Глава II. Salt Dunes (1/1)

Проблема маленьких городов с самого начала заключалась в том, что все в их чертах было переплетено. Невинные дети подрастали, ходили в одну школу и без задних мыслей знакомились с детьми друзей своих родителей, которые, в свою очередь, еще лет двадцать назад заплетали друг другу косы, игрались в одной песочнице и открывали новые возможности неопытными руками. Время шло, но ничего вокруг не менялось. Все те же дети, становясь старше, бросали косы и запачканные песком лопатки, чтобы пойти по стопам своих родителей. Чтобы жениться на лучших друзьях, завести детей и теперь в новой роли наблюдать, как будут подрастать их малыши, как будут тискать волосы дочерей их приятельниц, мараться в грязи, хвататься за жизнь, знакомиться со своими будущими супругами.Так были связаны и Мириам с Хэйденом Ридом. Так частью всей этой закономерной головоломки однажды стала Мэрилин, встретившись с Джорджем Беллами еще в раннем детстве. Так и не иначе Мэттью впутал себя в отношения с Флоренцией Дэйл, которая уже не раз примеряла на себя фамилию Беллами, каждый раз намекая на долгожданные слова о женитьбе. Но Мэттью, вопреки всему, давно разобравшись в последовательности этой изолированной жизни и осознав свое место в городском пазле, не планировал произносить злосчастное предложение. Он собирался разбить этот узел. Он собирался стать первым, кто уедет из Мэрипорта.Об этом Беллами думал, укрывшись в своем собственном мирке, пока над ухом шумело. Здесь мальчишка нашел даже больше скуки, чем ее накопилось в Мэрипорте, и с каждой секундой все сильнее думал о том перспективном варианте, заключавшем в себе возможность уехать из Салткоутс. Для алкоголя было рано, слоняться по берегу в одиночестве представлялось утомительным, и Мэттью даже умудрился сыграть на гитаре – целую одну песню! – но никто, в сущности, не стал его слушать, довольно быстро затыкая разговорами поверх. Так мальчишка затух. Так он отделился от всех, становясь с пыльным креслом единым целым.Хэйден распространялся о своих рабочих проектах, эмоционально жестикулируя и вовлекая в тему каждого, находившегося в комнате. Мириам пропала на втором этаже, хвастаясь перед подружками – Тессой и Келли, как и предполагал отец Мэтта, – новым дорогостоящим платьем, которое ей любезно подарили родственники со стороны семьи Рида. Те, кто остались с Хэйденом, едва ли замечали Беллами, совсем игнорируя его присутствие: молодой человек Тессы, Артур, даже не был знаком с мальчишкой; Крис, муж Келли и школьный приятель Мириам, всегда относился к Мэтту предвзято – очевидно, из-за рассказов самой девушки когда-то в далеком прошлом.Интерес Мэттью представлял не столько Рид, сколько его друзья. Выйдя за Хэйдена, Мириам выбрала до омерзения обклеенного снобизмом и наиболее циничного, но утешительно самого красивого из всей компании. Мэтт был уверен в этом – в последнем пункте, – пока вечером первого сентября его угловое спокойствие не нарушили. И удивительно, что мальчишка не имел представления о том, кто это сделал. О том, кто вызвал в Беллами столько волнения одними только спрятанными глазами и голосом. Как будто раньше навязавшего себя незнакомца никогда не существовало.– Вообще-то, я предлагал этот стартап Доминику, – вдруг выцедил он, оторвавшись от своего воображения и услышав знакомое имя. – Но вы же его знаете. Никакие деньги, никакие уловки…– Что, отказался? От такой перспективы?– Ему неинтересно вкладываться в Мэрипорт, – Хэйден пожал плечами. – Он презирает Дэйла и предпочитает ничего не слышать о ресторанных проектах.– Зря…Кроме упоминания Ховарда Мэттью услышал еще одно знакомое имя – речь шла об отце Флоренции. Это заставило мальчишку встрепенуться и ощутить горечь на нёбе, сковавшую язык сразу после того, как Беллами сглотнул. Он по-прежнему не ответил Фло. Кажется, та не слишком волновалась на этот счет – мобильник не пестрел уведомлениями и звонками.– Доминик до сих пор надеется уехать из этой дыры? – усмехнулся Крис.– Как же, это был его план с самого детства, – прыснул Рид. – Никогда не забуду его те круглые глазки… Вот сидит же в нем это. Наивный. А вроде самый старший.