3 (1/1)

То, что он проснулся к десяти утра, Паулю кажется подвигом. Почти до четырех ночи он разговаривал с Зораном. Ландерс выжрал бы пару бутылок паленой водки в одиночку, но знахарь по-отечески уверенно отпаивал его травяными чаями и настоями, внимательно выслушивая и не позволяя даже смотреть в сторону алкоголя. В тот момент Пауль почти ненавидел его, но сейчас испытывает особую благодарность за то, что не чувствует похмелья. Давно он не ощущал себя более свежим. Неспешно одеваясь и попивая растворимый кофе, Ландерс думает о том, приедет ли на ферму Оливера Флаке и поможет ли с поисковыми, как в прошлый раз. При всей своей странности и любви вляпываться в непонятно что, Кристиан Лоренц старается абсолютно не связываться с проблемами детей ночи несмотря на то, что они преследуют его семью долгие века. Он вполне может решить не помогать Паулю, как, бывало, во времена их учебы в Академии. Понимая риски для жизни, Флаке игнорирует свои способности медиума без малого во всех случаях. Ночью, спустя десяток пропущенных звонков, он все же выслушал старого друга-перевёртыша, пусть и без особого желания, ведь было далеко за полночь. Ничего не пообещав, Лоренц положил трубку.Пытаясь отогнать тревогу и не достать припрятанную в кармане куртки флягу с недорогим виски, Пауль опускается на диван, отпивая уже остывший кофе. Он принимается разглядывать фото своей сегодняшней цели поисков и несколько измятых листов с информацией, которые оставил Тилль вчера, и они были не замечены раньше. Видимо никто особо не хочет, чтобы Ландерс знал много деталей – на листах минимум данных и почти всё было рассказано пиромантом. Шнайдер Кристоф – удачливый, зрелый демон, помимо стандартных особенностей своего вида, вроде повышенной относительно людей скорости реакции, регенерации, физической силы и развитого умения подчинять своей воле, способен с феноменальной точностью прогнозировать будущее событий, в которых участвует. Его возраст или неизвестен, или посчитали, что Паулю об этом знать не нужно. Работает в совете, часто выступает, как защитник интересов, как буфер, как один из мостов между людьми и детьми ночи. Мартин Лютер Кинг от мира нечисти, честное слово. Нравится многим в администрации города, да и вообще, как ни посмотри, весь такой приятный и хороший человек. Если бы был человеком.Пауль хмыкает. Демоны в основной своей массе добрячками не были никогда, как бы некоторые не старались изменить это стереотипное убеждение. Его лицо неприятно искажается, ведь он вспомнил, что говорил Рихард вчера, – Ландерс и сам демон, его мать такая же. Раздраженно отбросив бумажки в сторону, Пауль уперся взглядом в покореженную дверь своей квартиры. Пару часов ночью у них с Зораном ушло на то, чтобы досками залатать дыру в ней и приделать петли для навесного замка снаружи. Внутри, к счастью, есть небольшой засов, который остался на месте после выходки Круспе. Художник решил не доверять безоговорочно обещаниям Линдеманна. Кто там знает, поменяет он дверь, испорченную его ручным монстром, или нет?Залпом допив холодный кофе и взглянув на часы, Пауль собирается на выход. Проверяет телефон, флягу во внутреннем кармане поношенной темно-коричневой куртки, которую тут же натягивает, надевает старые ботинки и обматывает шею теплым шарфом. Этот шарф когда-то принадлежал его матери, так говорил папа. Навесной замок давно не был в ходу, поэтому поддается нехотя и закрывается со слышным скрипом. Подергав его и удостоверившись, что дверь закрыта, Ландерс быстро проходит по этажу, спускается по лестнице с шестого этажа на первый, совершенно не обратив внимания на поехавший также вниз лифт, и поспешно выходит на улицу. Остановка в любой точке дома могла быть чревата тем, что он просто развернется и пойдет к знахарю, засядет у того на кухне, напьется, застрянет там на неделю и никакой охотник или пиромант не достанет его.