Глава 5 (1/1)

Пузырьки, облепившие донце и стенки жестяного чайника, один за другим отрывались и взмывали к поверхности. Вода уже почти перестала шуметь. Бильбо опустил крышечку. Скоро из носика повалит пар. Чайник был старенький, весь в царапинах, погнутый с одного бока. Ничего. Воду вскипятить сумеет не хуже нового. В широкой чашке без ручек, накрытая тряпочкой, уже настаивалась заварка. Бильбо достал из мешка две кружки, поставил рядом.Пламя лизало куски подземного угля, дым протягивал щупальца. Дикарский костерок в величественных чертогах Королей! Бильбо утешал себя тем, что они с Торином здесь ненадолго. Копоть не успеет хлопьями повиснуть на своде, зачернить прекрасный гладкий мрамор и позолоченные вереницы рун. Торин сидел, подтянув колени к подбородку, и был похож на большую угловатую глыбу. Рыжий свет скользил по складкам плаща, по капюшону, низко спущенному на лицо. Не выглядывало ни краешка тела, ни даже кончик носа. Лишь глаза слабо посвечивали из-под капюшона. Этот плащ, просторный и длинный, почти до пола, Бильбо нашёл для него в одной из комнат неподалёку, выглядевшей, как склад торговца одеждой. Только завёрнутым в него Торин вышел из-за колонны, за которой так стремительно скрылся.- Ты тоже ранен, - сказал Торин.Бильбо поднёс руку, коснулся повязки на голове. Повязка была свежая, Оин поменял перед выходом. Он подцепил ниточку, дёрнул. Это уже стало привычкой.- Ерунда.Скатанный нитяной шарик полетел на угли. Вспыхнул, съёжился, рассыпался щепоткой золы. - Нет. Тебе больно. Я вижу.Даже в голосе слышалось, что Торин хмурится. От заботы теплело внутри. Бильбо хмыкнул:- Выживу как-нибудь.И прогнал улыбку:- Обо мне потом. Торин. Скажи мне, как это случилось?Он повёл рукой, как бы охватывая всё, что пряталось под плащом. Голова в капюшоне качнулась:- Не знаю. Я… спал. Здесь, в сокровищнице. Очень крепко. И, видимо, долго. Когда проснулся, оно уже… – Голос превратился в низкий скрежет. Синеватый свет потух – Бильбо понял, что Торин закрыл глаза, стремясь обуздать чувство.Крышечка запрыгала, задребезжала, кипяток пролился в костёр. Бильбо кинулся к чайнику.Он уже успел поведать Торину о битве. О двух орочьих воинствах, о том, что, как бы ни рвались Даин и его молодцы позвенеть мечами об эльфийские шлемы, волей-неволей пришлось объединиться против главного врага. О том, как Азог, не видя Торина среди сражающихся, покинул свой командный пост на Вороньей Высоте и метался по полю, ища его и вызывая на бой. ?Непростительный промах для военачальника. Жажда мести затмила ему разум?, так отозвался о нём Гэндальф. О том, что Даин отсёк ему голову, так же как сам Азог – королю Трору в битве у ворот Кхазад-Дума. О том, что Фили и Кили, помогавшие Даину свалить Азога, ранены, но уже вне опасности, а с Азоговым отродьем, Больгом, расправился эльфийский принц – и что, если бы не его меткие стрелы, не было бы сейчас у Эреборского королевства наследников.Ещё по лагерю бродили лукавые шепотки про Кили с рыжей эльфийкой, бывшей начальницей трандуиловой стражи. Да Бильбо и сам кое-что видел и слышал, пока отлёживался в палатке после удара дубинкой. А потому не мог не оценить, как благородно принц Леголас себя повёл, вместе с женщиной, в которую влюблён, спасая своего счастливого соперника. Но об этом Бильбо промолчал. Не стоило без нужды будить лихо.