Мэттью сглотнул. Хэйдену недавно исполнилось двадцать шесть, сколько же тогда было Доминику? Мальчишка вроде бы и хотел что-то сказать, как-то вклиниться в разговор и спросить хоть самую бесполезную мелочь, но за окнами поднялся гул, прервавший бессмыслицу как в нем, так и в беседе. Автомобильный рев нарушил пригородную тишину Салткоутс.– Мать вашу! Это же Ховард!Хэйден вмиг повеселел, оставляя финансовое обсуждение. Он широко улыбнулся и в этом настроении дернулся к дверям, в осенний сад, подорвав оставшихся Криса и Артура следовать за ним. Громкоголосое ?это же Ховард!? раздалось и сверху, от восторженной Мириам, и подкрепилось нагловатым смехом Келли. Но Беллами находился в дичайшем замешательстве, еще совершенно не понимая, кто был Ховард и о ком вообще шла речь.Сперва он подскочил, но после вжался в кресло, цепляясь руками за подлокотники, будто спрашивая самого себя: ?черт, что я делаю??. С какой стати ему было радоваться, срываться с места и бежать к крыльцу, куда уже уплыли шуршащие шаги и неосторожный топот? Разумнее было затаиться, спрятаться между углами мебели и дверными косяками; как хищник, выжидающий свою добычу с беспристрастным взглядом, остаться в одиночестве, скрывшись, затаив дыхание. Считать секунды до момента встречи. Врать самому себе насчет чувств. Умирать внутри.– Мэттью, ты чего тут? – улыбнулась ему Мириам, заметив брата в странном состоянии, когда последняя из всех сбежала по лестнице. Его глаза горели испугом, щеки подрумянились.– А чего? – невозмутимо фыркнул тот. – Должен идти? Куда все пошли?Из него вышел не лучший актер, но Мириам проглотила эту игру, приняв за нормальное поведение.– О, так все же сразу ясно. Ты с ним еще не знаком!Тот не успел подобрать нужных слов, подсознательно уже понимая, о ком конкретно шла речь. За неделю Мэтт так и не выбрал, на какую сторону ему вставать: отрицать факт состоявшейся встречи или вкинуть пару фраз насчет свадебного вечера. Ведь с ним – с кем? Беллами лишь застыл, так и оставшись в этом смятении, сжатый воздухом душного дома, пока Мириам с безупречной улыбкой внушала ему очередную ложь, в которую слепо уверовала:– Он тебе понравится, я не сомневаюсь, бегом, будем его встречать, – тараторила она, забываясь, не спеша назвать имя, только и успевая хлопать ресницами и раскидываться руками. – Он у нас такой, это самый харизматичный и самый веселый, самый общительный человек на всем свете! Потрясающий… Поверь мне, через год я скажу тебе о своих сожалениях, что вышла замуж за Рида и не за Ховарда.Но Мэттью едва ли слышал сестру, сводя на нет ее спешку, закрывая глаза на речевые ошибки, допустимые при всей ее необразованности. Мириам была глупышкой, но очевидная простота эта оказалась ей безумно к лицу, дополняя, что ли, как-то оправдывая впалые глазки, сухую кожу и бледные губы типичной англичанки. Этими чертами они были похожи с Мэттом. Но всегда казалось, будто чего-то не доставало.– Ладно, забудь, – вдруг кинула Мириам, заметив, что Беллами не испытывал особого интереса к ее разглагольствованиям. Она даже не придала значения собственным словам, не уловив, что конкретно выпалила не подумав. – Что это я… Заговорилась, ну. Идем?Она включила всю ту описанную простоту, и легкость замерцала на ее лице, подсвеченная лучами. Мэттью даже не успел осознать, как много вопросов возникло в его голове, и самый главный, выбранный, кажется, наугад, свалился с губ, грубый и невнимательный:– Ховард?– Ховард, ага. Давай, ты чего, все в порядке? Идем? – повторно спросила Мириам. Ей не хватило сил сообразить, что именно взволновало брата.– Кто такой Ховард? – Мэтт непонимающе выгнул бровь, до сих пор отказываясь покидать крепость из спинки кресла и подлокотников.– Ты такой смешной, – девушка умиленно улыбнулась, наклонив голову. Она смотрела на брата, как на зверюшку в зоопарке, и не могла наглядеться. – Вот видишь, он тебе уже нравится! Жду на улице.Посеяв куда больше замешательства и смущения, чем было раньше, Мириам растворилась в дневном свете, оставляя мальчишку одного. Беллами огляделся по сторонам, едва способный двигаться, и только теперь обнаружил, как побелели костяшки его пальцев, мертвой хваткой сжавшиеся на подлокотниках.