4 (1/1)

***** Тяжелая дверь из бара в подвале старого дома открывается с истошным скрипом, и на тихую улицу выходят три женщины. В маленьких окнах заведения темно – оно закрыто для посетителей. Дамы абсолютно трезвые, пусть и выглядят потрёпанно: несколько вульгарная одежда местами разорвана и испачкана чем-то, обувь заляпана, пёстрые шубы и пальто словно влажные, волосы и макияж подпорчены. Можно подумать: или у них удался весёлый вечер, или же всё прошло совсем не в лучшем виде.Женщина, что явно старше, придерживая спущенную с плеч рыжую шубу и уверенно вышагивая на высоких каблуках, направляется к машине неподалёку. У неё в руках звенят ключи.Две девушки же остаются ещё на пару минут у бара, поглядывая на массивную дверь с маленьким окошком. Вокруг довольно тихо. Улицы окраины не многолюдны даже в моменты, когда весенние дожди перестают лить бесконечной стеной воды. Лишь иногда слышится шум от проезжающих где-то недалеко машин, голоса проходящих мимо или говорящих на балконах людей.– Если опять опоздаем, Ава нас сожрёт, – шепчет одна девушка другой, пытаясь привести в порядок короткие русые, будто серые волосы, – Ани. – Даже Маму не пожалеет, – она бросает взгляд в сторону машины и женщины в пёстрой шубе.– Ага, вот именно, что ?нас сожрёт?! – яростно шипит вторая – Джи. – Сколько можно возиться? – одернув узкую юбку вниз, она упрямо отворачивается от бара и, чуть пошатываясь, подходит к машине. Её длинное, изумрудно-зеленое пальто эффектно развивается, и ткань слышно хлопает от сильных порывов ветра. Прохладно и сыро, но никто из них этого почти не замечает.– Марта вышла? – усаживаясь поудобнее на водительском сиденье, спрашивает Мама, и её голос скрипучий, сухой, а ещё глухой, словно она разговаривает через маску.Джи отстукивает неясный ритм каблуком по асфальту от раздражения, отвечая: ?Нет… Поехали так, хватит её тащить?.– Научись сначала так же, как она, – шикает женщина, отбрасывая лёгким движением затянутые в толстый, высокий хвост смольных волос, как и у Джи; вокруг её глаз кожа стремительно темнеет, точно сажей измазана, а радужки дрожат и вспыхивают пламенно-оранжевым. Девушка боязно дёргается назад, вжимает шею в плечи, её сильнее шатает, чем при ходьбе, а лицо искажает гримаса боли; она сжимает руки у груди, будто это поможет защититься.– Да, Мама… – вырывается из неё еле слышный скулёж.Позади снова скрипит дверь, но на этот раз она ещё бьётся о стену, а потом оглушительно захлопывается. По ступенькам поднимается неспешно невысокая девушка.– В машину! – раздается отрывистый приказ Мамы.– М-м… простите, – лениво и с улыбкой тянет Марта, разглаживая складки на обтягивающем её фигуру коротком синем платье и поправляя кожаный плащ, наброшенный на плечи. – Я задержалась, – она подмигивает Ани, вытирая похабно размазанную по лицу красную помаду…Обходя опасливо замершую девицу, она, лениво покачиваясь под злым взглядом Джи, проходит к чёрной и даже слишком чистой старой Шевроле, легко распахивает пассажирскую дверь спереди и расслабленно падает на сидение.– Извини, дорогая, – лицо Марты растягивает широкая улыбка, обнажающая ряды белых, опасно острых зубов; она беспечно трогает влажную шубу Мамы, снимая с рыжего меха прилипшие соринки. – Знаешь же, как сложно от людей оторваться…Женщина только смотрит на неё тяжелым и кажется уставшим взглядом, заводя автомобиль. Её лицо рассекают морщины, но тугой, гладкий хвост, в который собраны её волосы, натягивает кожу, разглаживая их, но даже так она выглядит утомлённой жизнью. Марта же продолжает улыбаться – знает, что в этом авто никто не возьмётся её отчитывать, даже если она сейчас с собой потащит труп девчонки, с которой развлекалась пятью минутами ранее. За спиной поочередно хлопают дверцы машины, шуршит одежда девушек, усевшихся на заднее сидение.– Ава хочет, чтобы мы разговорили старого демона, так что подготовьтесь, – шелестит голос Мамы. Она выворачивает руль, стремительно пересекает двойную сплошную, разворачиваясь, и, выжимая педаль газа, разгоняется под сотню на пустующей улице. – Особенно ты, Марта.