2. Чуден свет (1/1)

Роман, надо сказать, пишет сам себя. Такое иной раз случается… Скриппс прежде очень сомневался, что авторы действительно берут эти сюжеты из реальной жизни. А теперь они происходят, да ещё прямо с ним, хотя он бы предпочёл оставаться свидетелем событий, а не участником.Владелица дома как-то раз останавливает Скриппса на лестнице и просит передать Дэвиду светло-серую женскую перчатку со словами: ?Его сестра вчера, кажется, обронила?. Скриппс так удивлён, что ему в голову не приходит, что, может быть, Дэвид кого-то представил ей как сестру, и он брякает: ?У него нет сестры?, — уж что-что, а это он знает.— О, в самом деле? — удивляется миссис Хартсон. — Ах, это моя оплошность: видите ли, его гостья чем-то так неуловимо на него похожа, что я невольно записала её в сёстры, хотя это и не моё дело, конечно, я понимаю… Но она здесь не впервые была, я её уже точно несколько раз видела, думаю, Дэвид сможет вернуть ей вещь, когда снова увидит её… И Скриппс, будто загипнотизированный, берёт из её рук перчатку и кивает. В конце концов, всё ли он знает о жизни Познера? Даже спустя пару месяцев соседства — по-прежнему не многое. При Скриппсе к нему никакие гости (и гостьи) не ходят, но кто знает… Да и вообще, Поз до сих пор не упоминал ни одной романтической истории с собой в главной роли, а над своей прежней влюблённостью в Дейкина только горько посмеивался. Может быть, тот период у него всё же прошёл, и теперь он завёл девушку? Это было бы очень странно, но не более странно, чем всё, что бывало с ними прежде. Не более странно, чем жизнь.Услыхав о перчатке, Познер, однако, вроде бы удивляется. По крайней мере, он замирает и оглядывается с растерянностью на лице.— Нет, — говорит он, правда, не очень уверенно, — не знаю ни о какой девушке. Может быть, это к кому-то с третьего этажа.— Ладно тогда, я верну её миссис Хартсон, сам не знаю, зачем я вообще её взял… Хотя, если подумать, ей она тоже незачем… — Нет, постой, дай-ка её мне, — вдруг меняет мнение Познер. — Я… лучше сам ей отдам. Или даже наверх загляну. Завтра перед работой. Как раз успею.Познер выхватывает перчатку Таинственной Незнакомки и удаляется к себе. Скриппс пожимает плечами. Странно, что Поз, вроде бы, разнервничался, но мало ли почему. Это же Поз.***Через несколько дней Скриппс опять пересекается с миссис Хартсон, но совсем по другому поводу. Он взбегает по лестнице после и, застав Поза в гостиной, уткнувшимся в книгу, ставит портфель у стены и предупреждает:— Я сейчас ненадолго к нашей хозяйке спущусь.Поз почему-то оживляется: — Помочь попросила? — Да… — Значит, к ужину тебя можно не ждать.— Это почему?— Там будет племянница, — Поз играет бровями.— Кто?.. Нет, она попросила помочь передвинуть комод… — Ха, Скриппси! Это старый, как мир, трюк. Я-то знаю, и меня ведь не миновала эта участь.— Ты двигал комод?!— Нет, снимал портьеры с окна… Энн очень милая. Но не заглядывайся особо, она занята.— Погоди, если она занята, то зачем эти фокусы… Тёте не нравится её парень?— Дон… ладно, потом поймёшь. Или нет, — он смеётся. — В общем, иди. И имей в виду, я потребую полный отчёт!Скриппс уходит с ощущением дежа вю наоборот.Познер, конечно же, оказывается прав. Когда Скриппс входит к соседке, никого у неё в гостях ещё нет, но пока помогает — раздаётся звонок в дверь. Следуют знакомство, расшаркивания и приглашения к чаю, от которых никоим образом не получается отвертеться. Энн и впрямь очень милая — и воспитанная, потому что, хотя она явно в курсе манёвров тётушки и не поддерживает их, но не сердится на неё и не скандалит, а только потихоньку веселится, закатывая глаза.— Так значит, вы друг Дэвида? — спрашивает она и бросает в сторону тётки насмешливый и почему-то немного сочувственный взгляд. — Тётя уже познакомила меня с ним, он классный парень. Надо нам как-нибудь пересечься в кафе вчетвером, с моей подругой Дианой. Может получиться отличная компания.Миссис Хартсон воспринимает это приглашение с большим энтузиазмом, а Скриппс всё вспоминает замечание Поза и не понимает, кто же тут заблуждается. Впрочем, Энн — девушка начитанная и неординарно мыслящая, так что вечер можно считать приятной неожиданностью.Познер, услыхав о планах Энн, веселится — по мнению Дона, чрезмерно — и обещает ?всё ей объяснить?, но отказывается уточнять, что именно.— Подожди, ты думаешь, что она имела в виду двойное свидание, что ли? — осеняет вдруг Скриппса.