Сегодня на улице солнечно даже в обычно сыром и пасмурном центре, но холодно. Транспорт ходит регулярно, и Пауль оказывается у северо-западной границы города ещё до полудня. Высаживаясь из почти пустого проржавевшего тут и там автобуса, он тяжело вздыхает и, чтобы успокоиться, поглаживает себя по груди аккурат там, где под плащевой тканью куртки прячется фляга. Под ногами влажно шуршит гравий, которым засыпана обочина, – после ночного дождя земля ещё не высохла. Ландерс оглянулся, пусть и бывал здесь не раз и не два. По одной стороне от дороги тянется на несколько километров старый фруктовый сад. Ему нравится летом, ближе к осени, несмотря на свой возраст, красть отсюда яблоки или груши, размером с кулак. Сейчас же деревья все голые, их темные стволы словно сливаются в одно сплошное чернильное полотно. По другую сторону – такое же темное и лысое поле. И чуть дальше, за полосой земли виднеются дома, поднимающиеся на небольшую возвышенность.Шаркнув ногой и сонно зевнув, Пауль сворачивает с обочины трассы и направляется по проложенной между полями дороге к пёстрящим на солнце своими яркими крышами домам. Шагая неспешно, он доходит до фермы Оливера минут за пятнадцать. Ботинки грязные и в них хлюпает вода, но Ландерс не спешит заходить в приоткрытые ворота. Его определенно ждут, но он останавливается у грунтовой дороги, ведущей на пустующий холм напротив. Времени до встречи с Линдеманном ещё предостаточно, так что перевёртыш решает позволить себе одну слабость.На этом холме ветренее, чем там, внизу. Нет деревьев, лишь несколько маленьких кустов, не достающих даже до бедра. Ветер холодный и пронизывает до мерзкого зябкого чувства. Плотнее завернувшись в куртку, Пауль подходит ближе к склону холма. Он давно здесь не был, пусть и часто бывал у Оливера. На только проросшей после теплой зимы траве темное надгробие выделяется слишком сильно. Он присаживается на корточки рядом с могилой. Пахнет влажным гранитом, землей, озоном и молодой травой. Вытирает с плиты нанесенную ветром пыль, комочки грязи и мелкие листочки. Ариэллу нельзя было хоронить на обычном кладбище. Всплыло бы слишком много вопросов. Тогда к нему на помощь пришел Ридель. На удивление они стали неплохими друзьями после всего этого кошмара. Все остальные несколько сторонились гиганта. То ли из-за самого факта, что он может быть в два раза больше любого, то ли из-за его иногда странной скрытности и поведения. Прошло чуть больше трех лет, и за все это время Пауль смог себя заставить прийти сюда всего лишь несколько раз. А вот Оливер явно следит за этим местом. Здесь красиво. С холма открывается вид на раскинувшийся у границы города сад – когда он цветет, это невероятное зрелище, – на поля, которые врезаются в полосы деревьев и окружают островки из поселков и построек ферм; а ночью отсюда наверняка можно увидеть далекий свет городских улиц…Позади слышатся шаги, и Пауль чуть дергается от неожиданности, оборачиваясь. Он уже почти перестал резко реагировать на появление Оливера за эти несколько лет их общения, но все же игнорировать его размеры довольно сложно. – Не думал, что сюда поднимешься, – спокойно и чуть неуверенно говорит Ридель, пока Пауль встает. – Увидел тебя из окна... Привет. – Привет, – неловко топчется на месте и здоровается перевёртыш, он не может сказать, сколько тут проторчал.Олли на самом деле гигант и это не преувеличенное сравнение. Такие магические существа, как он, – очень редкие. Пауль раньше думал, что рассказы про то, что гиганты способны увеличиваться в размерах по своему желанию – лишь сказки. Все оказалось не так волшебно, как в легендах. Оливер может становиться больше, проблема лишь в том, что ему нужно время и много энергии для этого, поэтому он предпочитает оставаться в своем минимальном росте, но даже так это приносит ему огромное количество неудобств в человеческом обществе. Ландерс никогда не спрашивал точных цифр, чтобы не смущать ни себя, ни его, но гигант выше перевёртыша сантиметров на семьдесят, не меньше.– Линдеманн со своей собачонкой уже здесь? – спустя минуту неловкого молчания спрашивает Пауль, пожевывая губу и глядя на надгробие.– Приехали за полчаса до тебя, – Олли подходит ближе, кладет свою широкую ладонь к нему на плечо и чуть сжимает.