Она больше ничего не говорит, никто в машине ничего не говорит. Марта скучающе выковыривает засохшую кровь из-под тёмных, длинных ногтей. Она приехала в город всего несколько дней назад. Не то, чтобы очень хотелось, скорее было интересно. Когда тебя куда-то яростно не пускают, становится почти по-детски любопытно, что же там… Для многих фурий город являлся многие годы тайной забавой, которую хотелось очень сильно познать. Марте здесь весело. Люди в городе такие мягкие, они источают такую расслабленность и беспечность, которую она никогда не встречала у тех, кто живёт в пригороде или в мелких поселениях. И это при том, что у них под боком живет тьма монстров. Столько разных видов в одном месте она ещё за свою жизнь не встречала.Ава пообещала фуриям прекрасную жизнь, если они не будут ей перечить. И они на самом деле живут лучше, чем за пределами мегаполиса. Мало кто видел её своими глазами. Но она провела их через блокаду из гулей и ищеек-оборотней, которые всеми силами отлавливают сейчас кровожадных сестёр по всему городу. Марта достаточно умна, чтобы понять, почему её вид так хотят истребить. Фурии прожорливы. О да, она сама любит перекусить кем-нибудь не раз и не два за день. Они с сёстрами с трудом сдерживают свои аппетиты и слишком сильно любят мясо, сдобренное страхом, паникой, из-за чего с особой жестокостью измываются над своими жертвами. И если огромное количество детей ночи способны приспосабливаться: есть реже и обходиться минимумом, а то и выращенным в лаборатории мясом, то в культуре и образе жизни фурий всё иначе. Они пожирают всё, что могут прожевать. Не в их воспитании сдерживать собственные порывы. Лишь единицы способны ассимилироваться в обществе города. Многие погибают от рук банд и полиции, когда срываются.Одну из сестёр Марты убили вчера, когда та набросилась на парнишку в парке. Она-то его убила и даже успела обглодать голову, но не учла того, что тот не был человеком. Неясный Марте токсин сделал из молодой фурии безвольное, объевшееся животное, которое в своём безумии и желании сожрать ещё, не смогло даже на ноги встать, когда её избивали. Никто из них такие потери не считает. Когда ты можешь погибнуть в любой момент и если тесные связи, привязанности в общине не приняты – никто не станет оплакивать каждую убитую или умершую своей смертью сестру. Фурии подчиняются только силе и понимают только её язык. По крайней мере большинство. Марте, можно сказать, повезло. Она достаточно сильна, чтобы сёстры хотели её к себе в ?команду?.Из города выехать не составило проблем. Потеряться в потоке машин с людьми на выезд не сложная задача. Никто из детей ночи в связке даже с правительством города не осмеливается поставить блокпосты для массовых досмотров – придётся столкнуться с непониманием ничего незнающих людей и их переживаниями, возможной паникой и теориями заговора. Никому это не нужно, пока фурии не приносят колоссальных проблем. Все скорее нацелены на уничтожение Авы. А она очень хорошо скрывается. К тому же сейчас все залегли на дно; всем фуриям пришел приказ держать себя в узде и питаться только в специальных барах.Хватает скоростной поездки по трассе в течении получаса, чтобы добраться до небольшого поселения в недалёком пригороде и подъехать к складам заброшенной фермы на отшибе. Небольшие бетонные здания выглядят старыми: стены снаружи местами рассекают тонкие трещины, в материал въелась пыль и грязь, придавая ему серовато-коричневые оттенки, некоторые окна разбитые, а те, что нет – мутные и заляпанные. Мама загоняет авто в перекошенный ангар рядом и спешно выходит, не обращая внимание на вязкое месиво вместо земли под ногами. Девочки выходят вслед за ней: Ани расстроенно поглядывает на свою обувь, топчась на месте, а Джи раздраженно захлопывает дверь. Марта поглядывает на них, лениво почесывая подбородок. Эти женщины не из её клана, они не похожи на её семью. Ава просто попросила Маму последить за новенькой в городе, а её дочери совершенно не рады новой сестре. Они уже полгода здесь живут и куда более разнеженные, чем те, кто только-только перебрался. Поэтому Марту и тащат вести допрос – она ещё та дикая фурия, которая способна вытрясти дух без особого труда, ведь смерть до сих пор дышит ей в затылок, словно она всё ещё в маленьком посёлке, где за любого человека ведётся война перед каждым обедом. Словив недовольный взгляд Мамы, она вылазит из машины и вздыхает: ?Ладно?. Под ногами проминается грязь, пачкается обувь. Марта сердито цокает и догоняет сестёр у тяжелой проржавевшей двери склада. После четвертого стука замок слышно щёлкнул, на пороге показалась маленькая девочка. Ей на вид около десяти, но девочки-фурии так вырастают примерно годам к пяти; её светло-голубое лёгкое платьице украшено слоями рюш и складок, невероятно длинные рыжие волосы завитками спускаются почти до колен…– День добрый, – она очень мило улыбается, еле заметно кланяется и, развернувшись, в припрыжку направляется вперед по коридору вглубь склада.