Он одернулся, начав резко махать руками, умоляя мышцы расслабиться. Все затекло, от пальцев отошла кровь, они казались деревянными. Мэттью еще не знал наверняка, но явно догадался, что Доминик и Ховард были одним человеком – тем самым, представленным ему как очаровывающий заводила и исключительный экстраверт, нареченный душой компании еще со слов Джорджа Беллами, которому точно можно было верить. Мальчишка сделал глубокий вдох, обратившись к дверям, где только что пропала его сестра. Вдали он разглядел силуэт Доминика. Доминика Ховарда. Поднявшись, Беллами двинулся за всеми и сделал шаг навстречу ему.***Сухое ?привет? оказалось пределом того, что полагалось Мэтту. Холодное и несуразное, оно оставило мальчишку в ступоре. В своей голове тот успел выкрикнуть себе несколько оскорбительных фраз, задавая повторный вопрос, что он здесь забыл и зачем согласился на поездку, но немного вразумило напоминание о блеске семнадцати лет. Беллами сбежал в Салткоутс не ради Доминика, но ради себя, хотя и не любил вечеринки и пьяный шум. Попробовать стоило – здесь Мэттью мог завраться вдоволь, изображаясь новым человеком.Позади остались несколько бутылок вина, вечер плавно откупоривал что покрепче. Хэйден с довольной мордой предлагал семейный виски, на который охотно соглашался Крис, не умеющий контролировать себя и тщетно удерживаемый в тисках Келли, игнорируя и Артура. Мириам совсем перестала следить за братом и даже потеряла его из поля зрения, растворяясь в диалоге с Тессой, чуть не со слезами на глазах расспрашивая подругу об Анне – ее двойняшке. Тесса держалась, довольно холодно сообщая неутешительные новости – Анне уже второй год не удавалось добиться ремиссии. Некоторые глаза непроизвольно дергались к Доминику. Они почти съели его, когда Хэйден отвлекся, решив сплотить разряженную по углам компанию. Весь этот сумбур сыграл на руку Мэтту, нашедшему спасение в темном кресле еще утром.– Мы так рады, что ты вернулся в нашу компанию, – провозгласил Рид. Он поднялся с дивана, поднимая стакан виски вместе с тоном, и посмотрел на Доминика. – После всего, что было, здорово видеть тебя среди нас.Ховард подтянулся вслед за другом, выходя из своей теневой засады, прежде прячась за алкоголем и молчанием. Он с ответственной тяжестью прочистил горло, как-то неприветливо оглядев всех, кто собрался в доме. Его взгляд столкнулся с девичьим осуждением, после зацепился за Артура. Доминик улыбнулся Мириам, поблагодарил Хэйдена и даже не подумал остановиться на Мэтте.– Я чувствую, что должен сказать пару слов, прежде чем мы мирно продолжим веселье. Мне приятно снова быть с вами, здесь, даже эти долгие месяцы спустя. Мы все знаем, сколько всего случилось. И я искренне надеюсь, что никто из нас не держит на меня зла, – запросил он, ответно поднимая свой стакан. Глаза Ховарда наполнились властью над публикой, когда он рискнул вновь обратиться к тем, кто не разделял радости от его присутствия, и он пользовался этим. Все – все, кроме Мэтта, – понимали, о чем шла речь. – Я не мог отказать Хэйдену и Мириам и был безумно счастлив, соглашаясь стать шафером моему лучшему другу. Но эти слова я уже произносил на свадьбе, а здесь, в более тесном кругу, я хотел бы напомнить, что все мы были вместе с самого начала и вместе же через все проходили. Для меня честь быть здесь, в Салткоутс, быть с вами, вернуться в компанию. Я долгое время думал и все же не смог противостоять желанию вернуться, потому и стою сейчас так, весь перед вами, надеясь, что вы сможете заново меня принять. В противном случае, я бы хотел, чтобы каждый высказался. Моя машина во дворе, могу уехать в следующую секунду.Он улыбнулся, но не сбавил тон, как и не отнял этот боевой оскал от напряженного лица. Келли и Тесса странно переглянулись, будто знали больше остальных – о том, о чем не стоило распространяться дальше нужных единиц. Артур недоброжелательно откашлялся, поворачиваясь против Доминика, но ни слова не сказал. Крис заметавшимся взглядом обратился к жене, ненавязчиво вытягивая объяснения, на что Келли только сделала непринужденный вид и изобразила, будто ничего не случилось. Мириам ни сомнения не уловила – наивность взяла свое, – и оставила бокал вина, вслушиваясь в молчание. Где-то на заднем плане отмалчивался Беллами. Кому, в сущности, было дело до тихони-мальчишки, когда собиралось выяснение отношений? – Что за глупости? – недоумевал Хэйден, глядя на друзей, перешептывающихся единогласными мыслями. Он принял монолог и погасил состоявшуюся недомолвку улыбкой. – У тебя были причины уйти, и если ты готов вернуться, мы с радостью примем тебя. Как и были готовы принять в любой день этих двух лет, правда?