Торин слушал, не перебивая ни словом, только плечи всё больше каменели, и напрягались сжатые под плащом кулаки. А Бильбо… Бильбо был рад. Несказанно рад просто тому, что Торин тоже жив. Что он сидит рядом, ближе вытянутой руки, и Бильбо может напоить его чаем. Изводясь мучительным ожиданием, он запрещал себе кликать беду мыслями о самом страшном. Но всё равно, после того, чего он насмотрелся за эти дни – после отрубленных конечностей и месива из кишок на поле боя, после погребальных костров и вдовьих слёз – это оказалось почти чудом. Раз уж судьба была так щедра, что совершила его для Бильбо, то и с остальным они справятся, в это сейчас верилось так же крепко, как в завтрашний восход солнца.- Ворон прилетал, искал тебя. Почему ты нам не сказал?Торин очнулся от мыслей, поднял голову.- О чём?- Что послал его к Даину.?Может быть, тогда всё сложилось бы по-другому, и мне не пришлось бы тебя предавать?.Бильбо не произнёс этого вслух, и правильно сделал. По-другому? Не будь его побега с Аркенстоном, не прогони Торин весь Отряд и не обрушь он главный вход – скольким из них повезло бы дождаться Даина? Много геройских историй, правдоподобных и не очень, любят рассказывать про своих доблестных предков гномы – но есть ли среди них хоть одна про то, как горстка защитников обороняла крепость от приступа и продержалась целые сутки без единой потери? А если бы Торин не одного себя, а всех вместе замуровал в Горе… Какая бы полутьма ни царила в сокровищнице для его непривычных к подземельям глаз, как бы Торин ни упорствовал, отказываясь без плаща выходить из-за колонны, Бильбо разглядел достаточно. ?Трандуил вас спас, сам того не подозревая?. Фили мог сколько угодно испытывать на Гэндальфе убойную силу взглядов исподлобья – эти слова были сказаны не ради пустопорожнего красноречия или удовольствия подразнить гномов.Он наполнил обе кружки. Поплыло дурманящее благоухание липового цвета и таволги, словно въяве перенёсшее в дремотную пойму реки июльским душным вечером. Составлять чаи Дори был превеликий искусник, в этом умении даже мало кто из хоббитов мог с ним потягаться. А уж сберегал свои травяные сборы воистину как зеницу ока, не хуже, чем Бомбур мешочки с приправами.Обернув ручку тряпкой, чтобы не обжечься, Бильбо взял одну кружку, протянул Торину.- Вот, держи. Превосходная смесь, на мой вкус.Торин подставил укрытые сукном ладони. Бильбо улыбнулся:- Помнишь, как Дори собирал таволгу у той речушки, пока все купались? А потом развешивал сушиться на каждом привале?В памяти возник образ степенного главы семейства Ри, босого, в закатанных до колен штанах. Вот он хлюпает по заболоченному берегу, раздвигая стебли зарослей, и отмахивается от наглых стрекоз, норовящих сесть на голову. Торин издал какой-то звук, не поймёшь – воспоминание его тоже повеселило, или досадовал на бильбину незначащую болтовню?Улыбка увяла. Бильбо вздохнул. Была другая, тяжёлая и неприглядная тема, которая ждала разговора. И теперь самое время, куда дальше откладывать?Торин поднёс курящуюся паром кружку ко рту, запрокинул голову – из тени выступило бледно-серое с чёрной полосой пятно горла – и осушил несколькими сильными глотками. Бильбо ахнул, вскочил:- Ты что! Кипяток же!..Торин недоверчиво повертел кружку.- Разве? А по-моему, почти остыл.Бильбо ровно задышал, успокаивая сердце. После. Про это – после. А сейчас…- Торин. – Он провёл вспотевшими ладонями по бокам, сцепил руки перед грудью. – Прости меня. За Аркенстон. За то, что обманул тебя.