Здесь сыро, воздух пыльный и холодный. Девочка резво ведёт их через просторное помещение, пронизанное сквозняками. Ани дёргано осматривается, косится на покорёженную мебель и оборачивается на каждый свист ветра.– Не трясись, – снисходительно обращается к ней Марта.– Ты имела дело со старыми демонами? – Ани на неё смотрит, и её серые глаза просто огромные. – Они ж не просто так старые…– Тц... Да, не просто, а потому что пенсионеры, – вставляет свои пять копеек Джи, Мама же их спокойно игнорирует.– Они могут всё, что угодно, – тихо, словно боясь это произнести вслух, говорит Ани, поглядывая на идущую впереди маленькую девочку, которая ведёт себя абсолютно расслаблено, с этой своей детской непосредственностью.Они заходят в узкий, тёмный коридор, и Джи бурчит из-за того, что глаза долго привыкают.– Мамочка говорит, – слышится тонкий детский голос из темноты, – что этот демон странный…Снизу раздаётся скрип и открывается проход в подвал, откуда бьёт яркий свет – слепит.– Ауч, – кривится Марта, а девочка спокойно спрыгивает вниз. Мама без задней мысли прыгает за девчонкой следом – она явно здесь не в первый раз. Джи, хмурясь, поглядывает вниз, а затем неуверенно прыгает; Ани не осмеливается, она присаживается на край люка в полу и спускается по лестнице. Взглянув вниз, Марта решает просто прыгнуть. Пара метров – не проблема.– Что значит ?странный?? – спрашивает она, приземлившись.– Он… – девочка пожала плечами, – ничего не делает.– Забавно, – довольно хмыкает фурия, под взглядами сестёр одёргивая платье.Петляния по небольшим коридорам закончились в широкой светлой комнате с затянутыми зеленоватой плесенью серыми стенами. Здесь сидят несколько фурий, разговаривают между собой. Мама, как только переступает порог помещения, стаскивает шубу и по-хозяйски бросает её на потёртый диван у двери. Женщины замолкают, внимательно наблюдая за пришедшими.– Молодец, милая, – нарушает тишину темноволосая высокая женщина.Лицо девочки, которая их сюда привела, озаряет довольная улыбка. – Займёмся делом? – прижавшись плечом к дверному косяку, отзывается Марта.– О твоей нетерпеливости не врут, – отвечает ей фурия, поглаживая по голове девочку. – Я Марго. Можешь считать меня своей наставницей на это время.– Наставницей? – самодовольно выдаёт девушка, разглядывая длинноногую, худощавую женщину перед собой.– Поверь, со Шнайдером даже у тебя с первой попытки ничего не выйдет, – по-доброму задевает её Марго и кивает в сторону двери. – Пойдём.В соседней комнате тусклый, тёплый свет; воздух внезапно для подвала горячий и сухой, пропитанный пряным ароматом, и на языке оседает явственно горчащий вкус. Марго проходит вглубь, пропуская остальных, и взгляд Марты падает на мужчину, сидящего на табурете почти у самой стены.– Ха-а-а… – наклонив голову, заинтересовано выдаёт она.Мама остаётся позади, привалившись к стене, Ани неуверенно топчется рядом с ней, Джи, покачиваясь, следует прямо за Мартой, которая решает подойти к демону поближе.Его руки и ноги прикованы к полу короткими цепями, на которых виднеются витиеватые руны и знаки, щиколотки и запястья стянуты тяжелыми кандалами; одежда потрёпана, кожа покрыта потом и подсохшей кровью, но ран на теле уже не видно. Он сидит сгорбленный, хотя мог бы выпрямиться, смотрит стеклянными, голубыми глазами перед собой из-под влажной тёмной чёлки. Марта присаживается перед ним на корточки, и он несильно дёргается, переводя взгляд в угол комнаты, глаза его тут же будто оживают, словно там что-то увидели.– Чёрт! – отшатывается Джи, пока Марта заглядывает ему в лицо.– Он сейчас ничего не видит и не слышит, – говорит Марго, девушки обращают на неё внимание. – Это Шнайдер. И он непростой демон.– Про многих так говорят, – замечает Марта, думая, что мужчина на сама деле хорош собой, даже несмотря на отросшую щетину, немного измождённый вид и чуть впалые щёки; встреть она его в каком-нибудь баре, переступила бы через наставления сестёр и подкатила бы к нему.– Нда, таких, как Кристоф обычно не встречают многие, – хмыкает Марго, подзывая к себе юную фурию, и когда девушка встаёт рядом, она расслабленно наматывает на палец прядь её волос. – Он прогнозирует будущее. И нам нужно узнать, на кой чёрт он позволил себя схватить.