Часть 1. Глава 7. (1/1)

Однажды Диди убил человека на моих глазах. Это был один из моих визитов. В клубе было пустынно, даже менее оживленно, чем может позволить себе ночной клуб днем. Меня никто не останавливал, поэтому я спокойно прошёл к его кабинету. Не успел я открыть дверь, как увидел Диди, нависшего над каким-то юношей. В его руках был пистолет, который он твёрдо прижимал стволом к голове незнакомца на полу. Я поймал взгляд этих до ужаса напуганных глаз. Я вжался пальцами в холодную медь ручки, не двигаясь с места. Я не мог пошевелиться, моё тело стало ватным, я потерял всякую способность его контролировать. Не мигая я смотрел на разворачившуюся сцену. Диди даже не взглянул на меня.

- Тут ребёнок! - воскликнул он, при этом Диди благодаря этому затолкнул металл тому в горло.

- Ребёнок? Не вижу такого. - от его тона холод заполз под одежду, костлявыми руками сковывая горло и грудь. Звук выстрела был быстрее моего понимания. Мои глаза медленно скользнули от пистолету к ярким красным пятнам, к луже, которая медленно растекалась по полу, подступая ко мне все ближе. Ноги меня не держали, я упал на пол, все ещё крепко сжимая продолговатую ручку. Я не мог закрыть глаза, не мог отвести взгляда, закрыть рот или перестать прерывисто дышать. Я кое-как сложил руки вместе, опустил на них голову и начал читать. Слова молитвы лились из моих уст неосознанным и безостановочным потоком. Спустя какое-то время я уже лежал на земле, крепко свернувшись в клубок, не переставая молиться. Крестик больно впивался в ладонь руки, а половина моего лица окрасилась от мокрого ковра, куда она была прижата. Я этого не замечал. Не замечал, как тёплая кровь струилась по моему лицу, как она пропитывала мою одежду, как я от беззвучных молитв перешёл к звонком шепоту. Диди не спешил ко мне подходить. Глаза слезились от пересыхания, сознание путалось от едкого и непривычного запаха. Наконец я почувствовал, как кто-то с силой потянул меня наверх за руку. Диди смотрел в моё ставшее на секунды безжизненное лицо, видел мое трясущееся тело и шевелящиеся губы. Почему-то в комнате оказалась Бьянка. Она что-то говорила боссу, смотрела иногда на меня. Стоял я лишь из-за твёрдой хватки Диди. Он буквально держал меня на весу, потому что сам я стоять не мог. Не только стоять, но и здраво мыслить. Я смотрел только на кровавые брызги, отпечатавшиеся в моей голове, словно клеймом. Женские руки закрыли мне глаза.

- Успокойся. Не смотри. - сказал её голос надо мной, пока я читал слова к Богу.

- Что он делает? - вопрос был уже к Диди, который ходил по кабинету, что-то искав.

- Молится. Он молится, Бьянка.

В тот день я не вернулся ”домой” . Я так и не смог уйти, потому что не смог и прийти в себя. Первое озарение пришло ко мне спустя несколько часов, пока я смотрел на Николая, когда тот меня переодевал. Возможно я за что-то зацепился, потому что на моих пальцах выступили капельки крови. Я понял, что люди это всего лишь мешки, наполненные кровью. А их судьбы решает оружие и сталь. Простой порез может убить, простая пуля может закончить все. И никто тут не помощник. Никто не знает, когда смерть придёт, когда она заберёт тебя в свой холодный, подземный мир, уничтожая твоё тело, оставляя лишь мертвый костной каркас. Всё мы умираем, независимо от наших сил, эмоций, лет или… желаний. Я не хотел умирать, но с того дня именно смерть стала моей вечной спутницей. Она стала моей тенью, что ступала бесшумно, что исчезала во темноте, но была со мной при свете дня. Смотря на неё, я видел её мёртвую и гнилую улыбку, видел, как она щурила глаза с ехидными искрами. В ту ночь мне тоже казалось, что она со мной. Я её не замечал, но она окутывала меня своими сильными и грубыми руками, забирая из меня моего человека.

Николай не отвозил меня в школу, потому что машина остановилась у моего дома. Много же им приходилось переживать из-за меня. Слезы Моники я видел чаще, чем хотелось бы. Я не хотел, чтобы из её глаз лились кристаллы слез из-за такого, как я. Она часто прижимала меня к себе, вот прямо так, как сейчас и что-то говорила, она много говорила, иногда сбиваясь на шёпот, но что-то я отчётливо слышал. Это всегда были одни и те же слова, всегда одни и те же звуки, действия, но спустя года я все забыл. Помню, что такое было, но ни тепла, ни её голоса я уже не слышал.