– Она бы не хотела, чтобы я снова имел дела с Круспе…Ландерс прекрасно знает, что Ридель ничего не скажет. Оливер очень благодарен ему и Рихарду за спасение, пусть и знает, что произошло после. Теперь он думает, что и Линдеманн вполне мог быть замешан в той операции спасения.– Надеюсь тебе дали выбор, а не просто завалились к тебе в дом, – улыбается Пауль и запрокидывает голову, чтобы увидеть лицо друга. Видно, что Ридель уставший, под глазами еле заметно пролегли тени. Олли легко улыбается, поправляет шапку на голове и почесывает подбородок.– Не то, чтобы я был против.– Тебе идет борода, – замечает Ландерс, и гигант благодарно кивает. – Пойдем, чтобы не было проблем, – они уже спустились с холма, когда Пауль решил спросить:– Флаке не приезжал ещё?– Нет, – просто отвечает гигант, направляясь к воротам.– Буду надеяться, он меня не кинет, – сквозь смех обреченно произносит Ландерс и плетется за высоченной фигурой.Конечно же на ферме Оливера многие вещи больше, чем у обычных людей. Его дом выше и шире, потолки ниже четырех с половиной метров, насколько Пауль может доверять своему глазомеру, не опускаются вообще, а в большинстве комнат достигают примерно шести. Пересекая просторный двор, Ридель отмахивается от громадного черного пса, который крутится у него под ногами. – Ты рад гостям, да, Лаз? – весело отзывается Ландерс, когда пёс налетает на него, активно виляя хвостом. – Любишь, когда с тобой болтают, да? Да… – он чешет его за ухом, путаясь пальцами в густой, темной, смольной шерсти и стараясь не позволить животному запачкать его ещё больше.Лазарь огромная собака. В холке он уже давно Паулю по пояс, но, кажется, все ещё растет. Он молодой и очень любвеобильный. Сам Оливер на людях проявляет не слишком уж много внимания своему питомцу, но Лаз без проблем находит себе жертв, которые готовы с ним играть и чесать, где он только захочет. Ландерс один из таких. – Ну всё… Всё! Слышишь меня? – смеется Пауль, стараясь отогнать от себя пса, а Оливер, стоящий уже у дома, лишь вздыхает. Он прекрасно знает, что, если бы перевёртыш на самом деле хотел, чтобы Лазарь от него отстал, ему бы хватило просто посмотреть на него, и всё бы прекратилось.Дверь тихо открывается, но Пауль слишком занят резвящимся псом, чтобы заметить.– Лазарь, отвали! – Ландерс даже испуганно дёрнулся от неожиданного крика Линдеманна. Пёс же на мгновение замер, обернулся к дому и оскалился, раздраженно рыча и загораживая собой художника.– Ты не помогаешь ему к тебе привыкнуть, – укоризненно замечает Оливер, спокойно оттесняет Тилля в сторону и проходит в дом.– Тш-ш… – поглаживает Пауль по голове Лазаря. – Он просто дебил. Когда-нибудь ты откусишь ему ногу, – смеётся он на ухо животному и чешет у шеи. Пёс раздраженно лает пару раз, облизывает руку парня и пропускает. Оказываясь нос к носу с пиромантом, Пауль чуть щурится, фальшиво улыбается и говорит:– Надеюсь, твое утро было таким же мерзким, как мой вечер.– Спасибо, что не опоздал, – усмехается Линдеманн, приглашая перевёртыша войти, при этом освободив совсем немного места в дверном проёме.Пауль хмыкает и собирается протиснуться между Тиллем и косяком, но пиромант подаётся чуть вперёд и перегораживает путь рукой:– И руки хорошенько вымой, – проговаривает он ему на ухо почти рыча, и Ландерса передёргивает от неприятных мурашек, – слюна псины или шерсть может испортить все наши планы…– Спасибо. За. Совет, – раздельно и пытаясь не раздражаться отвечает Пауль и, оттолкнув чужую руку, наконец переступает через порог. Сбросив грязные ботинки и отпихнув их в угол к обуви Оливера, Ландерс быстро прошагал к массивной лестнице в конце прихожей, ведущей на второй этаж.– Все в гостиной у кухни, – замечает Линдеманн, закрывая за собой дверь и разуваясь. Перевёртыш останавливается на середине лестницы, начинает злиться. Пиромант явно подразумевает, что он тупой. Они оба знают, что гостиная на первом этаже.