Марта замирает на месте, глубоко дыша и буквально заглядывая в рот этой женщине. Пока она не приближается и не начинает говорить, не вызывает особых чувств, но вот так – словно поглощает своей сущностью всё и всех рядом. Скорее всего она не просто фурия, а это бывает очень редко.– Позволил себя схватить? У нас достаточно сил на такого, как он!.. – раздраженно выдаёт Джи и, кажется, у неё руки чешутся ударить его.– Тц-тц-тц, – покачивает головой Марго, отпуская волосы девушки и смотря на Джи. – Ты глупенькая… – у фурии аж глаза от уязвленности заполыхали рыжим, но на это никто не обратил внимание. – Шнайдер прогнозирует своё будущее, видит варианты. Он знал, что мы придём, знал скорее всего, кто конкретно его будет здесь пытать. Так что… Да, он позволил. И из-за того, что он здесь и молчит, мы не можем двигаться дальше. Мало ли что он задумал…– Вы там долго будете меня обсуждать? – подал голос заключённый.Все в комнате вздрогнули и замерли. Голос Шнайдера звучит хрипло от долгого молчания, от него пробирает до костей и скручивает глубоко в груди.– Ты же сказала, что он сейчас слепой и глухой, – тихо произносит Марта, пялясь на него во все глаза, но демон всё ещё сидит сгорбившись, снова смотря перед собой.– Блядь! – изрекает перепугано Джи.– Блядь… – глотая воздух, тянет Пауль, опираясь руками на столик. – Вот это… Боже, сука, – он мотает головой, размазывает смесь крови и пепла по простеленной медью столешнице.Жарко. Ландерс тяжело сглатывает; он ещё не привык к ощущениям, когда будто отрывает от тела. Ещё и в этом подвале температура, как в пекле.Заговорённые травы хорошо сработали, и его, словно на поводке, притащило к нужному месту, но это полуразваленное здание в глуши окружено плотным барьером, искрящимся синим и уходящим под землю. Этот пузырь заклинания обжог, хватило только поднести к нему руку, и это было последней проблемой. Он без особого труда продавливался, но не пускал внутрь, словно гигантский воздушный шар. Шею Пауля продолжал тащить поводок вниз, похоже в подвал, но заклинание пусть и поддавалось, прожимаясь под волей ищейки, этого было недостаточно. Сконцентрировавшись на своём теле, Ландерс потащил за шнурки, и лезвия прорезали кожу от запястья и до середины предплечья. Боль огнём облизала руки, по спине прокатилась мощная волна жара, которая тут же охватила его форму и в этом ещё непривычном для него мире энергий и сущностей. Барьер нехотя стал прорываться, медленно. На фоне послышалось неразборчивое бурчание Тилля. Под землёй, внутри барьера что-то оживилось, ярко пульсируя. Защитное заклятье пошло рябью, затрещало, разошлось и будто по собственной воле этот пузырь поглотил Пауля. Его тут же протащило под землю, тело в реальном мире отказывалось дышать, словно его сдавило со всех сторон и проломило грудь; в голове болезненно гудело и всё, что он видел, превратилось в пёструю кашу.Помещение, в котором он оказался, до одури прогрето или же это ему так показалось. За стуком в ушах Пауль с трудом расслышал женские голоса, одна из них выругалась, и он, еле отдышавшись, сделал то же самое.– Так ?Боже? или ?сука?? – внезапно по ушам отчётливо бьёт смех Линдеманна. – Сука, – кривится Пауль, продолжая смотреть белоснежными глазами в пустоту. – Это последний тупой вопрос, на который я отвечаю. Отвали и не мешай.Ландерс, оглядывая фурий в комнате, стирает пот и ловит себя на мысли, что это странно, ведь он здесь не физически, ему не должно быть жарко.– Тилль задержался, – слышится голос у него за спиной. Волоски на загривке встают дыбом, а кожа покрывается мурашками. Пауль стремительно оборачивается и натыкается на цель своих поисков у шкафа со всяким барахлом. Ничего не понимая, перевёртыш оглядывается по сторонам, но внимание женщин приковано к заключенному на стуле, точно к тому же, что сейчас предельно спокойно стоит в шаге от него.– Выдохни, тебя затащило ко мне в голову, – говорит мужчина, и только сейчас Ландерс замечает, что на самом деле его сковал глубинный ужас. – Вот так, – тепло улыбается Шнайдер, когда парень кое-как выравнивает дыхание. – Ты был последним вариантом. Значит всё пошло не по лучшему сценарию, – он проходится по комнате, не обращая внимания на большинство женщин, но внимательно разглядывает низкорослую фурию, что небрежно стаскивает кожаный плащ.