— Браво! — апплодирует Познер и требует продолжения: — А смешно это, потому что… — Потому что ты всё ещё гей? — рискует предположить Дон. Познер смотрит, как будто не верит своим ушам, и хохочет ещё пуще прежнего: — Скриппси… Давно я так не смеялся. Что значит ?всё ещё гей?? А кто ж я ещё, по-твоему?— Ну… я не стал на тебя навешивать старый ярлык, — хмурится Скриппс. — О твоих романтических похождениях я сейчас ничего не знаю.Поз, немного успокоившись, улыбается на удивление тепло, качает головой:— Только ты… — но потом говорит о другом. — Да какие там похождения, сплошное расстройство. Да, она, я уверен, имела в виду двойное свидание, но не такое, как ты подумал, сдаётся мне. Понимаешь ли, мы сдружились с Энн немного теснее, чем это известно миссис Хартсон. Наша хозяйка очень уж озабочена тем, что племянница не приводит к ней парня знакомиться… Но всё дело в том… В общем, эта Диана — её девушка.— Да?! — изумляется Скриппс. — Хм. А это… многое объясняет, я бы сказал. Но… почему тогда она хочет позвать меня?— Ну подумай, — смеётся Поз. — Ну включи свой мозг! Или нет, отключи! И представь, что ты Дейкин, должно помочь!— Иди ты!.. Постой… Она думает, что мы… — Скриппс чувствует, как лицо заливает краска.— Молодец! — Поз немного краснеет в ответ. — Это только из-за меня, я уверен. Ты на гея совсем не похож, не волнуйся.— Да я не волнуюсь, — Скриппс пожимает плечами. — Наверное. Но с чего же она взяла, что тебе мог понравиться я… в этом смысле?Дон оглядывает себя, чтобы подчеркнуть нелепость предположения. Он не задумывался прежде, что он вообще хоть кому-то мог бы понравиться, тем более — Позу. Но невольно замечает сейчас, как тот скользнул по его телу взглядом, смущённо и немного задумчиво, и плотно сжал губы — будто хотел возразить, но потом передумал — и Скриппс вдруг чувствует странный укол, вроде разочарования. — В общем, я ей скажу, что мы просто друзья, — обещает Дэвид. — Но в кафе, если хочешь, можем всё равно сходить. Они обе прикольные, скучно точно не будет.— А знаешь, давай, — соглашается Скриппс. — У меня не так много хороших знакомых, чтобы отказываться.— Как и у меня, — вздыхает Познер.Перечитывая эти перипетии в своём дневнике, Скриппс качает головой. Похоже, что вместо романа он скоро издаст сногсшибательный сборник юмористических фельетонов.***Посиделки выходят милые, хотя и не в кафе, а в маленьком уютном пабе. Девушки заказывают сидр, и Скриппс решает не отбиваться от компании, особенно когда узнаёт, что Поз позволяет им подливать по глотку алкоголя в свой яблочный сок. Разрешение поучаствовать в этом ритуале Дону почему-то льстит. Энн, смеясь, извиняется, что так скоропалительно записала нового знакомого в бойфренды Дэвида, и пытается оправдаться тем, что ей ?было так радостно видеть его успехи на личном фронте, а то оттуда в последнее время не было никаких новостей?. При упоминании фронта Скриппс умудряется не рассмеяться, а только приподнимает бровь. Дэвид в ответ закатывает глаза и притворно корит подругу за то, что она понапрасну смущает Скриппса, а затем заявляет:— Новости, кстати, очень даже есть.Девушки заметно оживляются:— Да ты что? Говори!— Во-первых, его зовут Адам.— Кого? — переспрашивает Скриппс в недоумении.— Тссс, не перебивай! — шепчет ему Диана. — Это новое увлечение Дэвида!Дэвид, меж тем, продолжает:— А во-вторых, он вчера пригласил меня на свидание.— Вау! Наконец-то прогресс.Скриппс удивлён:— Увлечение? — раньше Поз вроде бы не любил это слово, говорил, что оно слишком легкомысленное для такого высокого чувства.Тот вздыхает и признаёт:— Пожалуй, всё-таки да, это оно. Видишь ли, есть один покупатель в книжном, просто безумно красивый. С месяц уже регулярно заходит и каждый раз смотрит так… — Дэвид немного краснеет даже от воспоминаний. — Я как увижу его, обмираю весь… — Поз, ты не меняешься, — Скриппсу смешно, но пополам с умилением.— Он правда смотрит на меня! Каждый раз! Я не выдумываю, Линда, сменщица моя, тоже обратила внимание! А теперь — видишь? — сам пригласил!— Ну и слава Богу, а то безответно влюблённым ты, если честно, просто невыносим, — ворчит Дон, и Поз ужасается:— Господи, нет, только не рассказывай им… — Нет, рассказывай, Дон! — вмешивается Энн. — Ты же кучу постыдных подробностей о нём, наверное, знаешь! Мы ему друг о друге рассказывали!— Это правда, Поз?Дэвид вздыхает:— Да. Ладно, жги уж, чего там.— Чтобы сразу закрыть эту тему, зайду с козырей: он однажды перед всем классом спел о том, как боготворит брюки, облегающие, эээ… тело тогдашнего его увлечения.— Что, серьёзно? — хмурится Энн.