Паркер долго со мной разговаривал. Лилия сидела со мной в комнате и обнимала за плечи, а Паркер сидел передо мной и что-то мне говорил своим тихим и низким голосом. Это было даже несколько успокаивающе и убаюкивающе, но в те моменты о сне я мог забыть. Да, тот выстрел надолго засел в моей памяти, ведь избавиться от той картинки я смог только после своего первого заказа. Разве мог ты сделать что-то такое, спросите вы, разве мог решиться убить человека? Вы будете правы, если посчитаете меня психом, сумасшедшим и аморальным ублюдком. Самобичеванием я не привык заниматься, просто примите это как факт. То, что я в это влип, полностью моя вина, они тут не при чем, поэтому и страдать им не за чем. Так я считал, поэтому никогда не упоминал ни о чем из своей второй жизни. Мы говорили о маме, о школе, но только не о Диди или о моих ”тренировках по бейсболу”, так мы с Диди называли наши встречи. В их глазах я был мальчишкой, перепуганным жестокой судьбой, поэтому они делали все, чтобы мне было комфортно, привычно, так, как должно было быть у любого нормального ребёнка. Сдалась мне такая жизнь...

Все, о чем я мечтал, стало пеплом ушедших дней, все, что я делал потеряло смысл. Так разве к такому я стремился?

Я видел, как мама увядала с каждым днем. Столько раз я уговаривал её сходить в больницу и сколько раз она отмахивалась, говоря, что все в порядке. Если бы я был рядом, я бы её заставил. Но все, что я мог делать, это полагаться на Эрика.

Эрик всегда выручал меня. Не было такого дела, от которого он бы отказался, если бы я попросил, если бы мне он нужен был, он бы приехал на другой конец страны. Также сделал бы и я, мы были по-настоящему близки, именно эти узы мы сохранили даже сквозь время. Мы ссорились, а на следующий день общались, как обычно, я втягивал его в опасные передряги, но он всегда оставался на моей стороне. Сложно сейчас представить, в какой дыре я бы был, если бы не его помощь и поддержка. Я боюсь за него. Они ведь могли и его убить за решение уйти. Правда я не знаю, заявлял ли он об этом Диди, а значит, он мог избежать моей участи. Но я не хочу, чтобы он там оставался, это было моё бремя, Эрик не достоин такого. У него впереди ещё вся жизнь, для этого у него есть все: и девушка, и работа, и любящая семья. Его руки не запачканы нестираемыми пятнами, а душа не прогнила насквозь. Его жизни ничего не угрожает, если он будет молчать. Но я не хочу, чтобы он молчал...

Хах, сам себе противоречу. Как же я жалок. Эрик вошёл в мафию по моей вине, по моей инициативе и по моей тупости. Я виноват во всем, значит и заслужил муки только я один.

Бог, если ты меня слышишь. Если ты меня слышишь, то защити этих людей. Эрик не достоин смерти, Моника не достойна смерти, Паркер не достоин смерти, Чак не достоин смерти... Даже Дэниел не достоин смерти. Я не хочу, чтобы за мной в могилу отправились мои близкие, за мои грехи я уже расплатился, так оставь их в покое. Если можешь, то не трогай их. Если можешь, защити их. Если можешь, прости их.

Я не прошу у тебя прощения за себя, потому что не могу даже допустить такой мысли. Но помилуй их души, не дай им стать такими, как я...

Кайл... Мой маленький мальчик, прости, что у тебя был такой брат.

Моника забеременела спустя 5 лет после моего усыновления. Родился сын. Его назвали Кайлом. Она сказала, что назовёт мальчика в мою честь, но имя было немного изменено. Я не смогу больше посмотреть в твои широкие глазки, не увижу твою улыбку. Так будет лучше для тебя, Кайл. Тебе не нужен такой брат, как я, у тебя должна быть своя жизнь, своя полноценная жизнь, лишенная опасностей, которыми ты мог подвергаться каждый день, общаясь со мной. Он не будет в начале понимать, что со мной случилось. Будет, как обычно, приходить ко мне, стучать в комнату и просить рассказать сказку. Что он подумает, если я ему больше никогда не открою эту дверь? Надеюсь, что со временем они ему все объяснят, и он перестанет звать меня по ночам. Не хочу, чтобы он ходил на мою могилу. Ему незачем быть на кладбище, тем более ради меня. Его ждёт прекрасное будущее, не омраченное моим присутствием. Будет лучше, если он станет меня ненавидеть.

Все так как надо. Да, так как надо...