II. Alle netten Leute sind verrückt. Es ist ein Geheimnis ihrer Attraktivit?t.[1] (1/1)

* * * *Было темно и холодно. Холод пронизывал до костей, конечности деревенели, и было невозможно пошевелить пальцами ног и рук. Темнота выжигала глаза, вытяни руку?— ничего не увидишь дальше локтя. Из темноты доносились завывания, будто кричали издали подстреленные и напуганные звери или… люди. Россия пыталась прощупать местность, но, помахав вокруг руками, так ни за что и не зацепилась; пыталась ногами прочувствовать почву под ней, она казалась мягкой и зыбучей, при ходьбе слышалось отчетливое противное чавканье. Напуганная неизвестностью, девушка пыталась, выставив вперёд руки, идти прямо, но натыкается на что-то. Приглядевшись, она разглядела дерево, а моргнув, смогла разглядеть обстановку вокруг.Это был лес. Вокруг было полно деревьев, на земле присыпан снежок, ласкаемый лунным светом, и той мерзкой слякоти под ногами уже не было. РСФСР оглянулась, но позади был тот же пейзаж деревьев, что и впереди, слева, справа… Прижавшись к тому самому дереву, она кружила вокруг него, но все было до боли одинаковым, и ей вдруг стало ясно, что она совершенно не знает, откуда пришла. В груди засел панический страх, заставляя отмороженные конечности неметь, а сердце колотить с такой силой, что было слышно его биение в ушах. Россия вдруг подняла голову к небу, но там были лишь голые стволы деревьев без веток и одинокая, невероятно большая луна. Ничто не мешало этой красавице осветить весь этот лес, но луч падал лишь на эту небольшую поляну с деревом, где стояла девушка, а дальше уже был непроглядный мрак. Россия опустила взгляд на землю и удивилась, заметив, что из одежды на ней только легкая ночная рубаха бордового цвета, а ноги были без обуви. Девушка следила за своими следами, но те были лишь вокруг дерева и ни откуда они не вели. Сердце с отчаянием пойманной птицей билось внутри, ноги от холода уже не могли держать, к горлу подкатывала тошнота. Содрогнувшись в судорогах, РСФСР выворачивает желудок, окончательно падая на землю. Вместе с рвотой, казалось, мог выйти желудок с пищеводом, горло неприятно саднило, на девственно белый снег попало несколько капель крови.Холод забирал последнее тепло, и девушка уже ощущала, как из неё уходит жизнь. Перед глазами плыло, руки мелко потряхивало. Не выдержав головокружение, Россия легла на землю, глядя на огромную луну, которую потихоньку закрывали чёрные тучные облака. С уходом лунного света, уходило последнее тепло, но не успел с её губ сорваться последний вздох, как послышались далекие шаги, сопровождающиеся скрипом снега. Повернув кое-как к источнику звука голову, РСФСР смогла разглядеть сквозь волны темный силуэт, выходящий из мрака леса. Остановившись перед полумертвым телом девушки, высокий силуэт отбрасывал на неё тень, и Россия никак не могла разглядеть, кто перед ней стоял. Но вот этот силуэт приседает рядом с ней, и до её щеки дотрагиваются тёплые пальцы. Сфокусировав зрение, она наконец смогла разглядеть его.—?Брат… —?девушка старалась улыбнуться, но потрескавшиеся губы отзывались болью, и она смогла лишь приподнять уголки губ.Неожиданно на её щеку, куда ранее прикасались пальцы СССР, упала тёплая жидкость, а мужчина перед ней, покачнувшись, широко улыбнулся, а в его глазах застыли слезы.—?Прости, голубка, я… недоглядел… —?и после тело тяжестью падает на Россию, и та с ужасом замечает на спине брата… десятки торчащих по рукоять клинков.