Пауль ожидал совершенно не этого. Во-первых, он не думал, что попадет к кому-то в голову, что он вообще способен на такое. Во-вторых, Шнайдер выглядит слишком спокойным, даже после недель истязаний. Он в своей голове не такой потрёпанный, как в реальности, на этом косом стуле. Одежда на нём свободная, явно домашняя, и не так окровавленная и разодранная, как в жизни. Он выше, чем Ландерс себе представлял. Двигается плавно и расслабленно, в противовес уставшим, почти не заметным движениям того, настоящего Шнайдера.– Пока я вижу… Смотри на неё, – просит он, указывая на фурию. – Это Марта.Она молодая, совсем не высокая и, если бы была одета не столь вульгарно, Пауль бы сказал, что она милая. Девушка заправляет свисающую у лица прядь волос за ухо, снимает тяжелые ботинки на высоком каблуке и босиком подходит к прикованному демону. Ей плевать на то, что узкое синее платье ползёт вверх, когда она присаживается перед Кристофом.– Она будет выуживать из меня информацию, – оказавшись совсем рядом с Паулем, подтверждает его догадки Шнайдер, но так просто, разве что с небольшим сожалением. – И есть возможность, что успешно.– Что значит?!.. – вспыхивает художник и осекается. Марта обманчиво бережно поднимает склонённую голову Кристофа, и Пауль смотрит в эти стеклянные, словно кукольные глаза. – Блядь, – он отворачивается, запуская пальцы в волосы и слизывает пот с верхней губы. Жарко.– Пауль, – Шнайдер поворачивает его к себе за руку, и Ландерс даже дёргается от того, насколько его ладонь горячая. – Ты совсем не подготовлен, – говорит так, словно ужасно сожалеет. – Совсем мало времени, – он поднимает голову Пауля чуть наверх, заглядывает в глаза, пытаясь там что-то разглядеть.Прикосновения к его потной коже шеи и лица Паулю кажутся адски горячими – ну да, его же трогает демон, почему бы им не быть такими. Где-то в глубине зрачков этого мужчины он замечает еле уловимый отблеск алого и отшатывается. Тело горит и неприятно пульсирует, словно сердце стало в разы больше и бьётся в разы сильнее.– Пауль, ты – моя связь с Линдеманном, – кажется, он начал говорить быстрее и беспокойнее. – Вы должны найти Марту. Есть четыре возможных варианта, в каком баре её можно найти. Та фурия, – он указывает на женщину у двери. – Это Мама. Она следит за ней. Её заметить куда проще, че-... – Шнайдер внезапно замолкает и дёргает правой рукой; прикованное тело тоже дёргается.Марта хихикает, а Пауль во все глаза наблюдает за тем, как на плече демона, там, где разодрана кофта, под ладонью фурии расползается красно-пурпурное пятно ожога.– Болью от него ничего не добьёшься.– Да, ладно, портишь всё веселье. Мне хочется попробовать, – она улыбается, заострёнными ногтями прорывает кожу на шее Кристофа, пробираясь пальцами под неё. Из его горла вырывается тяжелый хрип, тело дёргается от боли, к лицу тянуться пятна и паутина воспаления.Марта довольно глядит на всё это, прикусывая губу, и Паулю становится тошно от того, где он сейчас находится. Он же просто художник, в его жизни никогда не было пыток, он только знал, что подобное может происходить за соседним поворотом, но его мысли не заходили дальше. Ландерс пятится назад, ощущая, как нос и лёгкие забивает воздух, пропитанный пряным ароматом крови удачливого демона. Иронично, что сам удачливый попал под руку фурии. Не иначе, чем на самом деле по собственной воле. По шее Пауля полоснула боль, словно чужие руки именно у него под кожей.– Чёрт-чёрт… – зашептал он. – Надо доставать тебя отсюда, – Шнайдер обеспокоенно придерживает его за плечо, кажется, делая только хуже, и Пауль начинает тяжело дышать.Рихард внезапно передёргивает плечами, будто что-то чувствует, и спешно подходит к дивану аккурат за спину Ландерсу. Он прикасается к его лбу, глубоко вдыхает воздух и сердито рычит. Тилль отошёл пару минут назад, а Оливер, благополучно закончив со сбруей, отлучился в соседнюю комнату.– Твою ж… – сквозь зубы выдаёт Круспе, обхватывает ладонью подбородок Пауля, запрокидывает его голову и заглядывает в белёсые глаза, которые даже не двинулись. – Чёрт!Он бросает взгляд на стол – крови пока что не слишком много, хотя бы за это можно не переживать. Аромат клубится вокруг, но охотник только недовольно фыркает, словно пытается отмахнуться.– Тилль! – обеспокоенный и раздражённый крик раздаётся почти на весь дом, и пироманту хватает десяти секунд, чтобы вернуться в зал.– Что? – с порога спрашивает он.– Ещё немного и он сгорит, – дёргано отвечает ему Рихард. Его глаза затягивает чернотой, а на правой руке отрастают длинные когти. – Я буду держать его, а ты найди Флаке, медиума. Если я буду поглощать энергию, то не смогу его достать. Кто ж знал, блин!..