– Я иду руки тщательно мыть, – язвительно бросает ему Пауль даже не оборачиваясь. Низко отсмеявшись, Тилль грузной походкой скрывается в коридоре, а Ландерс дергано выдыхает. Зоран очень обеспокоился происходящим, когда Пауль рассказал ему о том, что есть вероятность, что он нестабильный демон-ищейка. Он очень настойчиво просил его вчера не раздражаться и не злиться перед использованием поискового. Знахарь знает многое – это его работа, – и пусть самих ищеек или церберов он не встречал, но более распространенных демонов он лечил далеко не раз. И одна из их общих особенностей в молодом возрасте, когда они ещё не способны контролировать себя в полной мере, – перегрузка. Пауль сталкивался с чем-то похожим в детстве, в вечер смерти Ариэллы и при встрече с Тиллем. Он банально перегревается. Но Зоран уверял его, что это не просто перегрев, что это лишь первый этап. Не умея без вреда для себя избавляться от излишков энергии, молодые демоны часто погибают в мучениях. Даже их тела перестают выдерживать такой жар. Их разум становится слишком хрупким и нестабильным. Они превращаются в безумцев, чьи тела обречены гореть, будто в адском пламени неделями, пока терпеть боль станет невозможно и кто-то из сородичей не сжалится. И такой даже маленький перегрев от элементарных эмоций может сильно повлиять на то, что ты собираешься сделать.Помыв руки, Пауль умывается холодной водой и глядит на себя в зеркало. Глаза воспаленные, уставшие и темнее, чем он привык. Концентрация и контроль. Да. Он кивает сам себе, вытирается полотенцем и спускается к остальным.В широкой, светлой гостиной пахнет древесиной, мятой, кофе и сигаретами. Допивая чай, Пауль недовольно кривится. Аромат табака сюда принес Рихард, Олли не позволяет себе курить в доме. Пока Линдеманн неторопливо готовит всё необходимое для поисков, все остальные сидят в тишине, лишь с улицы иногда слышен лай Лазаря, шум от проезжающих мимо фермы машин… Рихард потягивает кофе, сидя в кресле в дальнем углу комнаты у шкафов с книгами. Оливер за столом у окна возится со сбруей для лошади, кажется, заменяя кольца узды, абсолютно игнорируя своих гостей. Пауль же разумно решил помолчать, чтобы не создать ненароком лишних проблем.– Твой дружок приедет? – внезапно спрашивает Тилль и двигает ногой маленький деревянный столик к сидящему на диване Паулю.– Я ему не начальник. Попросил о помощи – он скорее всего приедет.– Что ж… Начнем без него, – Линдеманн встает, подтаскивает массивный резной стул ближе к дивану, усаживается напротив Ландерса и ещё раз подталкивает столик, что оказался между ними. – Рихард и тот твой маг…– Медиум, – поправляет его Пауль.– Похер… – отмахивается Тилль. – Тебя учили пользоваться поисковыми на крови…– Ты серьёзно? Для этого нужна тонна практики! – изумлённо перебивает его Ландерс и даже давится чаем от возмущения.Ошарашенный, Пауль будто забывает, как дышать. Вцепившись в чашку руками, он пялится на Линдеманна, как на безумца. Первое, чему хотел Ландерс научиться после того, как смог найти хомяка в доме перед поисками Оливера, – заклинания на крови. Самые сильные и самые интересные. И Флаке в тот же момент ему отказал. Магия на крови – самая опасная для заклинателя. Тем более, если дело касается поисков, а особенно – сокрытого очень умело объекта.– Твои фокусы попроще не сработают, – заверяет пиромант. – Его очень хорошо прячут, а ты зелёный совсем. Всё будет не так просто, как с Оливером.Пауль чувствует, как лицо обдало жаром гнева. Да, сначала Лоренц не хотел учить его, но, когда узнал, что, в противном случае, этим займётся Круспе, решил всё же согласиться. Ему не нужна была на совести смерть перевёртыша. В тот тренировочный раз всё проходило гладко, как по учебнику. Сначала Пауль нашёл свою вещь, которую Флаке запрятал в трущобах; затем – милашку-подругу Ариэллы, чьи волосы девушка притащила специально для этого; после – могилу прабабки Зорана… Для первого случая не нужно было много труда, с последним – пришлось потрудиться и затратить собственной крови побольше. Как объяснил Флаке, кровь заклинателя в таких поисках, как топливо; части того, что хочешь найти и само заклятие – навигация, а твоя энергия и кровь – бензин. И в один прекрасный момент, Паулю пришла прекрасная мысль – найти свою мать. Ну или её тело. Ведь у них общая кровь. Не учёл он лишь одной детали – с помощью магии ещё никто не противился его поискам. До того самого момента. А когда хочешь обойти нежелание такого же демона-ищейки её найти, приходится идти на огромные затраты. Ландерс так и не смог обнаружить свою мать, но в процессе залил пол кровью настолько, что на кухне до сих пор красуется въевшееся в паркет тёмное пятно.