Неожиданно в тело будто вернулась жизнь, Россия смогла быстро скинуть с себя мертвое тело и отползти. Всю её била крупная дрожь, к горлу подкатили новые приступы тошноты, голова с удвоенной силой отозвалась тупой болью, а глаза застелила пелена слез. Девушка бессвязно бормотала что-то, пыталась подняться, но отмороженные ноги совсем её не держали.—?Э-это кошмар… к-кошмар… проснись… проснись! —?схватившись за голову, шептала Россия. Она пыталась щипать себя, кусать, но, снова и снова открывая глаза, она видела все тот же лес с голыми чёрными деревьями без веток, освещаемый уже половиной луны, и мертвого брата, проткнутого клинками.Неожиданно тишину, разрываемую лишь громким дыханием девушки, разрывает пробирающий ужасом до костей девичий крик, но он резко обрывается, а из темноты выкатывается… голова. Женская голова. До боли знакомая голова.—?НЕТ! ЭТО СОН! КОШМАР! НЕ ВЕРЮ, НЕ ВЕРЮ, НЕ ВЕРЮ! —?истошно закричала Россия, закрывая руками глаза, желая, чтобы поскорее этот страшный сон закончился.Помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите…Её крик заглушил последующие громкие стенания, доносящиеся из того мрака, откуда выкатилась голова Белорусси. Доносились проклятия, мужской и женский плачь, крики маленьких детей, мольбы о помощи и сохранении своих жизней. Кто-то кричал, потому что убили его любовь, сына, дочь, друга… Эти животные вопли становились то громче, то тише, они будто кружили вокруг, давили на Россию, сжавшуюся в комок и давящуюся рыданиями. Доносился треск костей и последующие крики, кого-то хлыстом насмерть избивали, кого-то заживо сжигали…Терпеть это было невозможно, и РСФСР рывком поднялась на подкашивающиеся ноги и побежала куда глаза глядели. Она падала, врезалась в деревья, бежала в ту самую тьму, но все оставалось прежним, и через десять минут беготни она все равно вернулась на то же место. Но теперь в центре стоял человек. Тонкая статная фигура мужчины стояла к девушке боком, на лице было нечитаемое выражение, а сам мужчина смотрел на мертвого СССР. Одежды были темно-серыми, козырёк фуражки частично скрыл в тень глаза мужчины, в руке его был хлыст, с которого мерно, капля по капле капала кровь, орошая снег.—?Komm, (Подойди)?— неожиданно мягко проговорил мужчина, все ещё спокойным взглядом смотря на коченеющий труп.Россия как вкопанная стояла на месте. Ноги подкосились, и она упала на колени, с первобытным ужасом уставившись на мужчину. Не дождавшись выполнения просьбы, мужчина посмотрел на девушку, повторяя уже тверже:—?Komm. (Подойди)РСФСР уставилась на знакомое лицо спасённого ею немца, ощутив в горле тошнотворный ком, и ей оставалось только, как рыба, открывать и закрывать рот, не имея возможности что-то сказать. Из глаз рекой лились слезы.—?Du bist nicht besser als die anderen, (Ты ничем не лучше других)?— увидев ее страх и невесело усмехнувшись, тихо проговорил мужчина, медленно заводя свободную руку назад. —?Ich habe mich geirrt, du bist nur Müll. (Я ошибся, ты всего лишь мусор)Затем он достаёт из-за пояса пистолет и направляет его дуло на бледную, как призрак, девушку в алой, будто только пролившаяся кровь, сорочке. Ее глаза с ужасом глядели прямо на немца, направившего на неё пистолет. Взгляд мужчины прямой, никак нельзя было понять, что сейчас он чувствует и о чем думает. Понадобилась секунда, чтобы навести на жертву оружие и прицелиться ровно в центр блестевшего от пота лба. В кровь только выплеснулся адреналин, все сознание кричало убегать как можно скорее, но не успела Россия и двинуться, как пуля входит в ее голову, аккурат в центр.