Гариплик (PG-13, hurt/comfort, то ли взаимные, то ли невзаимные чувства, никто не определился) (1/1)

Ибрагим просыпается неохотно. Ему тепло, уютно, очень мягко, и он, не успев открыть толком глаза, тут же пытается уснуть обратно и прижимается к Хатидже спиной. А потом шею колет, и за его спиной кто-то низко вздыхает. И Ибрагим, уже почти уснувший, просыпается моментально и широко открывает глаза, потому что узнаёт этот вздох?— и потому что этого не может быть. Ибрагим смотрит на узорчатую стену покоев повелителя, смотрит на бортики кровати?— и смотрит на руку повелителя, обнимающую самого Ибрагима. Ибрагим крепко зажмуривается и снова открывает глаза, но ничего не меняется. Как это возможно: Ибрагим засыпал дома, в своей постели, рядом с Хатидже?— почему же он оказался здесь? Как он оказался здесь? И почему повелитель лежит рядом с ним так спокойно, будто это не первая их совместная ночь? Ибрагим осторожно снимает с себя руку повелителя, чувствуя под пальцами тепло, и рывком садится на кровати. Разум кипит, и Ибрагим никак не может понять, что же произошло и как это случилось. И, главное, почему?У них никогда с повелителем не было отношений, да и повелитель никогда не показывал, что испытывает к Ибрагиму иные чувства, кроме дружбы и привязанности. Ибрагим спешно перебирает воспоминания и не находит, совершенно не находит того, чего искал. Почему он здесь оказался? И почему на нём иная одежда? Ибрагим судорожно ощупывает своё тело и нижнюю рубашку. В таких он не спит, предпочитает пижамы, тогда почему здесь он в ней? Ибрагим ощупывает своё лицо, старается понять, сколько ему?— и вспоминает про зеркало в покоях повелителя. Зеркало действительно стоит на своём месте, и Ибрагим разворачивается к нему. В отражении ему лет тридцать, и Ибрагим огромной силой воли сдерживается, чтобы не отшатнуться от зеркала и не вскрикнуть. Сон, это лишь сон, невероятно реалистичный, но всё ещё сон. Такое случается, просто с Ибрагимом произошло впервые, а что до странности этого сна, то во снах видится всякое. Ибрагим отворачивается и медленно дышит. Ему просто нужно проснуться. Всего лишь.Ибрагим скашивает глаза на спящего повелителя и хмурится. Слишком уж реальным кажется тепло руки повелителя и слишком реальным кажутся свои собственные касания. Ибрагим тянется к повелителю, стремясь проверить, и касается его руки снова. Рука несомненно тёплая, несомненно живая и несомненно реальная, во снах такого не получишь, и Ибрагим дёргается от повелителя и тревожно осматривает его покои снова. Неужели он забыл огромнейший промежуток своей жизни? Неужели он лишился памяти и рассудка? Неужели Аллах решил отобрать у него самое ценное?— его разум?—?Ибрагим.Ибрагим, чувствуя, как у него перехватывает дыхание, смотрит на повелителя. Взгляд у повелителя ласковый, успокаивающий, и Ибрагим пугается ещё больше. Что же с ним происходит? Что же происходит с его миром?—?Страшный сон? —?повелитель поворачивается на спину, и Ибрагиму кажется, что каждый миг его помешательства становится все удивительнее. —?Ибрагим?Ибрагим забывает все слова и забывает, что нужно отвечать, только смотрит и смотрит на повелителя, и повелитель хмурится и поднимается, раскрывая объятия. И этот привычный и правильный жест в непривычной и неправильной обстановке едва ли не ломает Ибрагима на части. Повелитель кладёт руки ему на плечи, а затем утягивает за собой. Ибрагим ложится, и повелитель устраивает его так удобно, что Ибрагим перестаёт что-либо понимать вовсе. Его трясёт, но повелитель укрывает его едва ли не с головой, вновь обнимает и тихо говорит:—?Помнишь, когда мы были в Манисе…Ибрагим не вслушивается в историю, но Ибрагим слушает то, как её рассказывает повелитель. Повелитель мягко гладит Ибрагима по голове, мягко рассказывает, успокаивает?— а потом Ибрагим чувствует, как повелитель целует его макушку несколько раз и проводит рукой по спине. И Ибрагим не выдерживает и, стараясь спрятать лицо, плачет. Плачет от того, что даже предающий разум старается его утешить, плачет от того, что ему действительно хорошо вот так, рядом с повелителем, плачет тихо, и повелитель обнимает его крепче, пока Ибрагим прижимается к его плечу, а потом говорит:—?Не умирай, Ибрагим.Ибрагим вдыхает и поднимает голову, часто-часто моргая. Он и не стремится к смерти, почему повелитель об этом заговорил? Он сам гарантировал ему жизнь?— или здесь это произойдёт позже? И где?— здесь? Ибрагим вытирает слёзы, и повелитель объясняет ему, приглаживая его брови,?— и оставляет ещё больше вопросов:—?Ты умираешь. Возвращайся, Ибрагим. Возвращайся ко мне.Ибрагим открывает рот, чтобы спросить, почему он умирает?— и почему тогда всё здесь кажется таким реальным,?— но повелитель кладёт руку ему на голову и целует?— и Ибрагима, не успевшего задать вопрос, вырывает из этого маленького мира в кипящую воду. Боль обрушивается на него валом?— и Ибрагим стонет от этого вала. Его зовёт Нигяр?— Нигяр? —?и Ибрагим только через несколько мгновений начинает видеть и понимать.Не понимает лишь одного: почему ему приснился повелитель?— и почему Ибрагим до сих пор ощущает его поцелуй.Но точно знает: он хочет, чтобы его так поцеловали ещё раз.