– Тогда почему бы вам, – обведя пальцем Тилля и Рихарда, начинает Пауль, – не пойти к кому-нибудь опытному, а? Да хоть Круспе, он же может выследить почти любого… Какого чёрта вы приперлись ко мне – неучу, по твоим словам?– Тц… Демоны не в моей власти, – отзывается из своего тёмного угла Рихард, и Ландерс отчётливо понимает, что тот хотел добавить в конце красноречивое ?идиот?, но не стал.– Это не мой план, – напоминает Тилль. – Думаешь почему ты был нужен здесь к часу? У нас один информатор, приближенный к фуриям наслышан, что некоторые из них на три-четыре часа покидают свой излюбленный клоповник на окраине и едут за город. Мы обрабатывали его неделю. Пришла информация, что они ездят спецом для пыток, разными группами, два раза в сутки. В том месте почти одни фурии, они не доверяют такое тонкое дело никому. Пока Шнайдера будут пытать, и фокус с сокрытия сместится на причинение боли, есть возможность пробиться. Наши девицы – садистки такого ранга, что не могут отказать себе в удовольствии поучаствовать всей семьёй… Они будут не так сильно следить за завесой.Пауль покусывает губу и отставляет чашку с чаем. Получается, чтобы у него вышло найти удачливого, этого самого удачливого должны истязать до полусмерти.– То есть мы даже примерно не в курсе, как защищают этого демона. Мне всё равно по вашему плану вспарываться, – фыркает Ландерс.Прикурив сигарету, Рихард ему отвечает:– Думай о самом худшем варианте, – выдыхает дым, – так будет проще. Я поставлю на девичий купол. Женских костей у них точно в достатке.О, Пауль знает, что такое девичий купол. Флаке рассказывал, что у него вышло преодолеть такой барьер лишь раз. Это одно из самых сильных скрывающих заклятий старейшего женского демонического культа. Но оно ещё и очень коварно: требует постоянного поддержания и способно полностью выжать заклинающего досуха. Для такой завесы, нужное место окружают небольшими коробочками, вырезанными из костей двух женщин: родившей непременно трёх демонов и девственницы. Заклинатель наполняет их кровью недавно умершей вдовы и своей… Пауль до сих пор не понимает, кому пришло на ум создать нечто подобное. Но, к чести виртуоза, через это великолепие, сотканное из женских смертей, очень сложно пробиться.– Нужно подождать Флаке…– Мы теряем время, Пауль.– А если я помру и не начав? Это будет по плану?! – едко замечает Ландерс.– Заставишь этого милашку страдать? – ухмыляется пиромант, берёт со стола фото Шнайдера и покачивает перед лицом парня. Пауль загнано рычит, чувствуя, как грубо этот бандит давит на его совесть и нежелание допустить чьи бы то ни было страдания.– Рихард достанет тебя в любой момент, ну, и не даст потерять последнюю каплю крови…– Очень радует, – вздыхает Ландерс, бросив взгляд на снова затянувшегося Круспе – ему сложно находиться в обществе трёх так ярко пахнущих существ.Оливер со скрипом стула отодвигается от стола, смотрит на часы на внутренней стороне правого запястья и говорит:– Половина второго, – он оборачивается и глядит на Тилля.– И ты меня подгоняешь, – обиженно произносит Пауль, пялясь на свои ладони, заламывая пальцы.– Я…– Не надо, – прерывает гиганта Линдеманн. – Время, Пауль. У нас его нет. И ты знаешь, что Оливер это понимает лучше всех в этом херовом пригороде, потому что…– Потому что он бывал на месте Кристофа, я понял! – раздражается Ландерс. – Ладно. Давайте попробуем.Он в последний раз косится на телефон, лежащий в углу дивана, и надеется, что Флаке всё же доедет. – Попробуем, – кивает Тилль и протягивает ему картонную коробку. – Только не называй Шнайдера Кристофом. Ему это не очень нравится.– Ладно, – вздыхает Пауль, а пиромант, кажется, ожидал хотя бы вопроса ?А почему??, но не получил его.В небольшой коробке оказывается система из тонких ремней, шнурков и пары лезвий, с которыми Лоренц познакомил его, когда Ландерс искал могилу прабабушки Зорана. Он достает аккуратно сложенное приспособление: кожа, из которой оно сделано, потрепанная, – им пользовались, но загнутые, словно когти, лезвия острые, чистые и гладкие.