Раздаётся громкий крик, переходящий в хрип, будто кричавшего схватили за горло. На улице стояла глубокая ночь, скорее всего, этот крик не будет услышим. Хотя, глупо будет считать, что острый слух военного не сможет уловить этот громкий крик.В помещении было темно, запах пропитан влажным деревом и морозным холодом, слышно было только ветер. Россия, отойдя от ужаса сна, пошарила вокруг себя руками, определив, что она находится в блиндаже, укрытая шинелью. Потом она вспомнила, что здесь же разговаривала с братом, а потом, собираясь уходить, свалилась в обморок. Перед глазами встала картина умирающего брата, и РСФСР ощутила побежавшие по спине к затылку мурашки. Когда глаза уже привыкли к темноте, что можно было разглядеть обстановку вокруг, девушка свесила ноги, стопами ощущая мороз, исходящий от земли. Обув сапоги, она кое-как поднялась с лавки, на которой спала. Голова волчком кружилась и побаливала, во всем теле ощущалась слабость, а в животе словно венчиком месят органы. Привыкнув к вертикальному положению, Россия пыталась выйти из блиндажа, но останавливается, задумавшись.?Когда я пришла сюда с братом был день, и обморок обычно длится не больше 15-и минут, но сейчас, судя по обстановки, полночь?,?— ход ее мыслей прервали негромкие, невесомые шаги, будто их обладатель подкрадывался, но осторожными шаги не были, скорее непринужденными. Ощущения от пережитого сна ещё не ушли, и Россия ощутила нарастающий в груди страх. Она пыталась определить по характеру шагов человека, но это точно не Союз, его шаги уверенные и достаточно громкие в обыденное время, но и не Беларусь, ее шаги легкие, но шаги того человека хоть и не грузные, но точно не женские. Тогда кто это? Солдат, несущий караул? Даже если и так, тогда почему Россия чувствует опасность, исходившую от этого человека?Пока девушка судорожно размышляла, шаги затихли, а их обладатель стоял прямо за плащом-палаткой, повешенный на входе в блиндаж вместо двери. Человек игриво постучал костяшками пальцев по брёвнам, а затем уже, отодвинув импровизированную дверь, заглянул внутрь, встретившись взглядом с девушкой. Россия, узнав в незнакомце спасённого ею немца и героя ее кошмара, побледнела, будто увидела свою смерть. А может, и без ?будто?…—?Oh, Retterin! Ich habe dich gesucht, (О, Спасительница! Я тебя искал)?— улыбнувшись, сказал мужчина, закрыв собой выход. —?Du hast mich allein gelassen. Ich war sehr einsam und ich kam zu dir. (Ты оставила меня одного. Мне было одиноко, поэтому я пришёл к тебе)Россия не могла отойти от охватившего ее ужаса, а перед глазами то и дело проносились кадры из ее сна. Она пыталась понять, как этот немец попал сюда и почему он пришёл сюда. Может, она догадывалась, но верить никак не хотела.—?Ч-что?.. —?хрипло спросила девушка на русском, так как из-за панического страха позабыла весь немецкий. —?Как… как ты т-тут… тут оказался? Как посмел… ты выйти из лазарета? Wenn du jetzt etwas tust, rufe ich um Hilfe! (Если ты сейчас что-то сделаешь, я позову на помощь!)Немец рассмеялся, будто услышал что-то смешное в словах России, а та, не ожидав такой реакции, застыла, сжав одеревеневшие пальцы в кулак.—?Ruf um Hilfe, ich werde sehen, ob du es schaffst oder nicht, (Попробуй, а я посмотрю, получится у тебя это или нет)?— белозубо улыбаясь, пролепетал мужчина.Его голос был уверенным, наполненный самодовольством, он уже знал, что никто ей не поможет. И это было последней каплей, потому что после РСФСР попятилась назад, ее взгляд судорожно бегал по помещению, пытаясь отыскать спасение. Она краем глаза увидела, как блеснул в руках немца нож.