– Медиума? – вскидывает бровь Линдеманн, пялясь на покрытое испариной лицо Пауля, будто заворожённый.– Мага, Тилль! – огрызается Круспе. – Ты издеваешься? – он разрывает кофту у Ландерса на спине. – Мне казалось, он тебе нравится, – Рихард располагает пальцы вдоль позвоночника перевёртыша, примеряется. – Тилль, Флаке приведи, да хоть телепортируй! – явно бесится он, но предельно спокойно, будто делал так не раз, вонзает когти Паулю между рёбрами у позвонков.Ландерс еле заметно дёргается и шумно вздыхает, сжимая в ладонях смесь крови и ивового пепла. Пожевав губу, Линдеманн наклоняется к парню через столик и укладывает ладонь на его влажную от пота, невероятно горячую щёку. Кожа быстро нагревается от его тепла и Тилль не может сдержать довольного мычания. Чёрт. В животе предательски скручивает от удовольствия, настолько он горячий. Пиромант оглаживает лицо Пауля, собирая пальцами капли испарины, размеренно, глубоко дыша и стараясь уловить любое изменение в его эмоциях.– Ти-и-илль! – угрожающе, утробно и жутко рычит Круспе, даже Линдеманн дёргается, хотя не раз видел охотника в этом отнюдь не человеческом виде.– Ладно, – фыркает он и отдёргивает свою руку от Пауля.– Акх… – хрипит Ландерс, сползая по стенке в углу подвала, а перед ним опускается Шнайдер. Прямо позади него фурия с неподдельным удовольствием полосует его тело, поэтому перевёртышу страшно оторвать взгляд от пола. По спине Пауля внезапно расползается болезненное, холодное пятно. С губ срывается вздох облегчения, но это помогает с температурой лишь слегка, в остальном всё продолжает болеть, как от множества ран, но ведь они на самом деле не его.– Ты не справишься, тебе нужно возвращаться, – сжимая дрожащее плечо, говорит Шнайдер. На его лице почти не отражается боль, которую причиняют ему физически. ?Хорошо отгораживается?, – думает Пауль.– Надо доставать тебя, – повторяет он, тяжело дыша и глядя из-под влажной светлой чёлки на то, как тело демона дергается и хрипит под руками фурии, полностью покрытое ожогами и порезами. – Но… но я не успел понять, где мы…– Конечно, – понятливо вздыхает демон. – У тебя проблемы со скоростью. Пока что… Посмотри на меня, – но перевёртыш не слушает, не сводя глаз с покорёженного Кристофа. – Посмотри, – он без труда поворачивает лицо парня к себе. – Запомни названия баров.Эти голубые глаза кажутся Паулю живыми и тёплыми, не как те – стеклянные, пустые, что у того, реального Шнайдера. Ландерс мало что понимает. Его простреливает боль, под рёбра со спины словно сама смерть пробирается, настолько холодно, в голове пульсирует, сердце бьётся тяжело и с макушки до пят окатывает волнами жара с каждым мгновением всё чаще – на фоне всего этого, соображать становится всё сложнее.– Знаешь зачем меня вытащили из запоя? – глухо спрашивает Пауль, внимательно следя за лицом удачливого; может он и знает. – Чтобы найти место, где тебя держат! – Шнайдер вздыхает на это, точно ожидал. – Я сейчас умираю ради этого. Ты помог мне сюда влезть, я знаю. Просто помоги мне и в этот-…– Помолчи, – резко обрывает его Кристоф, а Паулю кажется, что ему оторвали язык, изо рта не может вырваться ничего внятнее мычания.– Прости, – голос демона звучит виновато и устало, внезапно слышится с эхом, словно комната огромная и пустая. – Теперь тебе не только жарко из-за меня, – он на некоторое время зажимает рот Пауля ладонью, обжигая его лицо своим касанием.Пауль глубоко вдыхает, только демон убирает ладонь. Во рту сухо и пряно. С каждой секундой всё тяжелее дышать. И почему-то кажется, что даже глаза пересыхают. Наверное, нужно больше крови, думает Ландерс. Он собирается заговорить, но его опережают.– Моё спасение – не цель, – чётко произносит Шнайдер, точно пытается втолкать эту информацию в голову Ландерса. – Тилль – идиот, если не сказал, или ты был не сговорчивым. Но, послушай меня: в том и смысл, что я здесь. Я знаю, чем это может закончиться для меня и могу влиять на это... Пока я здесь, они не решатся захватывать город, – Кристоф сжимает его руку, словно это поможет объяснить, но Пауль бросает взгляд за его спину. Ему сложно хотя бы позволить себе подумать, что он обязан оставить кого-либо в таком месте, чтобы его разрывали на куски день за днём.