— Я знаю эту песню! — восклицает Диана и смотрит на Познера с уважением: — Дэвид, да ты и правда ?ку-ку? на всю голову, я в восхищении!— Я попросил бы! — пытается изобразить оскорблённое самолюбие Поз. — То было не увлечение, а ?Любовь всей моей грёбаной жизни?… тогдашней. И ты мне аккомпанировал!— Аккомпанировал?! — девушки как по команде разворачиваются к Дону.Так всплывает тема музыки и музицирования, и оказывается, что Диана играет на флейте, чего даже Поз не знал. Мимоходом упоминается былая привязанность Дона к церкви и совращение юного еврея пением гимнов, так что кончается всё тем, что они на четыре голоса почти не фальшиво поют ?When I Survey a Wondrous Cross? — и Дон так отчаянно скучает по инструменту, что пальцы начинают ныть.— Это правда ничего, что я рассказал про Дейкина? — шепчет он Познеру, — Не стоило мне вестись… Это всё сидр.— Пустяки, Дон, я же тебе разрешил. Я правда не возражал. И потом… — он улыбается самой загадочной из своих полуулыбок: — Самых постыдных подробностей обо мне даже ты не знаешь.Тем временем Энн озвучивает совершенно гениальную идею:— А знаете что. У моей тёти есть пианино. Стояло раньше у вас в гостиной, между прочим, но теперь оно у неё в спальне.— В спальне?.. Постой… Она тоже играет?— О нет. Это какая-то мутная история вообще-то, вроде как первые её жильцы ей оставили, и оно дорого как память… Ничего себе памятный подарочек! Хочешь, я спрошу у неё, может быть можно обратно его затащить? Тут делов-то — один этаж, вряд ли дорого выйдет у грузчиков, — она обращается к Скриппсу.— А знаешь, хочу, — признаётся тот. — Я соскучился.— Правда? — опять улыбается Познер и неожиданно добавляет: — Я тоже.Когда приходит пора прощаться, они уже практически лучшие друзья. Энн звонко целует в щёку Познера, а затем и Скриппса:— Счастливо, Дон, приятно было познакомиться.— Ты береги его, Дэвид, аккомпаниаторы на дороге не валяются, — серьёзно наставляет Познера Диана. Тот улыбается:— А то я не знаю.На крыльце Энн опять вспоминает свою ошибку и заявляет:— А я всё равно считаю, что вам надо сойтись. Дон куда лучшая партия, чем этот твой Адам, нутром чую.— Перестань, Энн, ты опять смущаешь его, — вполголоса уговаривает её Ди, но безрезультатно.— Я специально. Он же так очаровательно краснеет.Дон смеётся. Девушки невероятно милы.— Спасибо за приглашение, Энн, мне было приятно, не смотря ни на что.— Видишь, видишь? Он тоже не лыком шит! — восхищается Энн, а Диана ласково обнимает её за талию и увлекает по переулку к метро:— Пойдём уже, горе моё, пока уши Дона не воспламенились.Познер прыскает:— И не надейтесь, у него наверное уже иммунитет.— Ооо, постыдные подробности про Дональда? Потом расскажешь!Девушки машут, ребята машут им вслед и, развернувшись, идут в сторону дома. Отсюда рукой подать.— А я понял, что в тебе изменилось, — замечает вдруг Дэвид.— М?— Церковь. — Хм. Да.— Я всё не мог ухватить эту мысль, что не так в твоём поведении. А сейчас вдруг понял: ты с работы сразу идёшь домой, а из дома на работу, никаких вечерен и заутрень. Это… странно. Представить тебя без Иисуса.— Это… давно уже так. Я как-то и не подумал, что для тебя это ново.— Ты… Что-то случилось?— Нет… Просто… сложно стало вместить… как бы это сказать. Мы же столько всего изучили. Эти знания, что мы, человечество, получаем, они ведь глубокие и довольно точные, и почти обо всём — но не о Боге. О Нём — только смутное чувство чего-то… и древние полустёртые письмена. А наука показывает, как важно, когда мы не можем гарантировать точность информации, признать это. Мы должны уметь честно сказать: ребята, мы ничего точно не знаем. А тут нам говорят: верьте. И этот вот диссонанс — недостоверности источников и той точности, с которой ждут, что я буду им следовать… Он меня беспокоил давно. И однажды я просто — признался себе во всём этом. Я не… не решил, что Его нет, видишь ли. Я просто не знаю теперь. Это честно, по крайней мере. Но присутствовать там, где подразумевается, что я по-прежнему верю, я уже не могу, — Дон давно не выдавал таких монологов, ему неловко, но чем закончить такую речь? — Много времени освободилось, опять же, — усмехается он. — Сплошные плюсы.Познер слушает этот монолог с каким-то странным выражением, будто любуется или просто вспоминает что-то приятное. Во взгляде его пробегает лукавая искра — и гаснет. Дон почти ожидает, что Дэвид спросит его, как теперь насчёт… самоудовлетворения. Но об этом Дэвид молчит. Интересно, поверил бы он, если бы Дон признался, что по-прежнему предпочитает этого не делать?..