—?Natürlich will ich nicht, dass du stirbst, aber ich will nicht, dass ich in Zukunft ein gewissen habe. Deshalb werde ich dein leiden hier und jetzt unterbrechen, (Конечно, мне не нужна твоя смерть, но я не хочу, что в будущем у меня проснулась совесть. Поэтому я прерву твои страдания здесь и сейчас)?— медленно направившись прямо на девушку, которую била крупная дрожь, говорил мужчина. —?Das Leben ist hart, der Krieg ist schrecklich. Ich will nicht, dass du leidest. Es ist?— meine Hilfe für dich, Retterin, und meine Dankbarkeit für meine Errettung. (Жизнь тяжела, война страшна. Я не хочу, чтобы ты страдала. Это?— моя помощь тебе, Спасительница, и благодарность за спасение)За спиной была стена, впереди?— немец, который под видом помощи собирался ее убить, Россия все никак не могла найти что-то, чем можно было бы защитить себя, поэтому она могла только тянуть время.—?Du, was hast du mit den anderen gemacht? (Ты, что ты сделал с остальными?)—?Einfach losgeworden wie Müll, (Просто избавился, как от мусора)?— уже не пытаясь улыбнуться, мужчина просто шёл на девушку, пока та пыталась сообразить в голове план спасения, что получалось у неё плохо. —?Und ja, mein name ist Reich. (И да, мое имя Рейх)Россия больше не пыталась заговорить, как оказывается, Рейха, поэтому она, увидев свободное пространство между выходом и мужчиной, быстро побежала на выход, но, ощутив резкую боль в боку, упала, схватившись за стену. Как оказалось, Рейх, предвидя такой глупый побег, был к нему готов, и когда девушка наконец попыталась его совершить, просто метнул в неё нож. Подойдя к корчившейся от боли РСФСР, мужчина присел рядом с ней, осуждающе глядя, будто на маленького нашкодившего ребёнка.—?Wo bist du hingelaufen? Siehst du, jetzt bist du verletzt. (Ну и куда ты побежала? Видишь, теперь ты ранена)Рейх, взявшись за рукоять ножа, специально надавил, вызывая болезненный стон и всадив все лезвие в плоть. Нос защекотал соленый запах крови. Мужчина, будто заворожённый, крутил и вертел нож, превращая мясо в кашу и вызывая сильную боль у девушки. Россия же, корчась и дергаясь, была готова кричать от этой пытки, а от удушающего зловония крови кружилась голова. Превратив ножевую рану в кровавое месиво, Рейх расширил рану, потроша внутренние органы. РСФСР уже кричала, билась в конвульсиях от острой боли, пока в один миг не провалилась в темноту, а вся боль пропала.Пустота. Наверно, достаточно одного слова, чтобы описать пространство вокруг. Темнота не была полной, Россия могла разглядеть все своё тело, но обстановку вокруг уже было не видно, если она вообще была. В теле была легкость, оно буквально парило, ни на чем не лежа. В голове не блуждали мысли, нет никаких ощущений, похожих на боль, страх, ненависть. Ничего. Девушка пыталась прислушаться, но все так же?— ничего. Не было слышно даже биения сердца. Может, это и есть то место, в которое попадают после смерти? Может, эта пустота и есть рай или ад, о которых писали в священных книгах. А может, она не умерла, а провалилась в глубокий сон, нарушилось ее сознание? И ещё тысячи таких ?может?…—…Россия! —?неожиданно полную тишину разрезает далекий и смутно знакомый голос.РСФСР подумала, что уже бредит, но попыталась ?поплыть?, махая в пространстве ногами и руками, в сторону, откуда примерно доносился голос.—?Россия! —?снова тишину нарушает голос, зовущий девушку ее именем, который она уже точно не могла с кем-то спутать.—?Союз! —?