Послышался то ли резкий выдох, то ли тихий стон. Бильбо знал: для Торина это всё равно, что трогать открытую рану. Но иначе нельзя. И вот ведь загадка! Вопреки всему, что произошло, вопреки надрезам, прямым, как от ножей, на плечах его кафтанчика, и светящейся синеве в глубине капюшона, сейчас Торин казался ему больше самим собой, чем уже давно. Бильбо доверился этому чувству.- Ты не хотел ничего слушать, и я… я просто не знал, что ещё придумать, чтобы не дать тебе погубить себя и всех нас. Теперь-то знаю. Гэндальф объяснил, из-за чего Трандуил как с цепи сорвался.Бильбо криво усмехнулся:- Нужно было стащить ожерелье и принести ему. И все дела.Голос дрогнул. Дрянная попытка свести всё к шутке!А Торин заговорил. Медленно, тягуче, с трудом.- Не надо, мастер Взломщик. Не кори себя. Я… понимаю.Он неуютно пошевелился, как будто плащ натирал ему спину, почти коснулся лбом коленей. Голос зазвучал глухо, как из погреба.- Это… очень странно. После того, как дракон улетел, всё было в тумане. Ясная память возвращалась урывками. Я помню твой жёлудь. – Голос мимолётно согрела улыбка. – А всё остальное за… какой-то пеленой. Я не мог её разорвать. Зато теперь… Вот сейчас, когда я увидел тебя здесь – пелена исчезла. Её нет. Но…Торин боролся с чем-то внутри себя, с усилием выталкивал слово за словом, как будто каждое склеивало ему губы.- Я знаю, это безумно. Но у меня чувство, что я не один. Что меня… двое. Тот, другой я думает о тебе, о сокровище и Аркенстоне, и он в ярости. А я – тот, который я сам – нет. Я тебя понимаю. Ты поступил как друг. И я тоже прошу, прости меня. За всё, что наговорил тебе, за то, что прогнал. Я забираю свои слова обратно.Торин поднял голову, тень перестала заслонять лицо. Глаза смотрели пытливо, настойчиво. Было почти незаметно, что они светятся. Удерживая его взгляд, Бильбо часто закивал. В горле стоял комок. Вот так вот просто? Растворилась, как туман на солнце, преграда обмана и гнева, отделившая от него Торина. Да и была ли она?Бильбо оглянулся. Вторая кружка так и остывала, забытая, на пригорке из монет. Безыскусная глиняная поделка на груде сокровищ. Пар больше не курился. Бильбо поднял её, поднёс Торину.- Хочешь ещё чаю? Этот точно уже не горячий.Торин выпил, на этот раз не торопясь, маленькими глотками. Задумчиво проговорил:- Вкусно.- Ну вот и славно.Бильбо забрал обе кружки, запихнул обратно в мешок. Увидел куропаток, уложенных плотно друг к дружке. Выступивший жир пятнами пропитал холстину.- Я тут ещё еды принёс. На всякий случай. Но, наверно, уже не надо. Давай лучше пойдём поскорее. Темнеет рано. Не для того я сюда забрался, чтобы на обратном пути навернуться с этой вашей лестницы. А у подножия поужинаем, - Бильбо снял чайник с крюка на железной треноге. – Сейчас, только костерок залью.- Нет.- Что-что? – Бильбо решил, что ослышался. Под струйкой воды из чайника костёр сердито шипел, плевался густым дымом.- Нет. – Слово упало как плита на свежую могилу. – Я не пойду с тобой.Пол сокровищницы наклонился, как проломленная льдина, и поехал куда-то. Бильбо шатнулся, схватился за колонну.- То есть как это – не пойдёшь?! Торин! Нам нужно в лагерь. К Гэндальфу. Как можно быстрее. Он посмотрит, он что-нибудь придумает.- Я не выйду из Горы в таком виде. Не покажусь родичам. Не сделаюсь потехой для врагов, - в голос прорвалось рычание.Несколько мгновений Бильбо молча хватал воздух. И он только что радовался вернувшемуся здравомыслию Торина? Кровь прилила в голову, в затылок тупой кувалдой ударяла боль.- Торин. Сейчас не до гордости. Тебе нужна помощь. Попросить помощи не стыдно. Пойми же это, твердолобый ты гном!