– Ты же наша святая душа компании, ну? – подмигнула Мириам, недвусмысленно выдавая свой интерес. – Правда!Она едва взглянула на Хэйдена, но тот ничего не уловил, лишь поддерживая жену. Может, Рид и нелестно отзывался о Ховарде парой часов ранее, но по-прежнему считал его своим лучшим другом и был готовь стоять за него горой – из этих соображений он и наделил себя правом обсуждения.– Мы счастливы, что ты опять с нами! – заявила Мириам сразу после, говоря от лица всех несогласных, повторяя первоначальные слова мужа.– Доминик, ты ни в чем не виноват, – поторопилась Тесса, улыбаясь ему довольно искренне. Речь Ховарда породила в ней страх. Потому что не только она знала больше, чем полагалось. – И даже если среди нас сейчас нет Анны и Бена, это ничего не значит.– Это не из-за тебя, – поддержала Келли, избавившись от двуличного смешка. И ее душа тоже не была ангельски чистой.При имени Бена что-то внутри нее содрогнулось, и она машинально потянулась за одобрением к Крису. Могла она чувствовать себя иначе, когда дело касалось ее младшего брата?– Давайте не будем обсуждать подобные вещи, – попросила Мириам, отрицательно качнув головой и почти побледнев. – Не здесь и не сейчас, я умоляю. Мы же собрались ради веселья. Не для того, чтобы друг друга уничтожить и вспомнить все самое плохое.– Солидарен, – Ховард кивнул строго, опустив голову. В его словах слышалась лишь отдаленная боязнь за что-то, почти наигранная, но вместе с тем сквозило вполне адекватное осознание вины. Хотя Келли и принялась отрицать, все же отсутствие здесь Анны и Бена было во многом связано с Домиником. – Хотел только сказать, что я правда очень рад быть с вами. Снова.И он улыбнулся, будто его не задевали взгляды девушек и подозрительность Артура. К последнему у него были отдельные претензии, но никто, кроме вовлеченных в конфликт двоих, об этом даже не догадывался. Стычка эта была завязана чуть ли не на семейном уровне – о родственных связях и полноправной мести Ховард обещал подумать позже.За этой улыбкой, отданной в пространство как щедрый подарок, потянулся и Беллами, но был обделен. Чувствуя себя лишним, он рвано выдохнул, оставил дозволенный алкоголь и воспользовался ситуацией, находя потрясающую возможность улизнуть из-под негатива и холода. Эмоциональный взгляд Доминика, бодрый от крепкого слова и жизнеутверждающих фраз, свел молчание на нет, возобновляя разговоры. К тому моменту Мэттью уже исчез.Потребовалось не более десяти минут, чтобы вернуться к выпивке и торжеству субботнего вечера. Все уже и забыли про плеснувшее напряжение, разбавляя беседу новыми бутылками алкоголя, вскрывая крепленое вино, выкручивая музыку погромче. Ни Мириам, ни кто-либо другой не заметили, что в комнате осталось лишь семеро, трое из которых были настроены против Доминика, отчего-то проявив себя пассивно и не высказав аргументированное ?нет? – побоявшись, как выяснится позже.– Обожаю эту песню! – крикнула в набитый ложью и тайнами воздух Мириам, чересчур сладко улыбаясь Ховарду. – Мы же отрывались под нее на выпускном!Она попыталась вовлечь его в танец, предварительно спросив у Хэйдена, не был ли тот против обмена, но Доминик лишь приобнял подругу выше талии, так и не оставшись ладонью дольше, чем на секунду. Его внимание было полностью отдано балконной двери, отчего-то неумело приоткрытой, будто детской рукой. Он подавил смятение и неловкость момента, отдалился от Мириам, даже не прислушавшись к песне или словам, и блеснул необходимостью отлучиться. Потому что Ховард оказался единственным, кто пересчитал присутствующих и не обнаружил среди комнатных огней и алкогольного виража того, ради кого полтора часа выжимал газ до Салткоутс. Он не видел Мэттью.