хрипло выкрикивает Россия и тут же закрывает глаза, когда их ослепляет яркий свет.Первое, что она ощутила, это жуткую ломоту в теле, обезвоживание и головную боль. Зажмурившись, девушка потянула руки к ноющей голове, а после ощутила, как ее кто-то аккуратно приподнимает, заставляя принять полусидящее положение. Когда глаза уже более-менее привыкли к свету, Россия уже могла разглядеть окружение. Она находится, как ни странно, в блиндаже, укрытая шинелью. Рядом на лавке сидел ее брат, СССР, который держал в руках кружку с горячим содержимым и очень взволнованно глядел на неё.—?Как себя чувствуешь?РСФСР хотела бы соврать, но брат и так прекрасно видел ее состояние, поэтому враньё точно будет лишним.—?Не очень,?— покачав головой, осипшим голосом ответила она, поджав ноги к груди.Мужчина дал ей ту самую кружку, что держал в руках. Взяв ее чуть трясущимися руками, Россия посмотрела на содержимое, которым оказался обычный чай, что она с большим удовольствием немного отпила. Горячая жидкость приятно обожгла горло, согревая, а пальцы рук мягко покалывало от исходившего от кружки тепла. Союз не задавал вопросов, хотя РСФСР точно знает, что тот жаждет их задать, но преспокойно продолжает пить чай, успокаивая свои чувства после тяжелого сна. Мужчина же сидит рядом, стараясь скрыть своё напряжение за маской полной непринужденности. Просидели они так, в почти полной тишине, несколько минут, за это время Россия уже выпила чай до половины. СССР не сдержался первым.—?Ты кричала,?— девушка неосознанно вздрогнула, спрятав лицо за кружкой чая. —?Я заметил это ещё раньше, но не знал, как спросить, ведь понимаю, что так просто ты не скажешь.—?Заметил?— что? —?дрогнувшим голосом спросила девушка, сжимая кружку.—?Странность. Ты словно чего-то боишься: постоянно куда-то бегаешь, напряжённая, буквально сходишь с ума, иначе я не могу объяснить, почему ты выбежала на улицу раздетая,?— усмехнувшись, Союз замолчал, а затем, подняв взгляд прямо на сестру, продолжил:—?Голубка, я правда плохой брат?Россию обескуражил такой вопрос, и она ответила не сразу.—?Нет, что ты, ты хороший брат…—?Если это так,?— перебил ее СССР, слегка нахмурив брови. —?Почему я чувствую, словно никак не могу тебе помочь. Я не понимаю причину твоего страха, не понимаю, что мне делать. Я… я совсем не гожусь для утешений людей, совсем не понимаю, как нужно действовать рядом с человеком, которому нужна психологическая помощь. Физическая?— раз плюнуть, а вот психологическая… Какой я брат, если даже…Мужчина, резко закончив речь, просто помотал головой.—?Не бери в голову,?— и уже более серьезно спросил:—?Что случилось??Только честно! Пожалуйста, скажи, что произошло? Я помогу, чем смогу.?Ох, братец, ты точно ничем не поможешь. Ох, не поможешь!??— взвыла в мыслях Россия, отведя взгляд от Союза.Погружаясь в пучину своих горестей, девушка все больше понимала, что не может об этом рассказать. Рассказать о том, как спасла врага, как она думает, из-за врачебного долга, о том, как приютила его в лазарете, давая тепло и еду, а не прогнала прочь. Не могла сказать и о Белоруссии, ведь она совсем не причём. Виновата только она; она винит себя за неправильные и некорректные слова, винит себя, что совершенно не знает, что делать дальше, и винит себя за страх. Она, во-первых, главный врач, повидавший множество изуродованных тел и бьющихся в предсмертной агонии; видела, как гаснут глаза этих людей, теряющие надежду на дальнейшую жизнь. Она, во-вторых, была буквально для всех опорой, так как она всех направляла, давая указания, что сделать с ранеными и как оперировать. Как такой человек, как она, вообще может испытывать страх? Здесь фронт, идёт война, гибнут десятки?