– Даже не спросишь, откуда они? – спрашивает Линдеманн.Закрепив вдоль рук тонкие мягкие ремешки, Пауль поднимает взгляд на мужчину напротив:– Мне всё равно, знаешь ли. Мне важно не сдохнуть сейчас, – наиграно улыбается.– Работаем, – хмыкает Тилль, достает несколько стеклянных бутылей. – На, – он протягивает один такой с темной вязкой жидкостью внутри Паулю.Кровь удачливого. Та, что для него. Стекло холодит кожу. Лезвия лежат на столике, Пауль поглядывает на них, а затем неуверенно открывает бутылочку. Пахнет кровь Шнайдера непривычно. Не такая сладковатая, как у людей, и не солено-горькая, как у большинства детей ночи. Она пахнет чем-то неясно пряным. Он выливает немного темно-красной, почти бурой крови на ладонь и обмакивает пальцы. Она старая и утратила многогранность своего аромата, поэтому сложно сказать, на что эта пряность похожа.Рисовать на себе для Пауля странно. Оставив на лбу несколько точек и витиеватых знаков, он проводит под правым глазом широкую полосу, мажет по губам и непонимающе хмурится. Его кровь на вкус горчит, но внутри прячет в себе медовую сладость, словно старый бренди. На фоне, кажется, Тилль пошутил о том, что с такими губами он выглядит почти развязно.– Или завались, или свали, – кривится Пауль и отбирает у него ещё один бутылёк и литровую банку со смесью из трав и пепла.– Если тебе хоть это будет интересно, хах, – глухо смеётся пиромант, – ты сейчас в себя затолкаешь пепел ивы с кучей заговорённой Шнайдером травы.Ландерс открывает банку и высыпает всё на стол, простеленный листом меди. Разгладив горку пепла толстым слоем, он берёт наконец сначала одно, а потом и второе лезвие, протягивает шнурки, на которых они висят, через небольшие кольца, закрепленные на ремешках, что он надел на себя раньше.– Всё равно тебе убирать то, что я выблюю в конце, – ехидно ухмыляется, глядя на Тилля, – ну или Рихарду, – пожимает он плечами, а Круспе от неожиданного упоминания себя давится затяжкой.– Но к крови тебе не привыкать, да? – добавляет Пауль, открывая маленькую булочку с ярко пахнущей темно-розовой жидкостью. Кровь Шнайдера, разбавленная маслом аниса, должно быть.Он спокойно смазывает руки от кончиков пальцев и до локтей этой вязкой, маслянистой смесью.– Ну что ж… Поехали, – вздыхает Пауль. – Вылей кровь Шнайдера на стол, – просит он Линдеманна и тут же вымучено добавляет:– И, блять, без комментариев.Тилль вполне серьёзно исполняет просьбу. Кровь медленно растекается по пеплу. Пауль, кривясь от боли и медленно дыша, прорезает лезвиями кожу на запястьях, аккуратно оставляя заточенные крючки между пучками сухожилий – шнурки, протянутые в кольцах и обмотанные вокруг кистей, помогут при необходимости прорезать рану дальше плавным натяжением. Плоть старается регенерировать, но металл и масло не позволяют. Ландерс смешивает свою кровь с кровью на столе и пеплом. Рихард напряженно вслушивается, потушив сигарету. Аромат, витающий в воздухе, никак не перебьёшь жжёным табаком. Он прекрасно знает, как пахнет перевёртыш, но сейчас всё несколько иначе: запах отсыревшего вяленого мяса, скрывающийся под тонами масляных красок и графита, изменился на палёную кость и горячие угли. Круспе слышит тихое бормотание на еле знакомом языке демонов. Он поднимается на ноги и неслышными шагами подходит к Тиллю, который даже не скрывает своей заинтересованности в происходящем. Олли же продолжает работать над сбруей, иногда поглядывая в их сторону.Глаза Пауля поддернуты белоснежной дымкой, губы почти незримо двигаются, слышен тихий шепот. Он медленно двигает руками, перемешивая между собой кровь и пепел в тёмную, густую массу. Замолчав, Ландерс собирает пальцами комок и подносит ко рту. Его руки в собственной крови, которая струится из небольших покамест ран, в крови Шнайдера, что сочится из влажной смеси пепла и трав.Внезапно его белёсые глаза прицельно глядят на Круспе.– Я надеюсь, ты поел и меня не сожрёшь в припадке, – хрипло выдаёт Пауль, открывает рот и заталкивает себе почти в глотку кровоточащий ком.