– Нам нужно узнать, кто стоит за въездом такого количества фурий и организацией их в сплоченные группы. Я это могу сделать, Пауль. Поэтому меня не надо доставать, ясно? – он снова поворачивает голову Ландерса, на этот раз насильно.– Ты мученик что ли? – щурится Пауль, чувствуя, как внутренности будто огонь облизывает; так греется тело, что даже спасительная прохлада уже не помогает.– Он всегда такой… – слышится недовольный голос Марты. – …Эм... Вялый?– Иногда Шнайдер отсиживается у себя в голове, – отвечает ей Марго, а молодая фурия ехидно замечает:– О, Шнайдер… Он что, твоя новая подружка?– Я просто не из тех, кто привык называть пленных ?это тело?– Ну, тогда ты не будешь возражать, если я разбужу эту спящую красавицу, – хихикает девушка.– Я доброволец.Паулю думается, что этот демон по имени Кристоф Шнайдер лишился рассудка. Или просто очень хочет стать жертвой ради всего хорошего. Он рассматривает его с минуту. Наверное, если бы они встретились в обычной жизни, да ещё и когда Ландерс трезвый, то могли бы стать хотя бы хорошими знакомыми. Не будь он демоном, Пауль нарисовал бы его – Шнайдер красив. В отличии от его последней модели, у Кристофа приятные, мягкие черты лица, такие яркие, словно потусторонние глаза… Можно было бы сделать исключение, и нарисовать демона.Если бы Пауль не заметил, как та девушка, Марта, встаёт, то продолжил бы пялиться, пропуская мимо ушей абсолютно всё.– …Может быть потом ты поймёшь… – тем временем продолжает Кристоф, но его прерывают:– Что она… делает? Шнайдер только замирает на несколько секунд, даже не оборачивается, и так прекрасно понимает, что их сейчас ждёт. Перевёртыш ещё слишком молод, а фурии уже давно изгнаны из города, чтобы он знал.– Так. А вот теперь без споров, – даже несколько грубо отсекает все вопросы демон. – Бары. А через минуту тебя здесь быть не должно.– Секунду… – лопочет Пауль.– ?F/A?… – начинает перечислять Шнайдер, напряженно вцепившись в парня и замерев. Ландерс перепугано пытается запомнить, но очень скоро понимает, что напрочь всё забудет спустя мгновение, поэтому дёргает руками и явственно чувствует, как лезвия распарывают кожу до самых сгибов локтей, где-то там, на физическом теле; из головы вытесняются все мысли. Краем глаза он замечает, как фурия запрокидывает голову искалеченного удачливого, склоняясь.Чувствовать, как в твоих руках выворачивает от боли человек, которого ты стараешься спасти, – страшно. Когда Пауль дёрнулся так, что чуть не вырвался из крепкого захвата, и хрипло закричал, Рихард на самом деле испугался. Смотря на то, как со стола на пол буквально течёт тёмная кровь вперемешку с пеплом и травами, он перестал дышать и думать. Хлопок входной двери вернул его внимание.Подавшись немного вперёд вслед за Ландерсом, Круспе внимательно следит за тем, как тот на немного более чистой части стола, еле двигая рукой, выводит кривые буквы. F/А… Тура… Матильда Дан… или Дон?... Кр-… Его рука вздрагивает и безвольно падает на стол.Наверное, когда глотаешь раскалённое железо, не так больно. Марта наклонилась над Шнайдером и глубоко поцеловала почти неподвижный рот, размазывая остатки своей помады. И Пауль в ту же секунду почувствовал, как выжигает всю глотку. Агония, словно плотный сгусток, падает в желудок, заставляя скрутиться. Тело Шнайдера на стуле изворачивается и корёжится. Даже здесь – то ли в его голове, то ли в каком-то междумирьи – всё плывёт и будто раскаляется. Даже здесь Кристофа потряхивает, и он с трудом сглатывает ком в горле, который невыносимо печёт. Он протягивает руки и крепко, почти на грани дискомфорта обнимает трясущегося Ландерса. А последний скребёт ногтями шею и грудь, словно старается докопаться до средоточия страдания. Поцелуй этой девушки будто испепелил всё внутри. Паулю кажется, что у него вместо рта – месиво. Но в отличии от Шнайдера, ему сегодня везёт.– Попробуй вернуться, – с трудом просит Ландерса демон.– Не получается… – отвечает он. – Больно…– Это только иллюзия… – хрипит Кристоф, внезапно осознавая, что оба его воплощения произносят слова. – Тебе это кажется ненастоящим? – обижено спрашивает у него Марта.– Нет, – вздыхает Шнайдер, насильно возвращённый к нормальному обличию. Он тут же чувствует каждый ожёг, каждую рану, как кандалы тянут руки к полу, как во рту еле заживают кровоточащие язвы.