***Когда дверные петли проскрипели и влажный воздух прибрежной ночи был отдан в пыльную комнату, сердце Беллами подпрыгнуло, опережая разум, норовя вырваться из груди. Мальчишка еще не успел догадаться, кто нарушал его спокойствие, но все внутри, кажется, чувствовало присутствие необходимого ему человека. Того, что не улыбнулся Мэтту десятью минутами ранее.Эти шаги дались Доминику с непредвиденным трудом, хотя стоило отдать должное двум стаканам виски и скуренной сигарете, забитой чересчур плотно, – пустота в голове была обеспечена. Сбив дыхание, Ховард обозначился на балконе, предусмотрительно закрывая за собой дверь, и потянулся за свежим глотком. Он замер, когда его взгляд коснулся спины Мэттью, спрятанной в теплую кофту. Тот даже не повернулся, едва ли отреагировав на появление кого-то постороннего, явно нежданного, но Доминик уловил переменчивое настроение даже без контакта. Темные волосы Беллами заигрывали с морским ветром, наверняка щекоча шею сзади. Вряд ли Ховард имел наглость думать об этом, но невысказанная улыбка адресовалась мальчишке – теперь исключительно и единственно ему.– В этот раз ты уже не такой печальный, – осмелился Доминик, поравнявшись с Мэттом, упираясь в ограждения. – И все-таки не слишком радостный.– Не люблю шумные компании, – спокойно откликнулся Беллами, хотя мурашки и покрыли его согретую спину – он не ошибся, когда угадал, кому принадлежали шаги.– Я успел заметить. Кажется, у нас с тобой очень много общего, – усмехнулся Ховард.Он разглядел силуэт Мэтта в табачном дыме, оставив тайком подаренную улыбку в уголке губ. Доминик закурил, распространяя взгляд к побережью.– Что, ты тоже хочешь уехать из Мэрипорта? – спросил Беллами, отчего-то ощутив, что его слова звучали как идеальное начало для местного анекдота.– Кто не хочет из него уехать.Мэттью вспомнил, как услышал слова о Доминике этим днем: Хэйден потешался над ним, весьма серьезный в своих убеждениях, что Ховарду не удастся покинуть родной город. Но Беллами еще впереди всех свято верил в исправность идеального плана. Свергнуть бесконечную цепочку переплетенных связей – послать Мэрипорт с его цикличностью, выйдя из очереди на смерть в окрестностях Лэйк-дистрикта.– Моя мать, например, – выдохнул мальчишка, тщательно обдумав идейность, сплевывая ее вместе с дымом. – Мой друг Томас или дочь любовницы моего отца, потому что они слишком ограниченные, чтобы думать дальше Мэрипорта.Он говорил это с отличительной грубостью, будто в паре слов помещалась целая диссертация на тему того, какие дикари оставались жить на севере Англии и почему, собственно, они не были достойны лучшего места. Доминик вскинул брови, продолжая слушать, и пока не планировал прерывать Мэттью. Было здорово растормошить того на откровения буквально поддержанной инициативой.– Или вот Мириам, – прикинул Беллами, едва не закипая от злости на упомянутых. Любовь к Мэрипорту для него представлялась высшим грехом, и старшая сестра была ярким примером ее проявления. – Видишь, как они с Хэйденом счастливы здесь? Спорим, Мириам уже залетела?– Ты такой злобный, – заметил Доминик, не выдерживая. Он жадно затянулся дымом, обдумывая настроение Мэтта. – Откуда в тебе это сидит?– Оттуда же, откуда идет ненависть к матери. К Мэрипорту, – сыпал Беллами, не скрывая эмоций. – Я не выбирал жизнь здесь.– Никто не выбирал. Но сейчас ты в Салткоутс. Как и я. Как и Мириам с Хэйденом, – остановил Ховард, впервые поворачиваясь к мальчишке. – И это продолжится как минимум до следующего утра.Они обрушились друг на друга взглядами, и нещадный эффект дежавю накрыл их с головой. В начале недели они уже встречались так, укутанные темнотой, скованные преддверием ночи. Мэттью почувствовал, как к его щекам вновь подступал жар, и резко отвернулся в сторону моря. Сердце издало смертельный стук. Плеск волн донесся до Беллами, но так и не охладил.– Можно отбросить мысли, ни о чем не думать и просто наслаждаться моментом, – продолжал Доминик, подбадривая Мэтта переменить настроение и оставить агрессию. – Тем, что имеешь сейчас. Разве ты не рад?