— сотни! —?людей, испытать здесь страх опасно для жизни, потому что всегда нужно быть настороже, быть готовым к любым внезапным атакам.?Нет, нельзя?,?— нельзя, чтобы брат тоже знал, РСФСР не хотела видеть сочувствие. Это слишком унизительно.—?Все правда хорошо,?— уже осмысленным взглядом взглянув на мужчину, сказала Россия, улыбнувшись. —?Просто переутомилась, вот и сны всякие снятся. Тебе не стоит переживать.СССР глядел на девушку с укором, ведь знал?— врет. Он этого то и боялся, ведь, если сестра ему не откроется, он никак не сможет помочь. Какой он капитан, если даже сестре помочь, как родной брат, не может? Задача командующего состоит, несомненно, в введении войска в бой, быть их руководителем. Но как можно ввести войско, если солдаты тебя не признают? Главное, быть для солдат товарищем, старшим братом, которому можно доверять, за которым захотят идти побеждать и умирать, которые будут доверять и уважать тебя.Но что сестра? Если заслужить доверие своего войска Союз смог, почему не может заслужить доверие сестры? Это его не только беспокоило, но и злило. Чувство никчемности и невозможности помочь вызывали негодование, злость, пока ещё искрившейся в груди. Нельзя, чтобы огонь разросся, он может только усугубить и так шаткое положение.—?Ладно,?— вздохнул, поднимаясь со скамьи, мужчина, сжав и разжав кулаки. —?Допивай чай и возвращайся к себе. Организуй себе выходной.РСФСР удивленно взглянула на спину уходящего СССР, внутренне укоряя себя за неспособность быть открытой перед братом. ?Прости, прости меня, прости!?,?— слезно молила мысленно девушка, сжимая кружку в руках. —??Ещё чуть-чуть, и я исправлюсь?.Россия поднялась со скамьи, оставив кружку в сторону и сложив шинель. Брат уже ушёл, не было слышно даже его шагов. Слышались разговоры солдат, кто-то напевал песню, слышались шуршание и щелчки оружия и орудий. Фронтовой быт без кровавой бойни. Долго ли этим мгновением счастья(?) ещё радоваться? Никогда не знаешь, что случится завтра или даже через эту минуту. Можно только гадать, предполагать, может, понимать. Но не знать. Россия не знала правильность своих действий и мыслей, не понимала, что делать дальше, но предполагала, что ничего хорошего не может выйти. И это нужно решить. Сейчас не мирное время?— война, на которой нет правил, есть только патриотическое (а может, животное) стремление одержать победу над врагом. Хотя сколько раз РСФСР говорила с ранеными, почти все говорили лишь о своей семье: кого-то жена и дети ждали, кого-то молоденькая невеста, с которой не успел повенчаться, кого-то старуха-мать, кого-то сестры или братья. Всегда говорили, что единственное, что даёт им сил сжимать крепко винтовку в руках и держаться ровно на ногах, это то чувство, что кто-то их ещё ждёт. Нет, конечно, они родину любили, готовы пушечным мясом идти в бой, чтобы ни одна пуля не коснулась этих бескрайних земель, но за малую родину были готовы грызть глотки и полумертвыми бросаться на врага с голыми руками.Девушка еще раз поняла, что она совершила непростительную ошибку, от которой срочно нужно избавиться. Избавиться быстрее, чем Он успеет навредить ее семье и другим людям. Россия все ещё боялась, воспоминания пережитого сна проносились перед глазами: крики, мертвые брат и Белоруссия, кровь и ужасная боль, но если не она, то Он.