***** Когда на него по телефону наорал какой-то мужик, Флаке подумал развернуть машину и уехать домой. Но когда тот наконец дошёл до главного, и сказал, что Пауль почти при смерти, Лоренц вдавил педаль газа и расстояние, на которое планировал потратить ещё минут семь, проехал всего за пару. Он очень устал от старого друга: пьянки, странные знакомства, которые хорошим не заканчиваются, постоянные проблемы с деньгами и моделями… Когда Пауль позвонил и попросил проконтролировать его заклинание, его хотелось послать, но Флаке просто не смог бросить его умирать. И что имеем? Даже дождаться не смогли.У ворот фермы его встретил грузный, взмыленный мужчина, от которого несло костром и бензином – точно пиромант. Ну что же, он здесь.С самого входа в нос бьёт солёно-горький запах крови, а в зале витает плотный аромат, который Лоренц даже со своим вполне человеческим обонянием не спутает ни с чем, – анис. Оказавшись в нужной комнате, Флаке с трудом успевает понять, что происходит и что он собирается делать. Времени думать, просто не осталось. Его взгляд цепляется за столик, залитый кровью, за Рихарда, который на вид легко удерживает уже ничего не соображающего Пауля, плотно прижимая одной рукой к себе, обхватывая за плечи. Чёрные глаза Круспе огромные, мелко искрятся красным, и у Кристиана мелькает мысль: ?Спасает и кормится?. Флаке в несколько шагов оказывается рядом, присаживается перед Ландерсом и бережно обхватывает его кровоточащие руки. Кожа разрезана от запястий до локтей, края ран сильно воспалены и неаккуратно заворачиваются, открывая вид на пучки сухожилий и мышц. Обувь скользит по полу из-за крови. Пауля спасло от смерти только то, что он не человек. Но и будь он человеком, то не полез бы в это. Плоть отчаянно старается стянуться, регенерировать. Аккуратно убрав ножи, с трудом отмотав шнурки от пальцев Ландерса, Флаке выхватывает из рук пироманта бутылку воды, на дне которой спокойно покачиваются небольшие кусочки корней и трав. И он ему очень благодарен за невмешательство по большому счёту.Рихарду приходится приложить усилие, чтобы удержать перевёртыша, пока Лоренц промывает ему раны. Пауль становится всё более горячим, и Круспе приносит дискомфорт такая теплота, а его сущность охотника скоро будет неспособна поглощать чистую демоническую энергию.– Достань его, – просит он, тяжело дыша.Лоренцу хочется позлорадствовать, ведь к Рихарду он относится предвзято, но он сдерживает себя, взглянув на его изломанное усталостью и переживанием лицо. Он кое-как обворачивает подсунутым полотенцем изрезанные руки художника и садится рядом с ним на диван. Ладони Флаке холодные; он обхватывает ними лицо Пауля, чувствуя жар, опускает его голову и глядит в дрожащие, мечущиеся, словно у безумца белёсые глаза.– Давай, Пауль. Мы это проходили, – он всматривается в эту белизну, и его собственные глаза застилает светло-серая дымка.В голове Пауля кавардак. Темнота. Заглушенные крики Шнайдера, которые будто застряли в ушах. А ещё в горле скребёт из-за проглоченного пепла и от поцелуя фурии. Тело почти не ощущается, оно лишь еле заметно немеет. И на фоне всего хаоса – стабильное пятно, мертвецки холодное, растекается по спине. А немного позже к нему присоединяется такое знакомое нечто. Лёгкое прикосновение, словно поглаживание по голове. Привычное такое, было точно и раньше, как…. Кто? Чёрт…Свет бьёт по глазам настолько сильно, что Пауль громко шипит, – это первое, что он замечает. Затем на него наваливается боль. Он коротко кричит сорванным голосом, кашляет, а Рихард резко вынимает из его спины свои когти, продолжая придерживать.– Как же… – кряхтит Ландерс, заваливаясь на диван.– Хреново… – заканчивает за него Рихард и опускается на пол. Его шатает. – Никогда больше не буду разряжать молодняк.Пауль, еле двигаясь, заглядывает под полотенце на руках и кривится. Кожа медленно затягивается, сочась кровью и лимфой. Голова кружится, перед глазами темнеет, а желудок скручивает так, что в пору выть ещё сильнее. Ландерс свешивается с дивана, и Тилль вовремя подпихивает ведро. Ещё несколько спазмов, и он благополучно сплёвывает бардовую вязкую массу. Удивительно резко стало легче, но недостаточно для подвигов или принятия вертикального положения.– Бары… – тихо говорит он. – Я написал…– Мне теперь нужна бутылка водки, – бурчит Флаке, а Пауль вырубается. – Не зови меня на свою следующую смерть!– Он уже не с нами, – хмыкает Тилль, записывая в блокнот слова, которые записал кровью Ландерс.– Он всё равно это услышит! – фыркает Медиум. – Надеюсь, вы запаслись кровью и едой. Пора этому переливаться, – добавляет он и опускается на стул.