– Не очень, – Мэттью колко усмехнулся, отворачиваясь сильнее. Его сердцебиение творило с ним дикие вещи. – Как будто бы ты счастлив, – он фыркнул предположение, грубо врезаясь в балкон руками, наваливаясь всей грудью.– Относительно, – кивнул Доминик, осознавая, что его начинали читать без особых усилий. – У меня есть все для того, чтобы быть счастливым.– Но это не делает тебя таковым.Спустив замечание, Беллами переборол себя и вопреки всему повернулся к Ховарду, чтобы желанно заглянуть ему в глаза. – Почему ты здесь? Мириам говорила, ты не приедешь, – заявил он, требуя чистых фактов.– Ты спрашивал про меня?– Как и ты – про меня, – переиграл мальчишка.Они замерли на очередное мгновение. Сигареты были потушены, дым не витал между ними, секунда перестала тлеть. Тот самый момент, описанный Домиником, в котором они находились, обретал колоссальную ценность. Ховард улыбнулся, но сдержался, чтобы не поддаться эмоциям. Он-то точно знал, почему приехал в Салткоутс.– Мне захотелось быть здесь, – признался он. – И я не нашел причин себе отказывать.– Но ты не поехал сразу, – продолжал наседать мальчишка, не сводя с Доминика глаз. Его внимательность исследовала погруженное в полутень лицо, и Беллами узнал, что притяжение и румянец были взаимны. – Работа? – поинтересовался он, вспоминая утверждения Хэйдена.– Семья, – уточнил тот.Сердце шалило, и Беллами окончательно понял, что Рид много врал, высказываясь о Доминике. Но он даже не подозревал, что вместе с тем врал и Ховард.– Здорово, когда есть семья, ради которой хочется остаться дома, – заметил Мэттью, признав благополучие без задних мыслей.– Здорово, когда есть такие вечера, чтобы побыть подальше от этого дома, – угадал Доминик и с двусмысленной улыбкой посмотрел в сторону Беллами, будто пытаясь сказать что-то глазами.Мальчишка взглянул на Ховарда, постаравшись улыбнуться не менее искренне. В этот момент он даже практически забыл про свой внутренний счетчик. Ему было любопытно, как долго они могли простоять так, пока вели поверхностные, но притом настолько важные разговоры ни о чем. Мэттью прогнозировал учащение сердцебиения. Он не ошибся, принимая улыбчивый блеск в следующую же секунду:– Пойдем, – резко переменился Доминик, отдаляясь к двери. – Уверен, что ты, как и я, мечтаешь о чем-то особенном.– О чем-то особенном? – Беллами вскинул брови, но довольно ловко согласился следовать за Ховардом, толком ничего не узнав. – Здесь нет ничего особенного.– Пойдем, – вновь позвал тот, располагая довериться. Его улыбка была безобразна своей искренностью, но тем сильнее притягивала, заставляя смотреть дольше положенного. – Я покажу.Доминик оставил балкон, делая резвый шаг в свет, пропадая в шуме, перемешавшемся с едкостью алкоголя. Он надеялся выйти незамеченным, утаскивая в той тени и мальчишку, но компания быстро спохватилась – даже самый пьяный из них, вдребезги убаюканный портвейном Артур, обернулся на толстый скрип дверей.– Так вот же вы где! – спохватилась Мириам.Она замерцала, готовая накинуться на брата от переполняющей ее радости. Мальчишка сперва подумал, что сестра снова умудрилась применить свою магическую способность – напиваться вусмерть тремя бокалами, – но все оказалось гораздо проще. Мириам преследовала единственную цель. – Мэттью, сыграй нам! – она умоляла волнительной интонацией, играя глазками и напоминая собачку. – Пожалуйста! Как ты умеешь!Но Беллами эта инициатива пришлась не по душе. Он вздохнул, дробно глянув на Доминика, который по-прежнему надеялся улизнуть – и не один.– Я уже играл, – напомнил Мэттью, отнекиваясь. Он состроил неприязнь на лице, продолжая одаривать Ховарда удивительным вниманием. – Кажется, это никому не понравилось.Но в подвыпившем состоянии всем захотелось живой музыки, и в том числе Крис, прежде не слишком одобривший появление Мэтта, улыбнулся ему, подбадривая заплывшим взглядом. Беллами обреченно вздохнул, но осознал, что деваться ему было некуда. Он обратился к Доминику и получил одобрительный кивок. Придется играть и для него. И черт бы побрал это сердце, никак не способное угомониться.