Я так счастлив, что вы с нами! Каждый день счастлив.Это было сказано внезапно горячо, возбужденно. Возможно, в виду опьянения, диалог выходил странным.—?Вы знаете, какой я гнусный человек,?— продолжал барон Кельвин. —?Паразит, а не человек! Пиявка! И вы все равно не отрекаетесь от меня, не отшвыриваете, а освещаете путь! Вы после этого?— маяк в темноте. Скажите же, вам понравился лобстер? Уже догадались, почему его попросил? Словно поедая синий цвет, можно прикоснуться к вашей синеве. Я поедаю синий цвет, и я люблю синий цвет!Это звучало все более дико, но при этом речь пьяного не путалась.—?Прекратите уже распыляться,?— сказал Клод, в чьей интонации росло раздражение. —?Вы мараете свой ?маяк?.Сиэль молчал. Музыка сменилась, люди стали выходить танцевать. Барон откинулся на спинку стула и тяжело задышал, как престарелая черепаха; уставился куда-то перед собой, тяжело ворочая в орбитах покрасневшими глазными яблоками. На Фантомхайва не поднимал головы, точно мог запачкать его одним вниманием, и словно Клод был прав, и Кельвин это понял.Чтобы сменить тему, Себастьян спросил:—?Вы не танцуете? —?Музыка была хорошей.—?Не сегодня,?— ответил Сиэль. —?А вы? Полагаю, та очаровательная леди, в бледно-розовом, с удовольствием согласилась бы на танец. —?Имелась в виду особа за столиком юной компании: пшеничные волосы, лучезарные зеленые глаза. Себастьяну не нравились очевидно хорошенькие женщины.—?Я не люблю танцевать,?— отозвался он и посмотрел на Клода. Клод криво усмехнулся и отвел взгляд: ?Неинтересно?. Сиэль сказал:—?Пригласите ее, я хочу посмотреть. Движение?— жизнь, а наблюдение за жизнью?— движение. Или наоборот? —?он сделал круговое движение кистью, ленивое, капризное. —?Не вижу разницы. Не сегодня. —?Он как будто устал.—?Вы уверены? —?Себастьян спросил с интонацией: ?Не пожалеете ли потом? Особа прелестная?.Сиэль неохотно прикрыл пальцами зевок, и даже это получалось у него милым, что вызывало уже неуловимую рябь раздражения и очарования одновременно.—?Не люблю повторять одно и тоже, мистер Михаэлис. Идите же, хочу посмотреть.Себастьян вдруг понял, что как будто этого и добивался?— слов, похожих на команду. Он тотчас встал, готовый пуститься в вальс: не танцевал сто лет и с удовольствием не танцевал бы столько же, но Сиэль хотел посмотреть. Руки и ноги не принадлежали больше Себастьяну, и это оказалось чувство, граничащее с магическим опытом. Африканские куклы Вуду, некромантия?— оживление мертвецов, а ведь он и видел вечером, в зеркале, ходячего мертвеца.—?И как вы только таких находите? У вас дар,?— подал голос Фаустус. Он определенно точно имел в виду Михаэлиса. Себастьян обернулся, понимая, что не может проигнорировать. Не при Сиэле.—?Прошу прощения? —?уточнил он.Сиэль сказал, не отводя взора от танцующих:—?Клод, ваша фраза прозвучала двусмысленно, поэтому я с ним согласен.—?Возможно,?— ответил Клод. —?Но я говорил вам, а не ему.—?И все же вы говорили обо мне,?— парировал Михаэлис и добавил, бесстрастно приспустив уголки губ:?— Впрочем, мне это не особо интересно. —?Он готов был уйти, но ноги точно приросли к полу. Сиэль вмешался:—?Клод, вы поели?—?Да.—?А мой питомец еще нет. Что вы должны сделать?—?Постараюсь поймать бабочку. Или какого-нибудь темного паразита. —?Клод встал, напоминая о таком мифическом существе, как голем, затем легко откланялся и ушел. На его лице было написано осознание наказания, вернее его принятие, словно отлучением от своего общества Сиэль взмахивает метафизическим кнутом. Это было в мимике, позах, интонациях и во взглядах. И Себастьяну померещилось, что Клод впервые за весь вечер оказался доволен.—?Он ловит вам насекомых, как энтомолог? —?полюбопытствовал Себастьян, не зная, что ожидает услышать в ответ. В связи троицы было нечто неуловимое и необычное, но что именно Себастьян смог понять лишь когда вычленил то, что объединяло Клода и Кельвина. Они не просто прислушивались к Фантомхайву или любили его, а… слушались. И уже так Себастьян обнаружил, как легко может причислить к этой троице и самого себя! Как-то скоро все произошло, и напоминает лихо закрутившийся сон. А затем синие глаза пристально оглядели его, улыбнулись непривычной, дикой, властной нежностью, от которой мурашки пошли по коже.—?Клод? Клод?— всего лишь послушный мальчик. Себастьян, я знаю, что вы тоже послушный. У вас потенциал.—?Что, простите?.. —?Себастьяну показалось, он ослышался. Не из юных уст ему слышать подобное. На долю мгновения в нем проснулось негодование, но, едва начавшись, тут же схлопнулось, как бумажная хлопушка.В нем что-то боролось с чем-то.—?Идите и танцуйте, Себастьян, а после вернетесь ко мне,?— произнес настойчивый голос. Хрупкий, он, тем не менее, мог рассекать воздух и чей-то угрюмый характер. Словно сквозь призму сна, протянувшегося в тридцать четыре года, Себастьяна звали обратно, куда-то домой. Разрывали на части. Противоречие.Что-то липкое и грязное проявилось в невозмутимом лице Принца, даже во всем его облике. Как присыпанный ангельскими перьями капкан. Как треугольная морда гадливого насекомого из цветов. Себастьян испытал иррациональный ужас, какой испытывают перед необъяснимой мистической силой, древней и непреодолимой, как стихийное бедствие или рок.—?Я… —?начал он.Его пронзило вспышкой, острой, болезненной и на удивление приятной. Она взяла начало в макушке и завершила путь в стопах, отметившись внизу живота красной линией, и Сиэль понимал происходящее, видел насквозь. Он начал это заклинание?— или проклятие? —?и ведет его по одной понятной ему траектории. Себастьян резко развернулся и на негнущихся ногах направился к столику с молодыми людьми.Он приглашал на танец отнюдь не леди в розовом наряде,?— румяненькую, лилейную?— а Сиэля Фантомхайва. И это не девушка соглашалась и вставала с места, легкая, как все то же перышко, а?— юноша в бежевом костюме. Себастьян подхватывал его за талию и уводил в синхронном движении к остальным фигурам. Белые и черные, шахматные, они сошлись на доске в дуэли. Сиэль Фантомхайв наблюдал со стороны,?— он тот самый игрок, что ставит шах-и-мат, хозяин положения?— и внутри Себастьяна что-то трепетало от искрящегося восхищения.