РСФСР, сжав и разжав кулаки, решительно вышла из помещения, направляясь обратно в лазарет. По пути встречались солдаты, некоторые выкрикивали приветствия или махали с улыбкой рукой, некоторые не замечали, полностью погруженные в работу. Где-то слышалась шепотом поющая песня, а повернув голову в сторону звука, Россия увидела юношу, которому не было и двадцати, чистившего винтовку. Он продолжал петь, не замечая девушку:Не для меня придёт Пасха,За стол родня вся соберётся,Вино по рюмочкам польётся?—Такая жизнь не для меня.А для меня кусок свинца.Он в тело белое вопьётся,И кровь горячая прольётся?—Такая жизнь, брат, ждёт меня.[2]Эту песню, поющую шёпотом молодым солдатом, услышал и неподалёку сидящий соотечественник, что до этого читал письмо из дома, который, услышав последние строки, положил руку тому на плечо, притянув в приятельские объятия.—?Ай ли ждёт? Не кисни, брат, все будет хорошо,?— подбадривал товарища мужчина. Юноша только улыбнулся, пока соотечественник на радостях пересказывал письмо, которое написала его жена. Самому ему уже несколько месяцев никто не писал. Россия, не обращая больше внимания на этих двоих, пошла дальше. Дойдя до лазарета, ее что-то остановило. Девушка ощутила тяжесть в груди, будто что-то на неё давит, пытаясь сломать рёбра, не давая толком вздохнуть, подступил к горлу ком, а ноющая голова снова волчком закружилась. И снова такой противный и унижающий страх. Руки мелко затрясло, колени позорно подгибались, в голове билась мысль скорее скрыться, уйти, чтобы не видеть этого места. Но вдруг из шатра выходит девочка с заплетенными в косу темными волосами, которая, не ожидав встретить кого-то на входе, подпрыгнула. Белоруссия, узнав РСФСР, радостно заулыбалась, подойдя к ней.—?Ты как себя чувствуешь? Союз сказал, что ты упала в обморок,?— а затем, насупившись, со всей грозностью, на которую способна, добавила:—?Я даже знаю, отчего это. Россия! Ах, я же дала тебе еды, хоть и немного, но даже съешь ты это, ты бы не упала без чувств!—?Прости,?— неловко опустив взгляд, улыбнулась РСФСР. —?Слишком много забот, вот и позабыла.—?Ах, точно, в операционной этот немец, будь он неладен! Россия, Россиюшка, это была моя идея его сюда притащить, я перед тобой очень-очень виновата,?— увидев, что девушка пытается возразить, БССР упёрла в неё взгляд. —?Подожди! Можешь отрицать, но я-то знаю, что виновата только я. Я скинула всю заботу о нем на тебя, довела до голодного?— бог мой, голодного! —?обморока! Ах, грех мой! Я прошу тебя, избавься от него! Мы помогли ему, но долго держать здесь не можем! Да и не обязаны ему ничем…—?Обещаю, все будет, но не сейчас,?— все ещё улыбаясь, произнесла Россия. —?Сейчас только середина дня, будет слишком рискованно что-то предпринимать. И волноваться тебе тоже не стоит. Все же я здесь главная, мне и решать, что делать. Я приняла твоё предложение тогда, поэтому на мне и ответственность за свои действия. А ты лишнего не накладывай на себя.—?Да как могу я не накладывать! —?выдохнула девочка, положив замершие руки на свою шею. —?Вот ведь… Может, ты и права была тогда, что надо его бросить и просто уйти. Я… я слишком мягкосердная, мы на войне и…—?Ой, помолчи-ка ты лучше, Бел,?— отдёрнула ее РСФСР, скривив губы. —?Давай лучше о другом. Как дела здесь?—?А, это,?— Белоруссия вмиг отогнала печаль с лица. —?Остальные больные поправляются и вот-вот смогут войти обратно в строй. С лекарствами все в порядке. Если опять нападут?— тьфу-тьфу-тьфу?— выдержать сможем.—?Ладно,?— усмехнулась девушка, похлопав БССР по плечу. Та натянуто улыбнулась в ответ.