К своей гитаре Мэттью шел как на казнь. Семеро внимательных пар глаз – где-то относительно адекватные, местами уже закрывающиеся и красные, – следили за движениями мальчишеских пальцев, улыбаясь расчехленной гитаре. Беллами быстро настроил ее на слух, и стоило отзвенеть пробному перебору, как подогретый Крис уже заливал аплодисменты, приняв стандартную проверку за первый аккорд. Келли быстро его успокоила, заливаясь смехом на пару с Тессой. Мириам хлопнула глазами, готовая гордиться братом. Доминик с довольной ухмылкой навалился на дверной косяк, сложив руки на груди. Он наблюдал за Мэттью. За его пальцами и дрожащими ресницами. За его поведением.Беллами смело собрался и практически выбил тонкий голос из груди, когда шуршание по углам сбило его, срывая пение, – Хэйден зачем-то совещался с пьяным Артуром, отвлекая того от не менее громкой Тессы.– Давайте дадим немного тишины, – вдруг заступился Ховард, не переменив положения. Его голос прозвучал призывно и почти покровительственно. – Парень вообще-то для нас играет.Следующая секунда была объявлена самой тихой: никто, даже сам Мэттью, не смел пошевелиться, подчиняясь слову. Беллами внимательно вскинул свои округлившиеся глаза к Доминику, одаривая того не столько благодарностью, сколько стеснительным обожанием. Хотелось бы, чтобы Ховард этого не заметил, но пульс все равно учащался, заставляя судорожно вздохнуть, забываясь между аккордами. Но Доминик попросил бы тишины еще тысячу раз, лишь бы дольше смотреть в искрящиеся голубые глаза.Никто не проронил ни звука, пока Мэттью не доиграл песню. Довольно дерзко, не слишком профессионально, но он пел от души, и даже если никто из присутствующих не мог по достоинству оценить его вклад, Ховард за всех вслушивался в каждое слово, расщепляя звуки на мелодичные волны. И Мириам действительно было чем гордиться, когда Беллами заслужил овации и был обсыпан похвалой.Подняли бокалы, допивали виски, табачный дым кружил теперь и внутри комнаты – половина оказалась не в состоянии добраться до балкона. Как только Мэтт смог отделаться от пронзительных взглядов и навязчивого внимания, как только бросил гитару и успел опрокинуть в себя два крепких стакана, он ощутил острую необходимость в свежем воздухе. Аккурат в этот момент кто-то коснулся его плеча, осторожно утянув в свою сторону.– Хочешь немного развеяться? – прозвучало в спину.– Давно пора, – улыбнулся он, чтобы сделать успокоенный шаг и увидеть перед собой Доминика.Тот призывно посмотрел мальчишке в глаза, напоминая о данном обещании. Ховард не пропустил свою порцию алкоголя и был теперь гораздо менее трезвым, чем на балконе, уже тогда раскрепощенный, с покалывающим туманом в голове.– Нам слегка помешали, – кивнул Доминик. – Предлагаю сделать все быстро в этот раз.Мэттью весь засиял, услышав в бойких словах авантюру. Язык Ховарда начинал заплетаться, но тот по-прежнему был четко уверен в своих желаниях и мыслил здраво. Мог мыслить, по крайней мере. Он точно знал, что в Салткоутс имелось особенное место.Они в два счета испарились из дома, даже не закрыв за собой дверь, и бежали еще с полминуты, помчавшись к морю, лихорадочно смеясь. Страх оказаться замеченными, а после вновь вернуться к спиртовому веселью, умирая со скуки, настолько плотно окутал их, что хотелось оказаться как можно дальше, телепортироваться в другое измерение или сесть в машину и промчать сотни миль прочь от Лэйк-дистрикта, лишь бы изобрести спокойствие и побыть наедине с ночной тишиной. Они вязли в холодном песке, запинались, почти падали, скованные опьянением, но звонкий смех электризовал пространство между ними, не позволяя потеряться в сумраке, направляя, как путеводный свет.В какой-то момент ветер стал мучительно бить в лицо, резко похолодало, и Мэттью не придумал ничего лучше, чем обнять себя за плечи и сощуриться, надеясь разглядеть что-то в ночи. Песок разбивался об щиколотки, когда кеды вязли в остывших после солнца камнях. Вокруг не нашлось фонарей, но был единственный значимый звук, который хотелось запомнить до конца вечности. Это волны разбивались об близкий скалистый берег. Это море кутало в свои объятия песок.