Он почувствовал, что закипает. Боль из затылка распространилась в виски, заколотилась вместе с сердцем, в глазах заметались белые вспышки.- Почему, ну почему вы все такие упрямцы?! Ваш Махал по своему подобию ваши головы из гранита выдолбил?Он с размаху швырнул чайник, тот загремел, перевернулся. Остаток воды выплеснулся в монеты, тут же всосался без следа.- Без его упрямства нас не было бы на свете! – Рявкнул Торин. Плечи напряглись буграми, порываясь сбросить плащ, как оковы. Железным усилием Торин принудил себя к неподвижности.- Пойми и ты, мастер Взломщик. Ты видел меня. Видел, чем я стал. И после этого зовёшь пойти с тобой? А ты не задумался о том, что, может быть, это – мне в наказание? За трусость. За то, что отсиживался в безопасности, когда мои братья сражались. За то, что валялся здесь одуревшим до беспамятства, пока другой убивал моего кровного врага.Торин говорил размеренно и тихо, но так торжественно, словно держал обвинительную речь на суде. В каждом слове рокотал далёкий гром:- Мой долг Короля – вести воинов в битву. Победить или пасть со славой. Убить Азога, избавить мир от чудовища. Мой долг сына и внука – отомстить за кровь деда и отца. Я дважды преступил долг. На мне несмываемое бесчестье. Я не смею предстать перед своим народом.Он замолчал. Гора прислушивалась. Сверху падали мутные столбы света, невесомые золотые пылинки висели в них неподвижно. Налитым кровью глазом рдело на полу пятно углей.Бильбо терзал узел на повязке. Дорога, только что пролегавшая так ровно, дыбилась осколками. Они с Торином родились в разных мирах. Всего полгода назад он высунулся из домашней скорлупки, шагнул со скамеечки у плетня на страницу легенды о потерянном королевстве. Полгода пути бок о бок с гномами, стёртые о горные тропы ноги, спасённые жизни. Рассказы Балина по вечерам на привалах – о былом величии Эребора, о битвах и подвигах, о невзгодах и трудах Короля-изгнанника. Достаточно, чтобы проникнуться и восхититься, и всем сердцем возжелать помочь. Слишком мало, чтобы изнутри постичь чуждый обычай. Уклад жизни, веками стоящий на том, что смерть в бою – самый почётный удел, который может выпасть воину, за пролитую кровь виру берут только кровью, а неисполненную месть завещают правнукам. Бильбо судил по-простому, по-хоббичьи. Как разобраться, где в словах Торина крылось зерно истины, а где он, мучимый сознанием вины, понапрасну оклеветал себя?Много терпения и время. Только это поможет. ?Что ж. Значит, запасёмся и тем, и другим?.Бильбо обошёл почти умерший костёр. Опустился перед Торином на корточки, совсем близко, колени задели складки плаща. Заглянул под капюшон:- Ладно. Ну и в чём же состоит твой план? Сидеть тут взаперти, пока не отрастут лапы и хвост?Торин резко двинул головой:- Нет. Но вполне возможно, что такое не впервые случается с кем-то из моего народа. Если так, то об этом могли сохраниться сведения в наших летописях. Может существовать и способ, как остановить эту… напасть. Смауг не тронул библиотеку, все древние книги должны быть на месте. Я буду искать эти записи.Бильбо подумал, что всё-таки поспешил упрекать Торина в неразумии. Кивнул:- Да. План неплохой. Только сначала, раз уж мы здесь надолго, давай обустроим лагерь. Не знаю, как насчёт тебя – может, вам, гномам, золото как лебяжий пух? А я на монетах все бока отлежу. – Он хлопнул себя по бокам. – И поедим уже наконец! Зря, что ли, пёр всё это в такую высь? До сих пор руки болят.Ему не послышалось, из недр капюшона явственно долетел смешок.