Перед Беллами открывалась бесконечная глубина, морозная во тьме, укрытая пеленой. Он застыл на месте, вжимаясь в свои плечи, и на секунду прикрыл глаза, чтобы вдохнуть соль, смешанную с запахом эмоций и восторга. Доминик молчал, решив не портить бесполезными фразами святую тишину. В этот миг ни в одном глоссарии жизни не нашлось бы слова, способного описать значимость и красоту момента.Ветер пробирал, но Мэтт простоял бы здесь и целый век, чтобы не утратить мгновение. Он беззвучно посмотрел в сторону Ховарда и слабо улыбнулся ему – силуэт уже просматривался в темноте, глаза привыкали, чертили знакомую линию плеч. Доминик стоял на расстоянии вытянутой руки и неуклонно смотрел вдаль. И Мэттью вздохнул, ощутив, как отрадно становилось на сердце. Тепло разливалось от груди вниз. Совсем как тогда, поздней сентябрьской ночью, а после и утром. Все те же чувства. Тот же скользкий страх. Боязнь перед самим собой.– Единственное, за что я благодарен Мэрипорту, так это за побережье, – вдруг произнес Беллами, почти шепотом, боясь нарушить успокоившийся воздух. – За то, что родился на море.– Вот видишь, – улыбнулся ему Доминик. – Во всем нужно искать плюсы.– Но это, пожалуй, единственный плюс.Мэттью тихо повернулся к Ховарду, надеясь увидеть его взгляд. В мальчишке было достаточно алкоголя, чтобы спросить о том, что так терзало всю неделю, но смелости не хватило. Он думал, что вот-вот скажет, вот-вот случится разговор! – но ничего не происходило. Они так и замерли в молчании. И молчание тлело, когда Доминик ответно посмотрел на Беллами.– Я рад, что поехал, – признался мальчишка.– Не представляешь, как я рад, – произнес Ховард, улыбаясь так ярко, что эмоция загорелась даже во тьме. – Покурим?Мэттью согласно кивнул, потянувшись за своей пачкой сигарет. Доминик безмолвно протянул руку вдоль побережья, приглашая прогуляться дальше, оставляя Салткоутс позади, растворяясь в ночной прохладе и переменном ветре. Следуя за ним, Беллами так и не осмелился задать вопрос о том, что же значили те самые слова Ховарда о подружках невесты и ее младшем брате. Но любопытство раздирало изнутри и как назло учащало пульс. От горящих щек не спас ни морской бриз, ни сигарета, ни шум беспечных волн.Сыпались непринужденные фразы, разговор ложился на шуршащий плеск, в ушах звенело от красноречивой тишины, взятой в паузах. Мэттью был неназойливым и осторожным, благодарный за составленную компанию. Только теперь, в этой ночи, скрывшись от всех на побережье, он обрел стабильность мысли и смог спокойно выдохнуть, и он был предельно счастлив, что все же согласился на поездку. И в той же ночи Доминик оставался заинтересован мальчишкой ничуть не меньше, чем в свадебный вечер, поддерживая диалог, больше не стараясь играть исключительного весельчака, открывая Мэтту свою настоящую сторону.Напряжение между ними спадало. Спустя время Беллами снизил голос до привычного тона и перестал прятать руки в карманах, перестал бояться лишний раз посмотреть на Ховарда. Уже в глубокой ночи Доминик протрезвел, посылая мальчишке все те улыбки, которые не дошли до него накануне. Отдавая все то, что мог дать Мэтту на этом щекотливом этапе их знакомства. Даруя и блеск глаз, и заразительный шепот, и храбрый мотив.Они скурили еще по одной, по две, по три; и они еще долго стояли в этом солоноватом молчании, имевшем привкус северного моря и песчаных полей, не нарушая волнительное спокойствие, не прекращая бесконечное мгновение. Там, вдалеке, они застыли в считанных дюймах друг от друга, потерявшись где-то посреди тайного побережья, не находя в близости дискомфорт, не считая зазорным делиться табачным дымом, ведь душа была благодарна, покорно защищая учащенное сердцебиение. Не зная координат, не заботясь о времени, они были здесь, и далее ничего не существовало.Они мерзли на берегу до самого последнего момента, пока не настала пора возвращаться в дом, где все опустело, где не лилась музыка, где было суждено разойтись по своим комнатам. Пока не пришло время прощаться без лишних слов, не утруждаясь обменяться любезностями, но задержаться взглядами. Задержаться, быть может, по-опасному долго, при этом даже не спросив друг у друга имен.Но Доминик закрывал дверь в спальню и четко знал, как звали Мэттью. Но Мэттью долго не мог уснуть, вновь и вновь называя имя Доминика, услышанное тысячей ударов сердца ранее.